Литературные герои (классика)
Статьи на букву "И"

ИБРАГИМ

ИБРАГИМ - герой неоконченного романа А.С.Пушкина «Арап Петра Великого» (1827; название редакторское). Исторический прототип: Абрам Петрович, до крещения Ибрагим, Ганнибал (ок. 1697-1781), прадед Пушкина, сын абиссинского князька, крестник и денщик Петра I, учился и служил во Франции; в отставку вышел в чине генерал-аншефа русской армии. «Романическая» судьба Ганнибала волновала Пушкина в связи с постоянным, на протяжении всей жизни, интересом к эпохе Петра I и к своей родословной, причем в образе И. допущена контаминация биографии и другого прадеда поэта - А.П.Пушкина. О своем родстве с Ганнибалом Пушкин упоминает в стихотворениях «Юрьеву» (1820), «К Языкову» (1824), «Как жениться задумал царский арап» (1824), «Моя родословная» (1830), в примечании к отдельному изданию первой главы «Евгения Онегина» (182S), «Начале автобиографии» (1830-е гг.), письмах. И., питомец и сподвижник Петра, получивший европейское образование и воспитание, всецело, но не рабски («Царю наперсник, а не раб») предан императору, осознавая грандиозность задуманных им преобразований и глубину его мыслей: «Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная». Даже в вопросах личной жизни, женитьбы он подчиняется его воле. И. противопоставлен русскому родовитому боярству (Корсакову, Лыкову, патриархальной семье Ржевских, исторический представитель которой Ю.А.Ржевский был прапрадедом Пушкина). Два мира петровской России, сторонников реформ и приверженцев старины, даны Пушкиным в восприятии И., которое не во всем совпадает со взглядами автора. В .А.Кожевников И. выбран в герои по принципу: «Нет пророка в отечестве», он свободен от связей и способен совершать поступки. И.- трагический герой, его хлеб труден и горек. Обаятельный образ И. раскрывается со всей полнотой в любви: «От жены я не стану требовать любви, буду довольствоваться ее верностью, а дружбу приобрету постоянной нежностью, доверчивостью и снисхождением». С новаторской смелостью автор изобразил земную и «грешную» страсть как высокое и чистое чувство. Пушкин обогатил образ И. собственными чертами: «Читаешь словно не об И., а о Пушкине» (Т.Г.Цявловская). Через соперничество И. и Валериана роман должен был изобразить судьбу предков А.С.Пушкина. Хронологические сдвиги в романе не противоречат реальной исторической картине. Образ И. воплощен В.С.Высоцким в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976). Лит.: Хмыров М.Д. Генерал-аншеф Авраам Петрович Ганнибал. «Арап Петра Великого» (Биографический очерк по документам) //Исторические статьи М.Д.Хмырова. СПб., 1873; Благой Д.Д. Абрам Петрович Ганнибал - арап Петра Великого //Молодая гвардия, 1937, №3; Петров С.М. «Арап Петра Великого» //Петров С.М. Исторический роман А.С.Пушкина. М., 1953; Якубович Д.П. «Арап Петра Великого» //Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1979. Т.ГХ; Леец Г. Абрам Петрович Ганнибал. Таллин, 1980; Фейнберг И.Л. Арап Петра Великого. «Царю наперсник, а не раб» //Фейнберг И.Л. Читая тетради Пушкина. М., 1981; Петрунина Н.Н. От «Арапа Петра Великого» к «Повестям Белкина» //Петрунина Н.Н. Проза Пушкина. Л., 1987. О.В.Трунов

