Литературная энциклопедия (в 11 томах, 1929-1939)
Статьи на букву "П" (часть 11, "ПРО"-"ПУЙ")

Статьи на букву "П" (часть 11, "ПРО"-"ПУЙ")

ПРОЛЕТАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

«ПРОЛЕТАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» - журнал лит-ой теории и критики, орган ВОАПП (с номера 4-го журнала; первые 3 номера выходили как орган РАПП под назв. «РАПП»). Журнал начал издаваться в 1931 - периодичностью раз в два месяца; первоначально редколлегия состояла из Л. Авербаха, А. Афиногенова, М. Гельфанда, С. Динамова, В. Ермилова, Г. Корабельникова, М. Серебрянского, Е. Трощенко и А. Фадеева, а с номера 4-го состав редколлегии изменился, в нее вошли: Л. Авербах, А. Афиногенов, Л. Бенде, Б. Буачидзе, Н. Дабагян, С. Динамов, В. Ермилов, В. Коваленко, М. Лузгин, И. Микитенко, М. Серебрянский, Г. Корабельников, А. Фадеев и Б. Ясенский. Редакция журнала рассчитывала удовлетворить потребность в теоретическом осмыслении развития литературы и культурной революции в стране. Сильной стороной журнала была борьба с враждебными марксизму-ленинизму направлениями в литературоведении и вредными для развития пролетарской литературы идеологическими уклонами, отражавшими классово-враждебные влияния. Воронщина, теории «Перевала», контрреволюционный троцкизм в литературоведении подверглись жестокой критике. Проводилась борьба с литфронтовщиной, с великодержавным шовинизмом и местным национализмом - нац-демовщиной, национал-оппортунизмом. Журнал выступал против социал-фашистской лит-ой политики и критики Германии. Однако значение развернутой борьбы против проявлений враждебной идеологии сильно снижалось наличием рапповских ошибок (см. «РАПП»). Предполагалось осуществить широкий план. Помимо проблем принципиальной литературно-политической борьбы «П. л.» включила в свою программу разработку вопросов художественного наследства (были помещены статьи о Гейне, Чернышевском, Тургеневе, Г. Успенском и др.), характеристику искусства современности вообще (театр, изоискусство, кино и т. д.), конкретные исследования творческого пути выдающихся современных художников, разработку проблем творческого метода, пролетарской эстетики. Однако журнал сделал мало в области положительной разработки проблем пролетарской и советской литературы и классического наследства. Основной и громадный порок большинства теоретических и литературно-исследовательских статей журнала - в том, что они, выдвигая лозунг диалектико-материалистического творческого метода, страдали безжизненностью, схоластичностью и не основывались на анализе конкретного развития литературы. Тенденции безжизненного абстрактного методологизирования сказывались в ряде статей журнала. Незначительным было количество работ о конкретных произведениях писателей. Часто в журнале воспроизводились ошибки творческой платформы налитпостовства. Трактовка художественного реализма исчерпывалась психологическим анализом, высшую оценку получали те классики, которые были мастерами подобного анализа. Метод Л. Н. Толстого получал особую поддержку и выдвигался в качестве метода диалектико-материалистического. Политически ошибочный лозунг руководства РАПП «союзник или враг» отражался в подходе к писателям-попутчикам. Выход журнала относился к тому периоду, когда теоретические кадры РАПП - не без воздействия критики извне - начали пересматривать некоторые положения своей платформы. Однако их самокритика в журнале была недостаточной, половинчатой (ст. Ю. Либединского и др.). Недостаточная бдительность редакции журнала неоднократно приводила к тому, что в журнал проникали ложные и вредные по своим установкам статьи, к-рые лишь в следующих номерах журнала подвергались запоздалому критическому разбору. Так напр. была помещена содержащая меньшевистско-троцкистские ошибки статья М. Добрынина «За ленинскую переоценку наследства Плеханова», в к-рой автор доказывал, что философская борьба большевизма с ревизионизмом начата якобы лишь на последнем этапе, а не с самого начала существования большевизма. Следует отметить схоластическую и ликвидаторскую по отношению к пролетарскому искусству статью Н. Иезуитова «Конец красоте». Последним номером журнала был № 1-2 за 1932, подписанный к печати 23 апреля, т. е. как раз в день исторического постановления ЦК партии о перестройке литературно-художественных организаций, о ликвидации РАПП и ВОАПП как организаций, ставших помехой для развития советской литературы. С ликвидацией РАПП журнал прекратил свое существование.

ПРОЛЕТАРСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Статья большая, находится на отдельной странице.

ПРОЛЕТКУЛЬТ

ПРОЛЕТКУЛЬТ - сокращенное название «пролетарских культурно-просветительских организаций», действовавших в первые годы революции (I конференция ПКПО - сентябрь 1917). Свою работу Пролеткульт направлял к тому, чтобы «дать рабочему классу целостное воспитание, непреложно направляющее коллективную волю и мышление» его; целью своей П. ставил «выработку самостоятельной духовной культуры». Первая конференция, положившая начало Всероссийскому П., была созвана наркомом по просвещению А. В. Луначарским по решению конференции профсоюзов в сентябре 1917. Активными деятелями П. были: А. Луначарский, А. Богданов, Ф. Калинин, В. Полянский, Ст. Кривцов, В. Плетнев, П. Керженцев, Н. Маширов-Самобытник, Н. Лукин, В. Игнатов и др. В организацию входили лучшие пролетарские поэты и писатели: Александровский, П. Бессалько, Герасимов, Кириллов, Маширов-Самобытник, Обрадович, Поморский, Садофьев, Санников и др. П. активно занимался вопросами науки и искусства - литературой, музыкой, живописью, театром, рабочими клубами. Однако вопросы литературно-творческие были главными для организации. В университетах, рабочих студиях, организованных П., нашла себе воплощение идея о принципах пролетарской культуры и науки, гл. обр. как их понимал А. Богданов (см.). П. вел большую издательскую работу, имел ряд периодических изданий (напр. журнал «Пролетарская культура», «Грядущее», «Горн», «Гудки», всего около 20 органов). Выпустил П. много сборников пролетарской поэзии и прозы. П. имел свои организации в ряде провинциальных городов. К лету 1919 было около 100 провинциальных П. По данным 1920 в организации насчитывалось около 80 000 студийцев, работой П. были охвачены значительные слои рабочих. Существовал П. при Наркомпросе как общественно-добровольная организация пролетарской самодеятельности. Массовый характер пролеткультовского движения был обусловлен победой пролетарской революции. Стремление рабочих масс овладеть культурными ценностями прошлого и работать творчески получило поддержку и организационное оформление. Но принципиальные установки П. содержали глубокие ошибки, и коммунистическая партия неустанно исправляла их. Основная политическая ошибка П. состояла в том, что П. рассматривал культурное движение пролетариата как новую, особую форму рабочего движения наравне с движением политическим, профессиональным и кооперативным, претендуя на особую чистоту от всяких мелкобуржуазных влияний. П. отрывал культурное строительство от всей остальной общественно-политической практики пролетариата, а строительство пролетарской культуры объявил делом исключительно индустриальных рабочих как выразителей пролетарской идеологии в ее чистой форме. Поэтому в строительстве социалистической культуры П. игнорировал не только крестьянство и интеллигенцию, но и некоторые более отсталые слои рабочего класса. Классовое сознание индустриального пролетариата пролеткультовцы объявили уже сложившимся, «ясным и математически точным», по выражению В. Плетнева. П. ставил вопрос об отношении пролетариата к культурному наследству, призывал к критическому усвоению и переработке ценностей прошлых эпох. Несмотря на это, некоторые пролеткультовцы, поэты и деятели театра, подпадали под влияние мелкобуржуазной стихии, ориентируясь в своей работе на искусство эпохи распада буржуазного сознания, на символизм, декадентство, футуризм. Некоторые из поэтов прошли мимо наследства реалистов-классиков, да и не претендовали на реалистическое творчество, предпочитая ему пафосное и отвлеченное воспевание революции. Заслуга П. в том, что в своей деятельности он опровергал меньшевистско-троцкистское отрицание пролетарской культуры, в том, что он начал работу по собиранию и сплочению сил пролетариата на культурном фронте. Создать единый фронт революционного искусства пролеткультовцы однако не смогли, т. к. игнорировали роль трудового крестьянства и интеллигенции. Лишь лефовцы активно участвовали в Московской организации П. (ср. напр. «Тезисы по искусству», П., 1923, и «Горн», № 8), пользовались большой поддержкой, печатались в ее журналах (Б. Арватов, С. Третьяков, Н. Чужак). В самой организации П. по ряду принципиальных вопросов идеологического единства не было. Последняя декларация П., написанная В. Плетневым, вызвала резкую критику со стороны т. Ленина (см. «ЛЭ», т. VI, стр. 211-216). В 1922 деятельность П. стала замирать. В условиях дальнейшего углубления культурной революции в стране П. постепенно распадается, уступая место новым формам организации творческой деятельности. На их место создались отдельные, самостоятельные объединения пролетарских писателей, художников, музыкантов, театроведов и т. д. Во время II конгресса Коминтерна в августе 1920 было создано Международное бюро П., к-рое выпустило манифест «Братьям пролетариям всех стран». На него же была возложена задача: «распространение принципов пролетарской культуры, создание организаций П. во всех странах и подготовка Всемирного конгресса Пролеткульта». Деятельность Международного бюро П. широко не развернулась и оно постепенно распалось. Библиография: Ленин В. И., Письмо президиуму конференции пролетарских культурно-просветительных организаций, Собр. сочин., изд. 3, т. XXIII, М.-Л., 1931; Его же, О пролетарской культуре, там же, т. XXV, М.-Л., 1931; Заметки на статье В. Плетнева «На идеологическом фронте», в сб. «Вопросы культуры при диктатуре пролетариата», Гиз, М.-Л., 1925; Письмо ЦК РКП(б) о пролеткультах, «Вестник работников искусств», 1920, № 2-3; Протоколы I Всероссийской конференции Пролеткультов с 15-20 сент. 1918, Под редакцией П. И. Лебедева-Полянского, М., 1918; Журналы Пролеткульта: «Пролетарская культура», Москва, 1918-1921; «Горн», 1918-1923; Богданов А., О пролетарской культуре 1904-1924, Сб. ст., Л.-М., 1924; Керженцев П., Творческий театр, П., 1920; К новой культуре, П., 1921; Плетнев В., Три точки зрения на пролетарскую культуру, М., 1926; См. также библиографический указатель Львова-Рогачевского В. и Мандельштам Р., Рабоче-крестьянские писатели, М.-Л., 1926; Периодика по литературе и искусству за годы революции 1917-1932. Сост. К. Д. Муратова, под. ред. С. Д. Балухатого, изд-во Академии наук СССР, Л., 1933.