ИВАН ДЕНИСОВИЧ

ИВАН ДЕНИСОВИЧ - герой повести-рассказа А.И.Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (1959-1962). Образ И.Д. как бы сложен автором из двух реальных людей. Один из них - Иван Шухов, уже немолодой боец артиллерийской батареи, которой в войну командовал Солженицын. Другой - сам Солженицын, отбывавший срок по пресловутой 58-й статье в 1950-1952 гг. в лагере в Экибастузе и тоже работавший там каменщиком. В 1959 г. Солженицын начал писать повесть «Щ-854» (лагерный номер зека Шухова). Затем повесть получила название «Один день одного зека». В редакции журнала «Новый мир», в котором впервые была напечатана эта повесть (№ 11, 1962), по предложению А.Т.Твардовсюго ей дали название «Один день Ивана Денисовича». Образ И.Д. имеет особое значение для русской литературы 60-х гг. наряду с образом до-пора Живаго и поэмой Анны Ахматовой «Реквием». После опубликования повести в эпоху т.н. хрущевской оттепели, когда был впервые осужден «культ личности» Сталина, И.Д. стал для всего тогдашнего СССР обобщенным образом советского зека - заключенного советских исправительно-трудовых лагерей. Многие бывшие осужденные по 58-й статье узнавали в И.Д. самих себя и свою судьбу. И.Д.Шухов - герой из народа, из крестьян, судьбу которого ломает беспощадная государственная система. Попав в адскую машину лагеря, перемалывающую, уничтожающую физически и духовно, Шухов пытается выжить, но при этом остаться человеком. Поэтому в хаотической круговерти лагерного небытия он ставит самому себе предел, ниже которого не должен опускаться (не есть в шапке, не есть рыбьи глаза, плавающие в баланде), - иначе гибель, сначала духовная, а потом и физическая. В лагере, в этом царстве беспрерывной лжи и обмана, гибнут именно те, кто предает себя (лижет миски), предает свое тело (околачивается в лазарете), предает своих (стукач), - ложь и предательство губят в первую очередь именно тех, кто им подчиняется. Особые споры вызвал эпизод «ударного труда» - когда герой и вся его бригада вдруг, словно забыв, что они рабы, с каким-то радостным энтузиазмом берутся за укладку стены. Л.Копелев даже назвал произведение «типичной производственной повестью в духе соцреализма». Но этот эпизод имеет прежде всего символическое значение, соотносимое с «Божественной комедией» Данте (переход из нижнего круга ада в чистилище). В этом труде ради труда, творчестве ради творчества И.Д. строит уже не пресловутую ТЭЦ, он строит себя, вспоминает себя свободного - он возвышается над лагерным рабским небытием, испытывает катарсис, очищение, он даже физически перебарывает свою болезнь. Сразу после выхода «Одного дня» в Солженицыне многие увидели нового Льва Толстого, а в И.Д. - Платона Каратаева, хотя он и «не округл, не смирен, не спокоен, не растворяется в коллективном сознании» (А.Архангельский). В сущности при создании образа И.Д. Солженицын исходил из мысли Толстого о том, что день мужика может составить предмет для такого же объемистого тома, как несколько веков истории. В определенной степени Солженицын противопоставляет своего И.Д. «советской интеллигенции», «образованщине», «платящей подать в поддержку обязательной идеологической лжи». Споры Цезаря и кавторанга о фильме «Иван Грозный» И.Д. непонятны, он от них отворачивается как от надуманных, «барских» разговоров, как от надоевшего ритуала. Феномен И.Д. сопряжен с возвращением русской литературы к народничеству (но не к народности), когда в народе писатель видит уже не «правду», не «истину», а сравнительно меньшую, по сравнению с «образованщиной», «подать лжи». Еще одна особенность образа И.Д. в том, что он не отвечает на вопросы, а скорее задает их. В этом смысле значителен спор И.Д. с Алешкой-баптистом об отсидке как страдании во имя Христа. (Этот спор напрямую соотносится со спорами Алеши и Ивана Карамазовых - даже имена героев те же.) И.Д. не согласен с таким подходом, но примиряет их «печенье», которое И.Д. отдает Алешке. Простая человечность поступка заслоняет и исступленно-экзальтированную «жертвенность» Алешки, и упреки Богу «за отсидку» И.Д. Образ И.Д., как и сама повесть Солженицына, стоит в ряду таких явлений русской литературы, как «Кавказский пленник» А.С.Пушкина, «Записки из мертвого дома» и «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевского, «Война и мир» (Пьер Безухое во французском плену) и «Воскресение» Л.Н.Толстого. Это произведение стало своего рода прелюдией для книги «Архипелаг ГУЛАГ». После выхода в свет «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицын получил от читателей огромное количество писем, из которых позже составил антологию «Читают «Ивана Денисовича»«. Лит.: Нива Ж. Солженицын. М., 1992; Чалмаев В.А. Александр Солженицын: жизнь и творчество. М., 1994; Curtis J.M. Solzhenitsyn's traditional imagination. Athens, 1984; Krasnov V. Solzhenitsyn and Dostoevsky. Athens, 1980. А.Л.Цуканов

ИВАН-ДУРАК

ИВАН-ДУРАК - герой сказки П.П.Ершова «Конек-Горбунок» (1834). Как и полагается в русской сказке, тот, кого зовут И.-д., вовсе и не дурак, а ловкий крестьянский парень, сам себе на уме. Хоть и распевает, лежа на печи, «изо всей дурацкой мочи»,- «сам не прост», может и «черта оседлать». С помощью верного Конька-Горбунка он легко выполняет приказы глупого царя: «хитро поймал Жар-птицу», похитил Царь-Девицу, ездил за кольцом, «был и на небе послом», в котлах не сварился и «красавцем учинился». Не послушавшись Горбунка, схоронив перо Жар-птицы, которое и навлекло на его голову столько бед и приключений, удачливый И.-д., сам того не желая, «сделался царем». Веселый, разудалый простак всегда волшебно вознаграждается по справедливости силами добра. Образ И.-д. продолжает сложившуюся литературную традицию в изображении сказочного героя (Емеля, Балда и др.). Сюжет о Коньке-Горбунке и И.-д. был воплощен в нескольких балетах (разных композиторов и хореографов). Последний по времени - Р.К.Щедрина (1959), в балете которого роль И.-д. исполнял В.В.Васильев. Н.И.Короткою