ПРОЛОГ В ДРАМАТУРГИИ

ПРОЛОГ (греч. prologos - «предисловие») в драматургии - повествовательное начало драматического произведения, композиционно часто не связанное с фабулой действия. В П. излагаются предшествующие действию события или разъясняется содержание событий, которые последуют в действии. П. - «начало трагедии до появления хора», по определению Аристотеля, - усиленно культивировался античными драматургами. В трагедиях П. заполнялся рассказыванием мифов, лежащих в основе трагедии, чем устранялась необходимость длительной и детальной экспозиции и предоставлялась возможность начать трагедию максимально близко к самой катастрофе. В комедии П. помогал зрителю следить за сложной сюжетной архитектоникой представления. Имея чисто подсобную роль по отношению к драматургическому произведению, П. очень часто служил авторам средством прямого выражения своих политических взглядов и эстетических вкусов (Теренций в прологах своих комедий постоянно нападал на враждебный ему театр Плавта и его сторонников). В мистериальном средневековом театре П. превратился в проповедь, предшествующую представлению и излагающую священные притчи, сценическое интерпретирование к-рых составляло мистериальное действо (такой пролог-проповедь уже существует в «Миракле о Святом Николае» Жана Боделя, начало XIII в.). Сохраняется П. и в театре Ренессанса. В «Сказании об Орфее» Полициано (1471), являющемся мистерией, написанной на античные мотивы, П. произносит Меркурий - классические и мистериальные традиции смешиваются. В «comedia erudita» (ученая комедия), выросшей на образцах Плавта и Теренция, П. присутствует неизменно - в нем автор не только поясняет события сценического действия, но и запросто пускается в разговор со зрителями (как напр. Макьявелли в «Мандрагоре»). П., называемый «loas», составляет обязательную часть и спектаклей старинного испанского театра, причем служит он в основном для восхваления зрителей, а иногда и актеров. В commedia dell’arte, не допускающей по своему характеру предварительного изложения сценических ситуаций, П. все же сохраняется и заполняется комическими монологами, сплошь и рядом совершенно не связанными с действием и часто построенными на комическом приеме «отклонения от темы» («пролог мальчика», «пролог доктора» - приведены в книге К. Миклашевского «Театр итальянских комедиантов»). Сохраняется П. и в английском театре Елизаветинской поры - ср. прологи Шекспира; особенно едкие и воинственные П. писались Бен-Джонсоном, сводившим в них счеты со своими литературными и театральными врагами. П., нарушающий иллюзию правдоподобия сценического действия, уже редко встречается у Мольера. Пользуясь же прологом, Мольер превращал его, как напр. в «Амфитрионе», в отдельную комическую сценку. Буржуазный бытовой театр вообще отверг П. как композиционно-самостоятельное, повествовательное начало спектакля. Дидро в «Трактате о драматической поэзии» предлагал П. полностью растворить в первой экспозиционной сцене, которая должна, не нарушая правдоподобия действия, ознакомить зрителя с намечающимися ситуациями и с персонажами, действующими в драме. В реалистическом театре П. сохранился только в виде отдельной первой картины или главы, оторванных от сюжетной цепи действия и являющихся как бы Vorgeschichte последующей истории. В таком П. рассказываются события, задолго предшествующие действию («детство героя» - прием, часто употребляемый в мелодраме), или указываются условия, которые дают возможность автору познакомить читателя или зрителя с событиями, показанными на сцене. Иногда термин «П.» условно применяется и к Vorgeschichte (см.) повествовательных жанров. Библиография: Carnahan D. H., The prologue in the old-French and Provencal mystery, Diss., New Haven, 1905; Zellweker E., Prolog und Epilog im deutschen Drama, Wiener Diss., 1906; Schauer H., Prolog, в кн. «Reallexikon der deutschen Literaturgeschichte», Bd II, Berlin, 1926-1928.

ПРОЛОГ В ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

ПРОЛОГ (в древнерусской литературе) - сборник кратких житий, поучений и назидательных рассказов-эпизодов, с расположением всех статей по дням года, из месяца в месяц. Составляя принадлежность письменности болгар, сербов и восточных славян, П. образовался в своей основе путем перевода одного из византийских «минологиев» или «синацсарей» - житийных сборников X-XI вв.; русское название «П.» вероятно получилось по недоразумению от prologos, т. е. «предисловия» к кодексу, послужившему оригиналом при переводе. Самый перевод, как думают, был произведен коллективным трудом, в к-ром участвовали и южные славяне и восточные, скорее всего в Константинополе, в начале XII в., причем к основной греческой части книги тогда же были присоединены памяти князей Бориса и Глеба, княгини Ольги, печерского игумена Феодосия, незадолго до того канонизованного (ок. 1108). Вскоре же русский П. стал пополняться поучениями и легендами, прикрепляемыми к тем или иным календарным памятям из состава других переводных памятников: собраний поучений, патериков и т. п.; изредка сюда же включался и свой местный материал, примитивно приспособленный в тех случаях, когда он не отвечал церковному стилю чтения: ср. напр. под 30 ноября легенду о посещении апостолом Андреем Киева и Новгорода (без эпизода старшей, летописной версии того же рассказа - о мытье в новгородских банях, чему будто бы удивлялся апостол). По мере того как П. становился широко популярным, в него проникали отголоски устной легенды, иногда даже былинные. Дошедшие до нас старшие списки русского П. - Новгородские (конец XII в. и XIII в.). К XIV в. существовала уже так наз. вторая, обширная редакция П., превзошедшая объем основной переводной части втрое. Позже П. рос и варьировался без особенной редакционной последовательности, применяясь вообще к среднему бытовому уровню духовенства и читателя-мирянина, включая часто оригинальные поучения - анонимно или под «святоотческим» псевдонимом. Успех П. объясняется двумя причинами: во-первых, сжатостью, тематической элементарностью его учительных статей, что делало их удобными к произнесению или чтению в определенные дни; во-вторых, широтой его содержания, к-рое охватывало всю социальную лестницу от «царей» до «рабов»,- конечно с феодально-церковной точки зрения на общество. - От обычного (домонгольского происхождения) П. нужно отличать «стишной» П., появившийся у русских сравнительно поздно (XV в.) и в особом (болгарском) переводе; этот П., с краткими «стихами»-характеристиками святых перед началами их житий, сам не смог широко привиться, но послужил для дальнейшего осложнения П. обычного, в каковой роли вошел и в первопечатное московское издание 1641. Библиография: см. Русская литература.

ПРОМЕТЕЙ

Статья большая, находится на отдельной странице.

ПРОПАГАНДИСТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ПРОПАГАНДИСТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА - отрасль литературы, которая, используя форму литературы художественной, имеет своей самодовлеющей установкой наглядное разъяснение читателю определенных социальных, моральных и других положений, их популяризацию. В широком смысле слова всякое литературное произведение - научное, публицистическое, художественное - является пропагандистским, т. к. каждое из них проводит, отстаивает известные идеи, составляющие его содержание. Однако в отличие от художественной литературы П. л. в узком смысле слова использует элементы художественной формы (образы, сюжет и т. п.) лишь как средство для наглядной и популярной передачи идей читателю. П. л. стоит на грани литературы художественной и публицистической, научной. Образный рассказ о действительности сочетается в ней с внеобразной публицистикой. Индивидуализированный показ людей, событий, обстановки в П. л. привлекается лишь в качестве конкретного жизненного примера, иллюстрирующего в доступной форме идеи о сложной общественно-политической жизни. Отсюда такая особенность П. л., как некоторый аллегоризм, иносказательность ее. Отсюда и преобладание таких жанров в П. л., как сказка, притча и т. п. П. л., как правило, обращена к широкому массовому читателю. К ее образцам можно частично отнести и так наз. «литературу для народа» (см. «Народная литература»), преследующую моралистические, воспитательные задачи, каковы напр. сказки и рассказы Л. Толстого, предназначенные для «народа». Однако наиболее типические образцы П. л. выдвинуты революционными группами общества, стремившимися через печатное слово пробудить сознание широких масс. Отсюда и типичное для П. л. содержание, заключающееся гл. обр. в трактовке общественно-политических и социальных вопросов. От П. л. следует отличать агитационную литературу (см.). Их различия определяются различием между пропагандой и агитацией, на к-рое указал Ленин: пропагандист «должен дать много идей , настолько много, что сразу все идеи, во всей их совокупности, будут усваиваться лишь немногими (сравнительно) лицами. Агитатор же, говоря о том же вопросе, возьмет самый известный всем его слушателям и самый выдающийся пример... и направит все свои усилия на то, чтобы, пользуясь этим, всем и каждому знакомым фактом, дать массе одну идею» (Ленин, Сочин., т. IV, стр. 412). По структуре своей П. л. отличается от агитационной прежде всего тем, что она рассчитана гл. обр. на аргументацию, разъяснение, доказательное убеждение, в то время как агитационная литература в большей мере - на эмоциональное воздействие. Разумеется оба эти элемента имеются и здесь и там, вопрос сводится к их соотношению. К П. л. несомненно относятся в русской литературе такие например вещи, как нелегальные «сказки» 70-х годов, написанные Степняком-Кравчинским: «Из огня в полымя», «Вот тебе, бабушка, Юрьев день», «Сказка-говоруха», «Правда и кривда», из к-рых последняя была издана под таким титульным листом: «Слово на великий пяток преосвященного Тихона Задонского, епископа Воронежского, изд. 5, напечатанное в типографии Духовной Академии, 1875»; книжечки Л. Тихомирова: «Сказка о четырех братьях» и «История Пугачевского бунта» - точно так же П. л. Сюда же относится пропагандистская сказка «Хитрая механика», к-рая должна была показать в цифрах, куда идут доходы государства, в частности налоги, к-рыми облагается народ, обреченный на голод и тьму. Традиции пропагандистских сказок продолжал в XX в. Басов, автор «Конька-Скакунка».

ПРОПЕРЦИЙ

ПРОПЕРЦИЙ Секст (ок. 49-15 до н. э.) - римский поэт эпохи перехода к Империи, один из виднейших представителей римской эротической элегии (см.), к-рая в то время являлась литературным выражением оппозиции против национально-консервативной идеологии нового режима, культивировавшего «высокие» жанры, гл. обр. исторический эпос. Сам П. принадлежал к тем провинциальным землевладельческим слоям, к-рые недружелюбно встретили установление принципата Августа, основанного на союзе крупного землевладения с торгово-ростовщическим капиталом. Литературные дебюты П. отмечены печатью некоторого фрондерства. В противоположность господствующему классицистическому вкусу эпохи П. ориентировался на мастеров эллинистической поэзии - Каллимаха и Филета. Уже первый сб. стихотворений П. - «Cynthia» (Кинфия, ок. 28; Кинфия (Цинтия) - имя, данное поэтом своей возлюбленной Гостии (Hostia)) - содержит типичное для эллинистической литературы соединение сентиментальной эротики с «ученой» мифологической аппаратурой. Основная тема - любовь поэта к «суровой владычице», гложущая, неизбывная страсть, к-рая захватывает все существо человека и не оставляет места для других жизненных интересов. Но широко используя традиционную эротическую и мифологическую топику, вращаясь в значительной мере в кругу условных мотивов и ситуаций, П. не отвлекался от современности и реагировал на нее со своей (не менее условной) позиции влюбленного поэта, учителя любви, врага войны и наживы. Для выражения всепожирающей силы страсти П. создал темпераментный и патетический язык, сжатый до темноты, семантически перегруженный, построенный на сочетании сложных фигур и смелых образов. «Кинфия» привлекла к П. внимание известного вельможи Мецената, к-рый собирал вокруг себя писателей с целью направить их интересы в сторону пропаганды нового режима и его идеологических основ. Уже во втором сборнике Проперция (ок. 26), где поэт варьирует прежние темы, углубляя анализ страсти и еще более усложняя композицию своих стихотворений, звучат нотки примирения с Августом. Тематика П. меняется: в третьем сборнике (ок. 22) преобладают теоретические размышления на любовные темы, и П. возвещает свой отход от «Кинфии», т. е. эротической поэзии. В качестве продолжателя эллинистической традиции, «римского Каллимаха», он избрал «ученую» элегию, разработку мифов и национальных преданий римской старины - жанр, направленность к-рого в известной мере соответствовала господствующей идеологии. Однако этот план не был осуществлен полностью, т. к. в последнем сборнике П. (ок. 16) вновь возвращается к проблемам женской психологии, достигая в своих стихотворениях большой реалистической силы. Произведения П. пользовались значительным успехом у современников, но «трудный» и «ученый» язык делал его малодоступным для позднейшей античности. Интерес к П. возродился лишь со времен Петрарки. Мотивами П. увлекались А. Шенье и Гёте. В русской поэзии имеются подражания П. у А. Майкова. Библиография: I. Издания: С. Hosius, 2 Aufl., Lpz., 1922 (лучшее); J. S. Phillimore, Oxf., s. a., (1912), комментарий; M. Rothstein, Bd I-II, 2 Aufl., Berlin, 1920-1924; Элегии, перев. А. Фета, СПБ, 1888; То же, изд. 2, СПБ, 1908 (неудовлетворителен, но П. вообще с трудом поддается переводу на новый язык). II. Plessis F., etudes critiques sur Properce et ses elegies, P., 1886; Birt Th., Die Cynthia des Properz, Lpz., 1922; Buecheler F., Properz (Kleine Schriften, Bd II), Lpz., 1927; Festa N., Saggi sulla poesia di Properzio, Firenze, 1927; Benda J., Properce ou les amants de Tibur, 3-me ed., P., 1928.