ИВАН ИЛЬИЧ

ИВАН ИЛЬИЧ - герой повести Л.Н.Толстого «Смерть Ивана Ильича» (1881-1882; 1884-1886). По первоначальному замыслу повесть носила название «Смерть судьи», побудительной причиной ее написания стала известная Толстому история жизни и предсмертной болезни бывшего прокурора тульского суда Ивана Ильича Мечникова, а «описание простой смерти простого человека» предполагалось дать в форме записок главного героя. И.И.Головин был средним сыном чиновника, сделавшего обычную карьеру, человеком средним во всех отношениях: в характере, поведении, уме. Веселый и общительный, И.И. отличался подчеркнуто честным, щепетильным отношением к своим служебным обязанностям, умением достойно держаться в свете, где он интуитивно тянулся к обществу людей, находящихся на более высокой ступени социальной лестницы. После окончания училища правоведения И.И. начинает служить в провинции, заботясь о том, чтобы его жизнь сразу , приобрела приятный и приличный, одобряемый светом характер. Через несколько лет службы герой становится судебным следователем уже в другой губернии. За это время формируются и моральные устои жизни И.И., не отличающиеся сколько-нибудь от общепринятых в свете. Постепенно он начинает находить удовольствие в ощущении власти над другими людьми. Примерно в то же время происходит встреча с будущей женой, девушкой из хорошего дворянского рода, невестой с небольшим приданым. И.И. женится не столько по любви, сколько потому, что так принято. Со временем семейная жизнь начинает доставлять неприятности: ревность и придирки жены, ссоры, непонимание между супругами. Эти взаимоотношения становятся постоянными и побуждают героя искать успокоения и личной независимости в служебной деятельности, в которой И.И. достиг высочайшего мастерства. Около полутора десятков лет жизнь И.И. текла по накатанной колее, «приятно и прилично». Но однажды, будучи обойденным по службе, И.И. почувствовал несправедливость по отношению к себе и решился предпринять активные действия, неожиданно для себя получив в результате завидное назначение. Это обстоятельство на короткое время возобновило взаимопонимание между супругами, пробудив надежды и планы на будущее. С жаром принявшись за отделку квартиры на новом месте, И.И. случайно падает, ушибив при этом бок, что становится причиной его предсмертной болезни, приведшей героя к переосмыслению прошедшего и новому взгляду на жизнь. Лишенный сколько-нибудь существенных интересов, искренних привязанностей и настоящей цели в жизни, И.И. с ужасом осознает пустоту своего прежнего существования, лживость жизни окружающих его людей. Идеал «приятности и приличия» рассыпается под воздействием мучительной болезни и непонимания близких. Заурядный по своей внутренней сути герой понимает, что вся его жизнь, за исключением детства, была «не то», что существует главный вопрос жизни и смерти, в момент которой человек освобождается от страха и видит свет. Лит.: Володин Э.Ф. Повесть о смысле времени. «Смерть Ивана Ильича» Л.Толстого //Контекст. 1984. М., 1986. Е.В.Николаева

ИВАН КАРАМАЗОВ

ИВАН КАРАМАЗОВ - герой романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» (1878-1880), один из трех законнорожденных сыновей помещика Федора Павловича Карамазова. И.К. появляется в черновых записках Достоевского под именами «Иван Федорович», «ученый», «убийца». Последнее указывает на идейную концепцию романа: настоящий отцеубийца не Смердяков, а богоборец И.К. (этой точки зрения придерживались А.С.Долинин и К.В.Мочульский). Однако первоначально не исключалось, что именно И.К. станет реальным отцеубийцей. «Почтитель-нейший сын», «Карл Мор» называет И.К. отец, употребляя имя одного из героев драмы Шиллера «Разбойники». И.К., под маской почти тельности скрывающий ненависть к отцу, несущий моральную ответственность за его смерть, я Дмитрий Карамазов, осужденный за несовершенное отцеубийство, занимают в композиции романа положение, схожее с братьями-врагами в «Разбойниках». Стремясь ввести героя в широкий литературный и культурно-исторический контекст, Достоевский сравнивает И.К. с Фаустом Гете, Кандидам Вольтера. Образ И.К. - дальнейшее развитие в творчестве Достоевского героя-бунтаря, исповедующего атеистические убеждения, призывающего к пересмотру существующих нравственных устоев. Фигура И.К. окружена загадочностью. Он рос в чужой семье угрюмым мальчиком, рано обнаружил блестящие способности. Учился в университете естественным наукам, сам содержал себя грошовыми уроками и журнальной работой. Алеша Карамазов признается ему в сцене в трактире: «Брат Дмитрий говорит про тебя: Иван - могила. Я говорю про тебя: Иван - загадка». Действительно, поведение И.К. непонятно и двусмысленно: будучи атеистом, он пишет работу о теократическом устройстве общества; внушает отцу мысль обратиться к посредничеству Зосимы в решении семейного конфликта; «твердо и серьезно» принимает благословение старца и целует его руку. Сознание И.К. разрывается между верой и неверием. Эту тайну сразу угадывает старец: «Идея эта еще не решена в вашем сердце и мучает его. <...> В этом ваше великое горе, ибо настоятельно требует разрешения. <...> Но благодарите творца, что дал вам сердце высшее, способное такою мукой мучиться» (Исходя из узкобиографического толкования образа И.К., Л.Ф.Достоевская высказала предположение, что писатель изобразил в нем себя. Раздвоенность сознания героя показана в диалоге с чертом. Богоборческие высказывания И.К. в главе «Бунт» перекликаются с некоторыми положениями доклада «Идеалистический и позитивный методы в социологии», прочитанного зимой 1848 г. на собрании кружка петрашевцев Н.С.Кашкиным. Достоевский и Кашкин принадлежали к разным группировкам среди петрашевцев и не были близки, однако эта перекличка, подмеченная А.С.Долининым, действительно существует: ход мыслей атеиста И.К. - отрицание не Бога, а благости его. Знаменитые слова И.К., обращенные к брату Алеше: «Я не Бога не принимаю, пойми ты это, я мира, Им созданного... не принимаю и не могу согласиться принять». (Среди черновых набросков к роману «Подросток» есть следующая запись: «Если мир так идет, что подлое дело очутится на месте светлого, то пусть все провалится, я не принимаю такого мира».) В письме к Н.А.Любимову от 8 июля 1879 г. Достоевский называет И.К. «одним из главнейших характеров». Идейная нагрузка образа И.К. обусловлена уже тем, что ему Достоевский отдает авторство «Поэмы о Великом инквизиторе» - вершины своих религиозно-философских размышлений. И.К. с Инквизитором, со «страшным и умным духом» против Христа. Его идея «все позволено» реализуется в отцеубийстве, совершенном Смер-дяковым, «дух самоуничтожения и небытия» воплощается в «черте». В сцене «кошмара» Достоевский продолжает тему, начатую в «Бесах»: разоблачение лживости сатанинской красоты. Ставрогину является «маленький, гаденький золотушный бесенок с насморком, из неудавшихся»; И.К. посещает «просто черт, дрянной мелкий черт». У И.К. два «двойника» - черт, повторяющий его мысли, «самые гадкие и глупые», и лакей Смердяков, снижающий его «идею» до уголовного преступления. «Дневник писателя» за 1876-1877 гг. содержит зародыши многих идей, развитых в романе в образе И.К. Так, рассуждение «идейного» самоубийцы в главе «Приговор» («Дневник писателя», 1876, октябрь) проявляется в аргументации И.К. (гл. «Бунт» пятой книги романа «Pro и contra»). Среди заготовок для неосуществленной поэмы «Сороковины» (замысел - лето 1875 г.) исследователь творчества Достоевского Л.П.Гроссман указывает разговор Молодого человека с сатаной, частично предвосхищающий неосуществленные замыслы писателя: «Книга странствий», «Книга о Иисусе Христе» и «Русский Кандид». Среди героев Достоевского наиболее близки И.К. в идейно-психологическом плане образы Раскольникова, Ипполита Терентьева из романа «Идиот» и Ставрогина. Триада «свободный мыслитель - пошлый «двойник» - реальный убийца», представленная в романе в образах И.К., «черта» и Смердякова, имеет своих предшественников в «Бесах»: Ставрогин - Верхо-венский - Федька Каторжный. В черновике «Письма к издателю «Русского вестника»« содержится ответ Достоевского на упреки М.Е.Салтыкова-Щедрина и рецензента «Молвы» в «эпилептически судорожном» восприятии действительности: «Такие концепции, как билет обратно и Великий инквизитор, пахнут эпилепсией, мучительными ночами. <...> Да коли такие люди есть, то как же их не описывать? Да разве их мало, оглянитесь кругом, господа, эти взрывы - да вы после этого ничего не понимаете в современной действительности и не хотите понимать, а это уже хуже всего». Современная Достоевскому критика разного толка, от демократической, представленной работами Михайловского и Антоновича, до противостоящих ей журнала «Мысль», газеты «Новое время» и занявшего обособленную позицию «Литературного журнала» Суворина, отмечала философскую глубину и высочайшее художественное мастерство в воплощении образа И.К. Русские религиозные философы начала XX в. посвятили проблеме, изложенной в поэме И.К., целые исследования. Исследователь творчества писателя Д.Д.Благой во второй половине нашего века отметил, что в И.К. предугаданы настроения и характерные психологические черты героев литературы «конца века». Лит.: Булгаков С. Иван Карамазов (в романе Достоевского «Братья Карамазовы») как философский тип //Булгаков С. От марксизма к идеализму. СПб., 1903; Гроссман Л.П. «Русский Кандид» (К вопросу о влиянии Вольтера на Достоевского) //Вестник Европы. 1914. № 5. С. 192-203; Долинин А.С. Последние романы Достоевского. М; Л., 1963; Розенблюм Л.М. Творческие дневники Достоевского //Литературное наследство. М„ 1973. Т. 83. С. 64-65. Т.В.Глазкова