ПРОПОВЕДЬ

ПРОПОВЕДЬ - церковный ораторский жанр, имеющий свою весьма разработанную теорию (так наз. гомилетика), привлекаемый к историко-литературному изучению лишь в той мере, в какой он является в некоторые моменты своего исторического развития показательным для характеристики литературного стиля данной эпохи и в той или иной степени его определяющим. Так, П. так наз. «отцов церкви» - Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Августина Блаженного, Амвросия, Григория Двоеслова и др. - дают очень яркие образцы стиля позднегреческой и латинской прозы. Анализ стиля проповедей Лютера образует неотъемлемую часть изучения развития новонемецкой прозы. Проповеди Боссюэта, Бурдалу и др. духовных ораторов XVII в. являют важнейшие образцы прозаического стиля французского классицизма, а проповеди Абрагама де Санта-Клара - стиля немецкого барокко. Таково же значение некоторых видов П. в средневековой русской литературе, с преобладающей ролью в ней церковной культуры и с типичным для нее синкретизмом литературных жанров (термин «П.» однако в эту пору отсутствует и ему соответствуют термины более общие - «Слово» и «Поучение»). В качестве образцов старинной русской домонгольской П., дающих представление о выработке элементов художественного стиля и композиции, могут быть названы «Слова» митрополита Иллариона (XI век) и Кирилла Туровского (XII век), очень искусно использовавших соответствующие византийские источники и на основе их давших для своего времени незаурядные по литературному мастерству произведения. В них в изобилии присутствуют сравнения, антитезы, олицетворения отвлеченных понятий, символический параллелизм, иносказание, риторические обращения, драматизация изложения, осуществляемая между прочим введением диалогов, наконец элементы пейзажа. Без знакомства с этого рода образцами риторически украшенной П. было бы трудно понять возникновение в конце XII в. такого памятника, как «Слово о полку Игореве», с его системой художественных средств выражения. В дальнейшем в качестве примеров художественно оформленной П., интересной в стилистическом отношении, могут быть указаны «Слова» Серапиона Владимирского (XIII в.), «Слово похвальное» инока Фомы (XV век), «Слова» Максима Грека. Теория и практика проповеднического искусства расцвели в XVIII в. на Украине, главным образом в произведениях Галеровского, в связи с борьбой Украины с Польшей, нашедшей себе в сфере церковной выражение в борьбе православия с католичеством. Библиография: Пыпин А. Н., История русской литературы, тт. I-II, изд. 4, СПБ, 1911; Келтуяла В. А., Курс истории русской литературы, ч. 1, СПБ, 1906-1911; Петухов Е. В., Русская литература, изд. 3, П., 1916. Литературу по древней русской П. см. Мезиер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 1, СПБ, 1899.

ПРОРОКИ

ПРОРОКИ - см. Библия.

ПРОСВЕЩЕНИЕ

Статья большая, находится на отдельной странице.

ПРОСОДИЯ

ПРОСОДИЯ (греч.) - в античной грамматике обозначает ударение (притом первоначально ударение музыкальное), а также графическое обозначение ударения; далее - учение об ударении, учение о долготе и краткости слогов. Через латинских грамматиков учение о П. усваивается гуманистами как учение о соотношениях долгот и краткостей в стихе. По мере того как осознается принципиальное различие между метрическим стихосложением древних и новоевропейскими (силлабической, силлабо-тонической, тонической) системами стихосложения (см.), понятие П. все более расширяется и приобретает весьма неопределенное содержание. К П. относят изучение всех свойств звуков данного языка, которые имеют значение для стихосложения, включая сюда ударение, длительность звуков, интонацию, паузы и т. д., а иногда объявляют П. равнозначной ритмике (см.) как определенному разделу в стиховедении. В новейшем стиховедении термин «П.» почти не употребляется. См. Стихосложение.

ПРОТОПОПОВ

ПРОТОПОПОВ Михаил Алексеевич (1848-1915) - литературный критик. Печатался в «Отечественных записках», в «Устоях», «Слове», «Деле» и «Русском богатстве». В 1884 литературная деятельность П. была прервана арестом. В конце 80-х гг. П. возобновил свою деятельность в «Северном вестнике», в 90-х гг. участвовал в «Русском богатстве» и «Русской мысли». Мировоззрение П. сформировалось в 70-х гг. под влиянием народников - Лаврова и Михайловского. Народнический характер его общественно-политических взглядов нашел свое наиболее полное выражение в статье «Литературная злоба дня» («Отечественные записки», 1877, под псевд. Н. Морозов). Как народник П. выступал сторонником идейного искусства. Он утверждал, что литература до сих пор занималась гл. обр. вопросами индивидуальной нравственности, теперь же она должна перейти к разработке социальных вопросов. Произведения психологические должны уступить место произведениям социально-тенденциозным. Подлинным видом лит-ой критики П. считал критику публицистическую. С точки зрения публицистической критики, как ее понимал П., художественное произведение - не более как удобный повод для критика формулировать свои воззрения на жизнь и ее явления. Вопросы же генезиса творчества писателя, особенностей его таланта и его художественной манеры П. оставлял в удел пренебрежительно третируемой им исторической и эстетической критике. П. писал о Гл. Успенском, Решетникове, Златовратском, Надсоне, Якубовиче и др. Выступив на литературном поприще как представитель разночинной народнической интеллигенции, отражавшей интересы мелкого товаропроизводителя, П., по мере развития капитализма и разложения в связи с этим мировоззрения народничества, все более эволюционировал в сторону либерализма. Однако оставшиеся в его мировоззрении народнические иллюзии мешали ему понять прогрессивность капитализма. Отсюда борьба, к-рую П. одновременно вел с «последовательными» народниками, сохранившими веру в «устои» и идеализирующими мужика, и с выступившим на общественную арену марксизмом. В какой мере для П. осталось чуждо и непонятно значение марксизма, можно судить по тому напр., что он рассматривал марксизм в теснейшей связи с символизмом и декадентством, с которыми также вел ожесточенную борьбу. Положительные идеи П. сводились к примитивно-культурническому требованию просвещения масс как панацеи от всех зол: «Чему учить народ? Учите его тому, что хорошо знаете и чему придаете цену сами. Сельский хозяин пусть учит агрономии, учитель - грамоте, священник - религии, техник - техническим наукам и ремеслам, писатель - элементарным основам науки и государственности». Неудивительно, что при непонимании реального пути общественного прогресса П. оказался в стороне от широких дорог общественной жизни и закончил свою литературную деятельность почти за 15 лет до своей смерти. Библиография: I. Литературно-критические характеристики, СПБ, 1896, изд. 2, 1898; Критические статьи, М., 1903. II. Бельчиков Н. Ф., М. А. Протопопов, в книге его: Народничество в литературе и критике, М., 1934. III. Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4, Л., 1924; Ульянов Н. А. и Ульянов В. Н., Указатель журнальной литературы, вып. II, Москва, 1913.