ИВАНОВ

ИВАНОВ - герой драмы А.П.Чехова «Иванов» (1889, первонач. ред.- 1887-1888). Образ И. вызвал рекордное число толкований в русской театральной критике. В нем заключен некий чеховский «секрет», провоцирующий исследователей искать все новые объяснения личности и характера главного героя. В пьесе нет четко очерченной, «рельефной» фигуры И. Даны лишь версии его личности, ни одна из которых не является окончательной. Как в подлинно «романном» герое, в И. остается необъясненным «нерастворимый остаток человечности» (М.М.Бахтин). Традиционный драматический конфликт героя и его окружения Чехов заменил принципиально новым, суть которого - в несовпадении героя с самим собой, в противоречии между его внутренним миром и совершаемыми поступками. Персонажи пьесы называют И. «психопатом» и «нюней», «Тартюфом» и «возвышенным мошенником», «жох мужчиной» и «пройдой». Его поступки толкуются предельно примитивно: «Женился на своей жидовке и так, бедный, рассчитывал, что отец и мать за нею золотые горы дадут, а вышло совсем напротив...»; «Сарру не удалось ограбить, замучил ее и в гроб уложил, теперь нашел другую...»; «к Зюзюшкиным сундукам подбирается...». Но эти пошлые и грубые попытки объяснить поведение И. лишь характеризуют «культурные горизонты» их носителей, но отнюдь не его самого. Подобные суждения опровергаются возвышенным отношением обеих любящих его женщин - Сарры и Саши; нежной дружбой старого университетского товарища Лебедева; тем, что оскорбивший И. доктор Львов был немедленно вызван на дуэль управляющим имением Боркиным и графом Шабельским - настолько несправедливо было публично брошенное в лицо И. слово «подлец». Наконец, содержание монологов И., в которых раскрывается преследующее его чувство вины, окончательно опровергает слухи и сплетни, окружающие в пьесе личность героя. Экзистенциальная - немотивированная и необъяснимая - тоска преследует И.: общение с людьми воспринимается им как тяжкая обязанность; необходимость заниматься хозяйством - как бессмысленное и никчемное занятие; общественные обязанности «непременного члена по крестьянским делам присутствия» - как суета и абракадабра. «Прежний» И. жил воодушевленно и наполнение, зажигался множеством высоких идей. «Нынешний» - разуверился в них и, основываясь на собственном опыте, дает молодому доктору Львову скептический совет: «Голубчик, не воюйте вы в одиночку с тысячами, не сражайтесь с мельницами, не бейтесь лбом о стены... Да хранит вас Бог от всевозможных рациональных хозяйств, необыкновенных школ, горячих речей...» И., утомленный, усталый, надорвавшийся от целой груды разных пустяков, не выдержал испытания повседневностью, будничной обыкновенностью жизни. Он пытается понять причины своего «превращения» и не находит внятного ответа: «Я умираю от стыда при мысли, что я, здоровый, сильный человек, обратился не то в Гамлета, не то в Манфреда, не то в лишние люди... Это возмущает мою гордость, стыд гнетет меня, и я страдаю...» На догадку Лебедева («Тебя, брат, среда заела») И. коротко отвечает: «Глупо, Паша, и старо». И. томится «неопределенным чувством вины» (А.П.Чехов) и доходит до отчаяния: «Просто хоть пулю в лоб!» По замечанию Чехова, «жизни нет до этого никакого дела. Она предъявляет к нему свои законные требования, и он - хочешь не хочешь - должен решать вопросы». Сарра требовательно ждет от И. возврата прежней любви; Саша требует «душевного подъема»; Боркин жаждет поговорить об управлении имением; Шабельскому нужно внимание; доктору Львову необходимо высказать свои «честные» обвинения; Лебедеву - поговорить о денежном займе. И. нечем ответить на эти ожидания. Его ведущая эмоция - «отвращение» к жизни: «Опять у меня такое чувство, как будто я мухомору объелся. Опять». Замкнутость И. в жизненном, идейном тупике - безвыходна, ни один из предлагаемых ему вариантов спасения из «ловушки» не годится. Он не может последовать совету Сарры попробовать «как прежде петь, смеяться, сердиться» - чувства умерли. Он тем более не может принять шутливое предложение Саши «бежимте в Америку», поскольку ему и «до этого порога лень дойти». Не в силах он увлечься заново проектами «рационального хозяйства». Но и «успокоить свой ум» и «глядеть на вещи просто», как предлагает желающий ему добра Лебедев, для И. тоже невозможно. Он утратил «чувство жизни» и сам оказывается «негоден» для жизни (А.П.Скафты-мов). Его внутренняя драма находит свое завершение в финальном самоубийстве. «Такие люди, как Иванов, не решают вопросов, а падают под их тяжестью»,- писал Чехов. «Духовная болезнь» русской интеллигенции эпохи «безвременья» нашла свое художественное выражение в образе И. Среди исполнителей роли И.- В.Н.Давыдов (1887), В.И.Качалов (1904), Александр Моисеи (1919), Б.А.Бабочкин (1960), Е.П.Леонов (1975), И.М.Смоктуновский (1976). Лит.: Дикий А. Несыгранная пьеса //Театр. 1954, №7; Скафтымов А.П. Пьеса «Иванов» в ранних редакциях //Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М., 1972; Шах-Азизова Т.К. Притча об «Иванове» //Театр. 1976, №6; Зингерман Б.И. Уроки «Иванова» //Зингерман Б.И. Театр Чехова и его мировое значение. М., 1988. Н.А.Шалимова

ИВЕЙН

ИВЕЙН (фр. Yvain) - герой романа Кретьена де Труа «Ивейн, или Рыцарь со львом» (ок. 1176-1181). И.- один из рыцарей короля Артура, как и они, наделен храбростью, верностью, благородством, куртуазностью, любовью к приключениям. Он призван бесконечно совершенствоваться и стать «первым среди равных». Вот почему, услышав на пиру у короля Артура рассказ о волшебном источнике, И. устремляется к нему и побеждает его владельца, Черного рыцаря. Преследуя раненого противника, И. попадает в его замок и оказывается в западне. Однако благодаря свойственному ему стремлению помогать обиженным и привечать слуг рыцарь приобретает волшебного помощника: служанка хозяйки замка, Люнетта, спасает его и помогает жениться на своей госпоже, в которую, едва ее увидев, И. влюбляется. В дальнейшем он не может соблюсти равновесие между любовью к жене Лодине и воинским долгом рыцаря: сначала он чересчур долго предается любовным утехам, а затем, пообещав Лодине вернуться ровно через год, И. увлекается подвигами и забывает о клятве. Потеряв в результате этого любовь Лодины, которую он вновь должен завоевать, рыцарь теряет рассудок и превращается в одичавшего безумца. Но его находит спящим некая дама и натирает чудодейственным бальзамом феи Морганы, который излечивает героя. Очнувшись, И. спасает в лесу льва от нападавшего на него громадного лютого змея и приобретает еще одного помощника и друга. Подвиги, которые И. совершает ради того, чтобы получить прощение Лодины, носят более «социальный» характер по сравнению с подвигами других рыцарей короля Артура: он освобождает прях, томящихся в плену у сатанаилов; защищает в судебном поединке девицу, обделенную старшей сестрой. В этом поединке И. подвергается сложному испытанию - вынужденной битве с другом, рыцарем Гавейном. К счастью, оба оказываются равными по силе, и король прекращает поединок. Образ И. послужил прообразом главного героя в романе В.Скотта «Айвенго» (1820). Лит.: Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра. М., 1976; Меле-тинский Б.М. Средневековый роман. М., 1983. М.А.Абрамова