ПРОТОТИП

ПРОТОТИП - первообраз, конкретная историческая или современная автору личность, послужившая ему отправным моментом для создания образа. Процесс переработки, типизации прототипа Горький определяет так: «Я признаю за литератором право и даже считаю его обязанностью домысливать человека. Литератор должен выучиться прививать, приписывать единице наиболее характерные черты ее класса». Процесс «домысливания» и есть процесс обобщения, типизации П. в художественном образе. На переработку П. в образ нельзя смотреть лишь как на выражение отношения автора к данному П. Так, образ Веры Павловны основным своим содержанием имеет не отношение Чернышевского к Сеченовой, к-рая послужила П. этой героини романа «Что делать?», а ставит проблему женского равноправия с точки зрения революционной крестьянской демократии 60-х гг. Отсюда ясна порочность попыток ряда представителей домарксистского литературоведения свести анализ образа только к сопоставлению его с П. и трактовать образ как выражение отношения писателя к одному из своих близких друзей, врагов и т. д. Такой подход в изучении П. подменял проблему отношения искусства к действительности анализом личных симпатий и антипатий писателя. Самый процесс переработки П. в образ не мог быть при этом научно осмыслен, т. к. классовые основы отношения писателя к действительности не могли быть вскрыты. Значение исследования П. зависит от характера самого П. Чем более ярким явлением общества и истории является П., тем больший смысл приобретает его изучение и сопоставление с образом, потому что в таком случае мы имеем отражение в искусстве чрезвычайно важного, содержательного, типичного явления общества. Маркс писал о правдивости в изображении политических вождей: «Было бы весьма желательно, чтобы люди, стоявшие во главе партии движения, - до революции ли, в тайных обществах или печати, после нее ли, в качестве официальных лиц, - были, наконец, изображены суровыми рембрандтовскими красками во всей своей жизненной яркости» (Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, том VIII, изд. ИМЭ, 1930, стр. 293). Такой П. настолько содержателен и типичен сам по себе, что, будучи показан писателем правдиво на основе исторически-передового классового мировоззрения, явится сам важным художественным обобщением. Но изучение и такого П., для типизации к-рого художнику многое приходится привносить, «домысливать», также имеет большое значение: оно дает возможность конкретнее прощупать связи произведения с действительностью, изучить методы творческой работы писателя, наконец убедительнее отметить те или иные искажения писателем действительности и тем самым определить особенности его классового мировоззрения. Так, сравнение Сваакера, героя рассказа К. Федина «Трансвааль», с действительным кулаком, послужившим П. для образа, помогло марксистской критике ярче вскрыть ошибки Федина в показе кулачества. Изучение П. романа «Мать» М. Горького - Заломова и его матери, - наоборот, позволяет понять обобщающую роль писателя при переработке им П. в литературный тип (см.). Самое отношение к П. определяется общими творческими позициями писателя; отсюда напр. у писателей-романтиков роль П. обычно невелика, наоборот, для реалистов П. имеет большое значение. Поэтому характер П. у того или иного писателя определим лишь в конкретном историко-литературном анализе. Своеобразен прототипизм советской и в первую очередь пролетарской литературы, для которой характерна глубокая связь с действительностью. Советские писатели и поэты пишут часто о конкретных людях нашей страны («Чапаев», «Феликс Дзержинский», «Люди С. Т. З.», герои «Разбега» Ставского и др.). В этом отношении наша литература коренным образом отличается от революционно-буржуазной, которая свои героические образы вынуждена была одевать в героические мантии прошлого, как это показал Маркс в «18 брюмера». Соц. строительство, предоставляя широчайший простор творческому развитию личности, рождает героев, к-рые являются живыми типами нашей эпохи. Естественно отсюда стремление изобразить этих людей во всей их жизненности. Весьма поучителен в этом отношении пример Ставского, к-рому удалось провести конференцию героев, выведенных им в «Разбеге». Понятно, что и здесь имеет место процесс осмысливания, обобщения, типизации, примером чего может служить образ Кожуха в «Железном потоке» Серафимовича, где автор типизирует черты героя гражданской войны, командира Таманской армии Ковтюха. Библиография: Указываем работы, посвященные установлению конкретных П.: Пиксанов Н., Творческая история «Горя от ума», Гиз, М.-Л., 1928; Кубиков И., Комментарий к повести А. Серафимовича «Железный поток», изд. «Мир», М., 1933; Его же, Комментарий к роману М. Горького «Мать», изд. «Мир», М., 1932; Бродский Н. Л. и Сидоров Н. П., Комментарий к роману Н. Г. Чернышевского «Что делать», изд. «Мир», М., 1933; Медведев П., В лаборатории писателя, Изд-во писателей в Ленинграде, Л., 1933, стр. 154 и сл. Др. указания см.: Пиксанов Н. К., Два века русской литературы, изд. 2, Гиз, М., (1924), стр. 256: разработка темы «Бытовые прототипы литературных героев»; Творческая история, Сб. Под редакцией Н. К. Пиксанова, «Никитинские субботники», М., 1927. Большой материал по установлению конкретных П. различных героев отдельных произведений рассеян по монографиям, анализирующим творчество отдельных писателей, их мемуарам, воспоминаниям о писателях (напр. воспоминания Кузьминской-Берс о Л. Толстом) и т. п.; Pappritz R., Don Carlos in der Geschichte und in der Poesie, Naumburg, 1913; Wallenstein P. R., Die dichterische Gestaltung der historischen Personlichkeit, gezeigt an der Wallensteinfigur, Wurzburg, 1934.

ПРОШЬЯН

ПРОШЬЯН Перч (1837-1907) - армянский писатель. Сын портного. Р. в с. Аштарак. Учился в Тифлисской армянской духовной семинарии, по окончании к-рой посвятил себя педагогической деятельности. Первый роман П. «Сос и Вартитер» (1860) написан под влиянием «Ран Армении» - известного произведения Х. Абовяна. Этот роман определил творческий путь П., выявив как положительные, так и отрицательные черты его дарования. Хорошо зная народную жизнь, П. не сумел создать цельных образов. Из ряда произведений, появлявшихся в разных периодических изданиях, наиболее удался Прошьяну роман «Аци хнтир» (За хлеб, 1880). В этом романе яркими красками изображена жизнь села Аштарака. Местное наречие, к-рым пользуется автор, воспроизведено во всем его многообразии. В творчестве П. отразилось расслоение армянской деревни под влиянием роста товарного обращения (40-е и 50-е гг. XIX в.). В этом разрезе даны образы сельских ростовщиков и др. паразитов («Сако», «За хлеб», «Баласанага» (Барин), «Цецер» (Паразиты, 1889)), царских чиновников-взяточников и эксплоатируемых крестьян. По своему мировоззрению П. консервативен и в своем творчестве отражает главным образом настроения отсталых слоев армянского крестьянства. Романы П. крайне растянуты, изобилуют ненужными отступлениями и имеют неестественную развязку. Однако они представляют большой социально-этнографический интерес. П. писал преимущественно на местном аштаракском наречии. Библиография: Крвацахик (Яблоко раздора), 1878; Шагэн, 1883; Бхдэ, 1890; Руно, 1900.