ИГОРЬ СВЯТОСЛАВИЧ

ИГОРЬ СВЯТОСЛАВИЧ - герой памятника древнерусской литературы XII в. «Слово о полку Игореве». (Точная дата создания анонимного произведения неизвестна. Большинство исследователей относят появление «Слова» в Ки-ево-Черниговской Руси ко времени между 1185 г. и 90-ми гг. XII в. Многочисленные попытки атрибуции и определения жанра памятника не привели к однозначным результатам. Единственный список «Слова» (как полагают, XVI в.) был обнаружен в составе сборника, приобретенного графом А.И. Мусиным-Пушкиным у архимандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля Быковского в конце XVIII в. В 1796 г. была снята писарская копия в дар Екатерине II. Впервые «Слово» опубликовано в 1800 г. Рукопись погибла в московском пожаре 1812 г.) И.С. (христианское имя Георгий) - новго-род-северский князь, реальное историческое лицо (до XVII в. древнерусская литература не знала вымышленных и типизированных героев). Родился 2 апреля 1151г. Сын черниговского князя Святослава Ольговича; внук родоначальника черниговских Ольговичей, князя-крамольника, неизменного противника Владимира Мономаха Олега Святославича (в «Слове» назван Гориславичем). И.С. был женат на дочери Ярослава Владимировича Галицкого (см.ЯРОСЛАВНА). После смерти старшего брата (1180) стал держителем Новгород-Север-ской земли. Подобно деду, прибегавшему в междоусобицах к помощи половцев, в 1181 г. в союзе с ханами Кончаком и Кобяком участвовал в борьбе князей на стороне Святослава Всеволодовича. Не присоединился к коалиционному походу под предводительством этого киевского князя (1184), а пошел на половцев в окружении ближайших родственников. Поэтическим откликом на этот трагический поход и явилось «Слово». Опрометчивая экспедиция И.С. завершилась небывалым поражением русских и пленением всех князей, последовавших за И.С. (Всеволода Святославича Курского - брата И.С., Владимира Игоревича Путивльского - сына И.С., Святослава Ольговича Рыльского - племянника И.С.). В начале похода, состоявшегося в апреле 1185 г., ничто не предвещало беды. Но 1 мая, когда дружины углубились в степи, произошло солнечное затмение. Астральные явления оценивались на Руси как предвестие беды, им придавалось провиденциальное значение. И.С. решает продолжить движение, желание славы «ему знамение заступи». В первом бою с половцами русские одержали победу, захватили богатую добычу. Однако во второй битве на берегу Каялы, длившейся три дня, были наголову разбиты объединенными силами многих ханов. Оказавшись в плену у своего недавнего союзника и свата Кончака, И.С. пользовался относительной свободой и вскоре сумел бежать на Русь с помощью половца по имени Овлур, после чего оказался в Киеве. Дальнейшая судьба И.С. не нашла отражения в «Слове». Из летописей известно, что в 1198 г. он стал черниговским князем. Умер в декабре 1202 г. Трагична судьба троих его сыновей: в 1211 г. Роман, Святослав и Ростислав, потерпевшие неудачу в борьбе за обладание Галицким княжеством, были повешены галиц-кими боярами. «Слово» рисует И.С. мужественным воином. И хотя князь не показан в бою (описана отвага в битве его брата Буй-Тура Всеволода), отчаянная храбрость героя и всех Ольговичей неоднократно подчеркивается автором: «храбрый Святославич», «Олегово храброе гнездо», «храбрый полк», «храбрые русичи». Даже в «золотом слове» Святослава Всеволодовича («Тогда великий Святъславъ изрони злато слово с слезами смешено»), где киевский князь корит И.С. за то, что тот свел на нет его усилия по борьбе со степью, содержится признание отваги участников сепаратного похода: «Ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузе скована, а въ буести закалена». Великий князь призывает отомстить за раны И.С. Симпатия автора к И.С., «иже истягну умъ крепостию своею и поостри сердца своего мужествомъ», безусловна. В роковые минуты затмения И.С. с непоколебимостью говорит воинам: «Луце жъ бы потягу быти, неже полонену быти... Хощу главу свою приложите, а любо испити шело-момь Дону». Особую роль в характеристике князя играет мотив братолюбия, нежной привязанности его ко Всеволоду. Вместе с тем автор «Слова» осуждает недальновидность И.