ПРУС

ПРУС Болеслав (Aleksander Głowacki, псевд. Bolesław Prus, 1847-1912) - польский писатель, один из выдающихся представителей так наз. позитивизма, течения 70-х гг. Отречение от романтического прошлого, от революционных традиций, примирение с настоящим во имя «постепенного» движения вперед - характерные черты польского позитивизма, отразившего раннюю полосу капиталистического развития Польши. Прус, бывший повстанец, отрицательно относится к прошлому и считает спокойную, легальную «культурную» работу основной общечеловеческой и патриотической задачей. П. желает примирить всех и вся: униженных и унижающих. От всех он требует честности, отзывчивости, альтруизма. Спокойствие, миролюбивый труд без волнения и борьбы, без всяких политических перспектив - вот его идеал. В ряде мелких рассказов П. дал галерею разнородных типов. Он видит нищету крестьян и рабочих и всякого мелкого люда, он сочувствует страдающим, но нигде у него нет ни резкой критики социальных отношений ни призыва к борьбе, всегда лекарство его против социальных зол одно и то же: призыв к альтруизму. Если взять еврейский вопрос, обострившийся в связи с ростом капитала и все усиливавшимся обнищанием широких еврейских масс, то П., с одной стороны, боится конкуренции еврейского купца и часто едкой сатирой или со свойственным ему юмором выступает против евреев; с другой стороны, «мягкое сердце», филантропизм заставляют его считать еврея достойным сочувствия и симпатии и видеть не только «паразитов» и мошенников среди евреев, но также и «порядочных людей». Он - типичный трезвый буржуа, выражающий устремления молодого национального купечества и зачинающейся национальной промышленности. В творчестве Пруса все примитивно, ясно, поверхностно и порой пошловато. Никакой определенной программы ни по еврейскому вопросу ни по другим вопросам у него нет. Трезвость нарушается у Пруса остатками шляхетской сентиментальности. В одном из главных своих романов - «Lalka» (Кукла, 1891) - П. выступает в защиту «честных», «культурных» купцов, он защищает этих купцов от презрения со стороны аристократов с их феодальными предрассудками. П. старается уговорить аристократов, чтобы и они взялись за торговлю, ибо иначе все возьмут в свои руки евреи, а евреи торгуют-де «не честно», другое дело - поляки. Герой его романа Вокульский - шляхтич-спекулянт, разбогатевший на военных подрядах, но изображен он тем не менее как честный, благородный человек. Герой П. - бездарный, бесхарактерный мямля, не имеющий ничего общего с действительно нарождающимся капиталистическим хищником, к-рого близорукий, поверхностный П. не видит. В «Кукле» Прус дает ряд интересных картин из жизни разных слоев буржуазии и аристократов, ряд метких сатирических характеристик, но в то же время в романе ярко отражается слабость его мировоззрения и художественное бессилие: он не умеет глубоко и правдиво осветить новые сдвиги, новых людей в тогдашней Польше. Единственно хорошо сконструированным, с сильным костяком, с сильно очерченными контурами является знаменитый его рассказ «Placóvka» (Форпост, 1886). Борьба крестьянина Слимака за землю дана с большой силой, крестьянская жизнь в разных прослойках польской деревни изображена верно и ярко, и пожалуй до «Мужиков» Реймонта «Форпост» - самое талантливое отражение жизни крестьян в польской литературе. Но даже и в этом рассказе П. не мог преодолеть своей ограниченности. Слимак борется, но не против помещика, а против немецких колонистов, желающих купить его участок. И здесь классовая борьба подменяется национальной, не вскрываются действительные причины нищеты Слимака и не указываются действительные средства борьбы. В конце концов все сводится к сентиментальной «гуманности». В одном только произведении, в романе «Фараон» (1897) П. как будто бы глубже, ярче, шире охватывает общественную жизнь, но это общественная жизнь древнего Египта. Прус откликнулся на революцию 1905 контрреволюционным памфлетом «Dzieci» (Дети, 1909). В этот же период обостряется антисемитизм П. Его раньше юмористически-сентиментальный показ евреев уступает место явно контрреволюционному зоологическому антисемитизму. «Филантроп», «альтруист», отзывчивый как будто на все страдания униженных и оскорбленных, кончает свою писательскую и житейскую карьеру в лагере черносотенного человеконенавистничества. Характерные черты П. как художника слова - простота рассказа, безыскусственность стиля, поверхностность психологического анализа. Часто наблюдаются болтливое резонерство, банальное проповедничество. Но П. - меткий наблюдатель мелких внешних проявлений жизни. Одна из самых характерных черт П. - это юмор. Юмор П. и его любовь к детям отчасти напоминают Диккенса, но П. никогда не достигает силы и глубины Диккенса, не вскрывает скрытых пружин человеч. жизни, ее социальной подоплеки. Юмор П. скользит по поверхности, развлекает, заставляет смеяться, но часто это смех французского фарса. Для нас П. интересен как выдающийся представитель литературного и общественного течения, сыгравшего выдающуюся роль в развитии Польши 70-90-х гг., как талантливый выразитель этой эпохи. Библиография: I. Полное собр. сочин., изд. Иогансона, Киев, 1899-1900 (т. I. Фараон, Роман, Рассказы: Саксонский сад, и др.; т. II. Форпост, Роман, Повести и рассказы: Из легенд древнего Востока, и др.; т. III. Кукла, Роман; т. IV. Эмансипантки, Роман; т. V. Б. Прус. Литературная характеристика, Мелкие рассказы: Пан Дудковский и его хутор, и др.); Грешки юности, Повесть, СПБ, 1899; Слимак и немцы, Повесть, М., 1893; Дети, Роман, М., 1909; и др. II. Wojciechowski K., B. Prus, Kraków,1913; Włodek L., B. Prus, Warsz., 1918; Szweykowski Z., «Lalka» B. Prusa, Lwów, 1927; Araszkiewicz F., B. Prus, Warsz., 1928; Forst-Battaglia, B. Prus, в сб. «Jahrbuch für Kultur u. Geschichte der Slawen», Bd V, 1929; Яцимирский A., Болеслав Прус и его повести, «Русская мысль», 1906, IX; Козловский Л., Б. Прус, «Русское богатство», 1912, IV.

ПРУСТ

Статья большая, находится на отдельной странице.

ПРУТКОВ

ПРУТКОВ - см. Козьма Прутков.

ПРУЦ

ПРУЦ (Robert Prutz, 1816-1872) - немецкий политический поэт и критик; в конце 30-х гг. примкнул к младогегельянскому движению и стал одним из руководящих критиков «Hallische Jahrbucher fur deutsche Wissenschaft u. Kunst» A. Руге. Первое его значительное политическое стихотворение «Der Rhein» (Песня о Рейне, 1840) написано в духе радикальной бюргерской оппозиции против феодально-бюрократического режима домартовской Пруссии. П. скоро выдвинулся в ряды блестящей плеяды революционных поэтов 40-х гг., сотрудничал в редактировавшейся молодым Марксом «Рейнской газете» (1842-1843) и ожесточенно боролся с реакционным романтизмом и примирившейся с действительностью «Молодой Германией». После запрещения младогегельянских органов печати П. издавал ежегодник «Literarhistorisches Taschenbuch» (1843-1848), в к-ром напечатал ряд воинствующих работ против «чистой поэзии» и защищал актуально-политическое искусство в духе Гервега (см.). Высшего расцвета своего поэтического творчества П. достиг в сборнике стихов («Gedichte. Neue Sammlung», 1843) и в политической комедии в аристофановском духе, направленной против всей домартовской Германии («Die politische Wochenstube», 1845). После разложения младогегельянской левой он примкнул к буржуазному либерализму, но его многочисленные произведения (стихи, драмы и романы) уже не достигают прежней силы. Из домартовских драм П. следует отметить «Karl von Bourbon» (Карл Бурбонский), «Moritz von Sachsen» (Мориц Саксонский) и «Erik XIV, der Bauernkonig» (Эрик, крестьянский король). П. написал серию политических романов - «Helene» (Елена, 1856), «Oberndorf» (Оберндорф, 1862), в к-рых революция и социальный вопрос трактуются в духе примирения классов. После 1866 П. примирился с Бисмарком. П. является также автором работ по истории немецкой литературы, театра и общественной жизни 40-60-х годов. Библиография: Buttner G., R. Prutz, Lpz., 1913; Robert Prutz, Gedenkbuch, Stettin, 1916; Шиллер Ф. П., Роберт Пруц - политический поэт и младогегельянский критик, в сб. статей автора «Очерки по истории немецкой революционной поэзии XIX в.», Москва, 1933.

ПРЮДОМ

ПРЮДОМ - см. Сюлли Прюдом.

ПСАЛЬМЫ И КАНТЫ

ПСАЛЬМЫ и КАНТЫ (от латинск. psalmus - «псалом» и cantus - «песнь») - род вирш (см.) религиозного содержания. Мода на них установилась в Польше к XV-XVI вв. (сб. «Kantyczki»), в XVII в. она перешла на Украину, а затем и в Московскую Русь. П. и К. содействовали внедрению в общественный быт привычки петь религиозные песни вне богослужения, прививая вместе с тем вкус к зап.-европейской музыке. В Москве в 1680 Симеон Полоцкий (см.) выпустил в свет «Псалтырь рифмованную». В предисловии, ссылаясь на существование таких стихотворных псалтырей на латинском и польском яз., он считает желательным иметь подобные же произведения на языке русском (славянском), тем более, что под польским влиянием многие москвичи стали увлекаться пением польских псальм, без понимания польского яз. Различные псальмы сочинял и другой церковный писатель того времени, тоже представитель юго-западной образованности, Димитрий Ростовский. В XVII и XVIII веках огромное распространение получили многочисленные рукописные тетрадки П. и К. Как можно установить по записям, средой, предъявлявшей спрос на эту литературу, была среда духовенства, мелкого гражданского и военного чиновничества, мелкого и среднего купечества. В XIX веке П. и К. проникли уже в крестьянскую толщу, причем наибольшее распространение нашли в старообрядческой среде, несмотря на их явную генетическую связь с католической и униатской поэзией. Эти П. и К. послужили источником для очень многих «духовных стихов» (см.) позднейшего склада. В конце XVIII в., именно в 1790, был издан в Почаевской типографии так наз. «Богогласник», свод П. и К., переработанных в униатских целях. «Богогласник» несколько раз с небольшими изменениями перепечатывался на протяжении всего XIX века. П. и К. распространялись не только письменным, но в еще большей степени устным путем, вбирая в себя элементы традиционной (польской, украинской и русской) народной песни (см.), проникаясь зачастую светским, грубо-реалистическим, комическим и иногда явно порнографическим содержанием. Создателями и распространителями их были большей частью «школяры», ученики духовных академий и семинарий, бурсы. Как выяснено теперь, П. и К. наряду с «рацеями» и другими видами школьного виршевого творчества оказали немалое влияние на форму украинских народных «дум» (см.). Библиография: Бессонов П., Калики перехожие, Сб. стихов и исследования, вып. IV, М., 1863; Житецкий П. И., Мысли о народных малорусских думах, Киев, 1893; Перетц В. Н., Историко-литературные исследования и материалы, т. I. Из истории русской песни, СПБ, 1900.

ПСЕВДОКЛАССИЦИЗМ

ПСЕВДОКЛАССИЦИЗМ - см. Ложноклассицизм.

ПСЕВДОНИМ

ПСЕВДОНИМ (греч. pseudonymos - «лжеименный») - вымышленное имя, заменяющее собой настоящее, к-рое по тем или иным причинам надо скрыть. По условиям создания вымышленного имени следует различать П. литературный от П. сценического и других многочисленных случаев зашифровки имен (напр. употребление условных партийных имен при подпольной работе и т. п.). В дальнейшем мы будем говорить только о литературном П. Рост употребления П. находится в прямой связи с ростом индивидуального самосознания автора, с возникновением понятий авторского права и авторской ответственности. Зашифровка имени вызывается стремлением автора по тем или иным причинам отвести от себя подозрение в авторстве. Причины эти весьма различны - П. часто подписываются первые выступления (Гоголь выпустил «Ганца Кюхельгартена» под псевдонимом В. Алова), выступления не по специальности (проф. Вагнер подписывал свои «Сказки» псевдонимом Кота Мурлыки) и т. п.; но особенно часто к П. прибегают в тех случаях, когда литературные выступления становятся формой политической борьбы, - отсюда особенно широкое применение П. в сатирической литературе, в памфлете, в критике и публицистике. Античные классики естественно редко прибегали к П. Как на самый древний пример зашифровки имени иногда указывают на Аристофана (V-IV вв. до н. э.), якобы ставившего на сцене свои первые (а также и нек-рые более поздние) пьесы не под своим именем, а под именами комических поэтов того времени Филонида и Каллистрата (причем авторство Аристофана было известно зрителям, и сами Филонид и Каллистрат за авторов этих комедий себя не выдавали). Кроме этого примера указывают еще на Ксенофонта, называвшего в своей «Истории Греции» (III, 1, 2) Фемистогена автором описания похода Кира Младшего и скрывавшего под этим П. самого себя. Из более поздних примеров укажем на Федра (Phaedrus), автора басен на латинском яз.; по предположению Cassitto, Федр есть одно и то же лицо с тем Полибием (не греч. историком), которому Сенека написал свое «Утешение» (Consolatio ad Polybium). Зашифровка имен в поэзии средневековья тоже не подходит под понятие литературного П., т. к. обычно зашифровывается не имя автора, а имя адресата. В эпоху Возрождения П. впервые получают большое распространение. Правда, лишь с некоторой натяжкой можно подвести под понятие П. обычную у гуманистов манеру изменять свои фамилии на античный лад. Так напр. филолог Cesar de l’Escale назывался Julius Caesar Scaliger; знаменитый гуманист Henri Estienne - Henricus Stephanus; сподвижник Лютера Schwartzerd - Philippus Melanchthon (буквальный перевод с немецкого на греческий - «черная земля»). Но в боях гуманистов с «темными людьми» и в агитационной литературе времен реформации и контрреформации можно уже говорить о псевдониме в собственном смысле слова. Не менее распространены П. в публицистической литературе XVII и XVIII вв., когда автору, дерзавшему выступить против «великих мира сего», угрожали всяческие кары. Вольтер (настоящая фамилия - Arouet) имел свыше 160 П., иногда маскируясь даже русским (Jean Blokof, Sheremetof, Ivan Alethof и даже Alexis archeveque de Novogorod). Были П. у Бальзака, Виктора Гюго, Вальтера Скотта и едва ли не у всех крупных и малых зап.-европейских писателей. Формы зашифровки фамилий весьма разнообразны. Иногда П. являются первые буквы настоящей фамилии (П. Я. - П. Якубович-Мельшин), иногда намекают на свое происхождение (писатель Завалишин пользовался псевдонимом А. Мордвин), иногда берут фамилию предка, когда-то писавшего (В. Я. Брюсов иногда писал под фамилией своего деда-баснописца - В. Бакулин), иногда исходят из своей профессии (ак. Н. А. Котляревский писал под П. «Старый профессор»), часто переворачивают свою фамилию, читая ее обратно (поэт М. Э. Портен - Нетроп + ов), подчас подписываются латинскими словами («Alexander» - В. Я. Брюсов, «Homo» - В. Л. Львов-Рогачевский и т. д.), иногда берут П. свое отчество (Серафимович - Александр Серафимович Попов). П. то служит подсобной фамилией для сторонних выступлений писателя (таковы псевдонимы Брюсова, Блока и др.), то совершенно затмевает настоящую фамилию автора (М. Горький, А. Белый, Д. Бедный). Д. Бедному приходилось пользоваться псевдонимами к псевдониму; так, в 1917 он подписывал ряд своих выступлений «Солдат Яшка - медная пряжка» и др. П. Иногда зашифровка фамилий стремится произвести комический эффект; таковы П. типа «Чехонте» (молодого Чехова), «Mi/f» (Д. Д. Минаева). Примером П. собирательного, скрывающего за собой нескольких авторов, является П. братьев Жемчужниковых и А. К. Толстого - Козьма Прутков (см.). Особый интерес представляет П. тогда, когда он вырастает в художественный образ, от лица которого и ведется изложение (образы «Белкина» у Пушкина, «Рудого Панько» у Гоголя, «надворного советника Щедрина» у Салтыкова и т. п.). Библиография: Bartels E., Der Schutz des Pseudonyms, Diss., Greifswald, 1919; Bormann E., Die Kunst des Pseudonyms, 1901. Словари псевдонимов, общие: Haykes J. E., Pseudonyms of authors, N. Y., 1882 (4 200 псевдонимов, с преобладанием америк. и английских); Gushing W., Initials a. pseudonyms, 2 vv., N. Y., 1885-1888; Weller Е. О., Lexicon pseudonymorum, 2 Aufl., Regensburg, 1886; Dawson L. H., Nicknames a. pseudonyms, N. Y., 1908; Abbatt W., The colloquial who’s who (1600-1924), 2 vv., N. Y., 1924-1925. Французские: Barbier A. A., Dictionnaire des ouvrages anonymes et pseudonymes, 4 vv., 2 ed., P., 1822-1827; Querard J. M., Les auteurs deguises de la litterature francaise au XIX-e siecle, P., 1845; Его же, Les ecrivains pseudonymes de la litterature francaise, 2 vv., P., 1854-1864; Его же, Les supercheries litteraires devoilees, 2 ed., 3 vv., P., 1882; Joliet Ch., Les pseudonymes du jour, P., 1884; Heylli G., de, Dictionnaire des pseudonymes, P., 1887 (новое изд. Под редакцией E. A. Poinsot). Англо-американские: Marchmont F., A concise handbook of ancient a. modern literature, issued either anonymously, under pseudonyms or initials, L., 1896; Halkett S. a. Laing J. A., Dictionary of the anonymous a. pseudonymous English literature, 7 vv., New a. enl. ed. by J. Kennedy, Edinburgh, издается с 1926; Stonehyll Ch. A., Anonyma a. pseudonyma, 4 vv., L., 1926-1927. Немецкие: Holzmann M. u. Bohatta H., Deutsches Pseudonymen-Lexikon, Wien, 1906. Итальянские: Melzi G., Dizionario di opere anonime e pseudonime di scrittpri italiani, Milano, 1848-1859; Passano G. B., Dizionario di opere anonime e pseudonime in Supplemento a quello di G. Melzi, Ancona, 1887; Rocco E., Anonimi e pseudonimi italiani (дополняет Пассано и Мельци), Napoli, 1888. Польские: Czarnowski L., Pseudonimy i kryptonimy polskie, Wilno, 1922. Еврейские: Zeitlin W., Anagramme, Initialen u. Pseudonyma neer-hebraischer Schriftsteller u. Publizisten, Frankf. a/M., 1905. Русские: Drahn E., Pseudonyme von Autoren aus der freiheitlichen Bewegung Russlands in der Literatur des 19 und 20 Jh., «Zeitschrift fur Bucherfreunde», 1925, S. 31-35. Карцов В. С. и Мазаев М. Н., Опыт словаря псевдонимов русских писателей, СПБ, 1891; Добавления к «Опыту» помещены в «Библиографич. записках», 1892, №№ 2, 5, 6, 8 и 11; Трубчевский Юрий, Еще материалы для словаря псевдонимов русских писателей, «Антиквар», 1903, №№ 9-12; Кравченко-Максименкова Н., Анонiми та псевдонiми в загальнiй i в украiнськiй бiблiографii, «Укр. бiблiграфiя», вып. I. Методологiчний збiрник, Киiв, 1928; Тулуб О., Словник псевдонiмiв в украiнськiх письменникiв, «Зап. iстор.-филологич. вiддiлу», 1928, кн. XVI (отд. отт., Киiв, 1928). Добавления Б. Комарова к «Словнику» см. в «Зап. Укр. бiблiографiч. товариства в Одесi», 1928, ч. 1; Ланн Евг., Литературная мистификация, М.-Л., 1930; Масановы И. Ф. и Ю. И., К истории русского литературного псевдонима, «Советская библиография», 1934, № 2.