С. Жажда славы приводит героя к трагическим переменам в судьбе: князь пересел «изъ седла злата, а въ седло ко-щиево» (рабское). Своим поступком князь открыл дорогу на Русь новым набегам, пробудил горе, беду и «коварство», которые усыпил Святослав Киевский. Поражение И.С.- повод для поэтических раздумий автора о всей Русской земле, раздираемой феодальной раздробленностью: «И начяша князи про малое «се великое» млъвити, а сами на себе крамолу ковати». Автор призывает князей к единению. «Кают» И.С. и представители окрестных народов, «немцы, венедицы, греци и морава», сама природа противится намерениям князя, предупреждает его. Так, опираясь на народнопоэтические традиции, создатель «Слова» показывает всю пагубность поступков новгород-северского князя. В результате поражения все объято печалью, тоска разлилась по Русской земле, «въстона бо, братие, Киевъ тугою, а Черниговъ напастьми», «ничить трава жало-щами, а древо с тугою к земли преклонилось». Но когда И.С. бежит из плена, все изменяется. На смену печали приходит радость («страны ради, гради весели»), а силы природы помогают ему, бог указывает беглецу путь домой. Столь же контрастна и световая образность. Тьма затмения, черные тучи угрозы, мрак поражения («оба багряная стлъпа погасоста» - И.С. и Всеволод) сменяются в образном строе памятника светом, когда И.С. оказывается на свободе: «Солнце светится на небесе,- Игорь князь въ Руской земли». Финал «Слова» радостен. Автор славит И.С. и участников похода. За два столетия, минувших с момента опубликования памятника, «Слово» породило огромную исследовательскую и научно-популярную литературу. Возникла особая отрасль гуманитарного знания. Трудности изучения и комментирования (наличие «темных мест») текста «Слова» проявились в неоднозначном толковании образа главного героя. Одни исследователи оценивают И.С. как пламенного патриота, другие - показывают всю сложность и противоречивость устремлений князя. Так, Д.С.Лихачев полагает, что И.С., действуя в согласии со всеми русскими князьями, решительно порывает со своими недавними союзниками половцами. Б.А.Рыбаков же делает больший акцент на эгоистической природе поступков князя. Помимо «Слова» события похода 1185 г. и судьба И.С. отражены в традиционных летописных повестях. Они используются обычно в качестве исторического комментария к тексту памятника. Южнорусская (Ипатьевская летопись нач. ХУв.) и севернорусская (Лавренть-евская летопись 1377 г.) повести различаются по объему, художественности, идейной направленности. С конца XVIII в. к тексту памятника обращались многие писатели. Поэтические переложения, мотивы и образы, реминисценции «Слова» в литературе нового времени сами по себе стали предметом изучения. Восемнадцать лет работал над оперой «Князь Игорь» А.П.Бородин (1869-1887). Образами «Слова» вдохновлялись художники. Известнейшим откликом на поэму стала картина В.М.Васнецова «После побоища Игоря Святославича» (1880). Герой «Слова» запечатлен на гравюрах И.Я.Билибина (1929) и В.А.Фаворского (1950-е гг.), полотнах Н.К.Рериха, И.С.Глазунова, В.Назарука и др. Эскизы костюмов к опере А.П.Бородина выполнили К.А.Коровин и Н.К.Рерих. Среди множества иллюстраций выделяются работы палешанина И.И.Голикова (1934). Гениальное произведение эпохи расцвета средневековой культуры, а также последующие поэтические отклики на «Слово» в культуре нового времени обессмертили имя одного из удельных князей XII в. В результате И.С. занял в памяти потомков место наряду с выдающимися деятелями Древней Руси. Лит.: Булахов М.Г. «Слово о полку Игореве» в литературе, искусстве, науке. Краткий энциклопедический словарь под ред. Л.А.Дмитриева. Минск, 1989; Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве». Историко-литературный очерк. М., 1982; Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1985; Па-уткин А.А. Мотив объединения князей-братьев в «Слове о полку Игореве» и памятниках его времени //Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 198S, №4; Робинсон А.Н. Солнечная символика в «Слове о полку Игореве» //«Слово о полку Игореве». Памятники литературы и искусства XI-XVII веков. М., 1978; Рыбаков Б.А. Петр Бориславич. Поиск автора «Слова о полку Игореве». М., 1991; Энциклопедия «Слова о полку Игореве». СПб., 1995. Т. 1-5. А.А.Пауткин