ПСИКАРИ

ПСИКАРИ Эрнест (Ernest Psichari, 1883-1914) - французский писатель, внук Ренана, представитель так наз. колониального романа. В юности был социалистом, но скоро определился как один из наиболее ярких представителей молодого поколения крупной реакционной буржуазии, разочаровавшейся в парламентаризме и науке и противопоставившей им возврат к религии, милитаризм и национализм. Первое произведение Псикари «Terre de soleil et de sommeil» (1908) еще носит несколько расплывчатый характер. Но появившийся в 1913 роман «L’appel des armes» говорит уже о вполне созревшей идеологии. Книга повествует о превращении антимилитариста в убежденного сторонника войны. Появление этого романа накануне войны свидетельствовало о проводившейся буржуазией глубокой идеологической подготовке мировой войны, о сознательном воспитании так наз. «жертвенного поколения» (generation sacrifiee), к к-рому в первую очередь относятся сам П. и его друг и учитель Ш. Пеги, оба убитые в первые же дни войны. Другое произведение П. - посмертный роман «Le voyage du centurion» (1916) - посвящено истории обращения атеиста в католицизм. В 1920 были изданы «Les voix qui crient dans le desert», являющиеся дополнением к «Le voyage». Религиозность, обнаженный милитаризм и ярко шовинистическая окраска обеспечили П. выдающееся место в ряду предшественников и идеологов современного французского фашизма. На русский яз. произведения П. не переводились. Библиография: Bourget P., Предисловие к «Voyage du centurion», P., 1916; Massis H., La vie d’E. Psichari, P., 1916; Aguettant L., E. Psichari, Lyon, 1920; Goichon A., E. Psichari d’apres des documents inedits, P., 1921; Maritain J., E. Psichari, «Revue universelle», VIII, 1922, p. 609-633; Его же, Antimoderne, P., 1922, p. 203-247; Calvet J., Le renouveau catholique dans la litterature contemporaine, P., s. a. (1927); Psichari H., E. Psichari, mon frere, Paris, 1933.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЙ МЕТОД

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЙ МЕТОД - см. Методы домарксистского литературоведения.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД - см. Методы домарксистского литературоведения.

ПУБЛИЦИСТИКА

Статья большая, находится на отдельной странице.

ПУЙМАНОВА

ПУЙМАНОВА Мария (Marie Půjmanová) - чешская писательница. Р. в 1893 в семье профессора Пражского ун-та. Первая книга П. вышла в 1918 под названием «Под крыльями» (Pod kridly). Тогда Пуйманова находилась под влиянием импрессионистических произведений писательницы Свободовой. Первая книга П. является воспоминаниями из детских лет, причем П. изображает буржуазную семью в очень радужных красках. Но следующая книжка П. - «Рассказы из городского сада» (Povidky z mestskeho sadu, 1920) - уже острая критика буржуазной семьи и ее устоев. П. переходит к реалистическому изображению действительности и в романе «Пациентка доктора Гегеля» (Pacientka d-ra Hegla, 1931) развертывает объективную картину упадка буржуазного общества. Одновременно с художественным ростом наступает у П. поворот к революционному движению рабочего класса. Она участвует активно в движении интеллигенции, сочувствующей революционной борьбе пролетариата, совершает поездку во время забастовки в угольный район северной Чехии, выступает там на собраниях и пишет статьи в пользу бастующих горняков. В 1933 П. посетила СССР и выпустила книжку «Взгляд на новую землю» (Pohled do nove zeme), полную восторженных отзывов о строительстве СССР. - П. принадлежит к числу выдающихся чешских писательниц.