ИЕШУА ГА-НОЦРИ

ИЕШУА ГА-НОЦРИ - центральный персонаж романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» (1928-1940). Образ Иисуса Христа возникает на первых страницах романа в разговоре двух собеседников на Патриарших прудах, один из которых, молодой поэт Иван Бездомный, сочинил антирелигиозную поэму, но с поставленной задачей не справился. Иисус у него получился совершенно живой, а надо было доказать, что его не существовало вовсе, «что все рассказы о нем простые выдумки, самый обыкновенный миф». Этому образу-мифу в романе Булгакова противопоставлен бродячий философ Иешуа Га-Ноцри, каким он является в двух главах «античного» сюжета: сначала во второй - на допросе у римского прокуратора Понтия Пилата - и затем в шестнадцатой главе, изображающей казнь распятого на кресте праведника. Имя Иисуса Булгаков дает в иудаизирован-ной форме. Вероятным источником послужила книга английского богослова Ф.В.Фаррара «Жизнь Иисуса Христа» (1874, русск. перевод - 1885), где писатель мог прочесть: «Иисус есть греческая форма еврейского имени Иешуа, что означает «его спасение есть Иегова», от Ошеа или Осия - спасение». Там же объяснялось, что «га-ноцери» означает назарянин, буквально - из Назарета. Образ Иисуса Христа, каким он выведен в романе, содержит множество отступлений от канонических евангелий. Бродячий философ Булгакова - человек лет двадцати семи (а не тридцати трех), сириец (а не иудей). Он ничего не знает о своих родителях, у него нет родных и последователей, принявших его учение. «Я один в мире», - говорит о себе И. Единственный человек, проявивший интерес к его проповедям, - сборщик податей Левий Матвей, который ходит за ним с пергаментом и непрерывно пишет, но он «неверно записывает», там все перепутано, и можно «опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время». Наконец, Иуда из Кириафа, предавший И., не ученик его, а случайный знакомый, с которым завязался опасный разговор о государственной власти. Образ И. вобрал разные традиции изображения Иисуса Христа, сложившиеся в научной и художественной литературе, но не привязан к какой-то одной, строго определенной. Очевидно влияние исторической школы, нашедшей наиболее последовательное выражение в книге Э.Ренана «Жизнь Иисуса» (1863). Однако у Булгакова такая «последовательность», выражавшаяся в «очищении» евангельской истории от всего сказочного и фантастического с позиций ренановской «положительной науки», отсутствует. Нет в романе и противопоставления Иисуса - Христу, сына человеческого - сыну божию (в духе книги А.Барбюса «Иисус против Христа», изданной в русском переводе в 1928 г. и, надо полагать, известной писателю). На допросе у Пилата и потом, во время казни, И., может быть, не осознает себя мессией, но он им является (становится). От него приходит к Воланду посол с решением судьбы Мастера и Маргариты. Он высшая инстанция в иерархии света, так же как Воланд - верховный повелитель мира теней. Действующим лицом, объективированным в повествовании, И. показан в последний день своего земного пути, в облике праведника, носителя этического императива добра, убежденного, что «злых людей на свете не бывает», мыслителя, в представлении которого «всякая власть является насилием над людьми» и потому ей нет места в «царстве истины и справедливости», куда человек рано или поздно должен перейти. Время создания романа приходится на разгар политических процессов, жертвами которых были совершившие «мыслепреступле-ние» (термин Оруэлла), тогда как уголовники были объявлены «социально близкими элементами». В этом временном контексте история осуждения на казнь «мыслепреступника» И. (и освобождения убийцы Вар-раввана) приобретала аллюзийный смысл. И. уничтожает трусливая государственная машина, но не она является первопричиной его гибели, которая предопределена человеконенавистнической идеологией, выдающей себя за религию. Лит. см. к статье «Мастер». С.В.Стахорский

ИЖОРСКИЙ

ИЖОРСКИЙ - герой мистерии В.К.Кюхельбекера «Ижорский» (1826-1841). Много лет Кюхельбекером владел замысел произведения, посвященного драме его современника, героя времени «блестящего» и «ничтожного». Поэт использовал опыт своих великих предшественников, изображавших неистребимое желание человека познать смысл бытия и уловить тайну «мгновений» жизни. Используя мотивы Гете и Шекспира, Кюхельбекер создает оригинальную художественную конструкцию, отсылающую читателя к средневековым игрищам и Sakramentales. Мистерия посвящена теме восстановления порванной в какой-то исторический момент связи человека и Бога. И. - вариант героя романтического времени, заставляющий вспомнить Евгения Онегина («созданье ада иль небес?»), Арбенина, отмеченного «печатью проклятья», я Демона. В начале сюжета И. возвращается из путешествия по «Ирану золотому» и «Индии чудесной» с надеждой, что земля и «дым отечества» оживят его, избавят от скуки, вечной его спутницы. Оцепеневшая душа И. не принимает никаких впечатлений жизни, кроме «сильных, почти болезненных». Кюхельбекер помещает своего героя в ситуации фантастического игрового сюжета, в котором участвуют духи зла, широко известные по фольклору, народным сказкам и романтической прозе. Мелкая и крупная нечисть водит свой хоровод вокруг И., желающего «выжать» из земной жизни ее «последний сок». Развивается тема любовных приключений героя, данная в свете авторского иронического комментария: влюбленность И. возникает не непосредственно, а под влиянием волшебного порошка, подброшенного его демоническим компаньоном Кикиморой. Бесы подталкивают И. к наиболее естественным для него самого поступкам, приводя к предательству и убийству. Лишь вмешательство Доброго духа спасает героя для земной жизни и дальнейшего действия. Третья часть мистерии, в соответствии с выбранной формой, очень проста по событиям, но исполнена особенно важного содержания, касающегося вопросов веры и безверия, преступления и наказания за него. Поэта интересует несовпадение между той ролью Чайльд Гарольда или Лары, которую играет И. в светских гостиных, и истинным содержанием его жизненного поведения. Кюхельбекер отправляет героя в Грецию, борющуюся за свободу против османского господства. Окруженный героями войны (среди них есть реальные исторические личности), И. оставляет мысль о своей исключительности, а значит, и отверженности от Бога, поднимается до осознания своего места в мире, восстанавливает утраченную способность слышать и воспринимать окружающее в гармонии. Смертельно раненный фанатиком-мусульманином, И. готов, по мысли автора, предстать перед творцом. Он видит образы убитых им любимой и друга, их осеняют «венцы», их лик «блажен и тих». И. умирает, «простирая к ним руки» (ремарка Кюхельбекера). Лит.: Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М., 1966; Гуковский ГА. Пушкин и русские романтики. М., 1995; Манн Ю.В. Мистерия Кюхельбекера «Ижорский» //Манн Ю. Поэтика русского романтизма. М., 1976. Е.В.Юсим

ИЗАБЕЛЛА АРЧЕР

ИЗАБЕЛЛА АРЧЕР (англ. Isabel Archer) - героиня романа Г.Джеймса «Женский портрет» (1881), в котором нашла продолжение любимая тема писателя - «молодая американка в Европе». Из трех сестер Арчер старшая отличалась практичным умом, средняя - красотой, а младшая, Изабелла,- богатством души. Как и многие другие героини Джеймса, И.А. является воплощением «духовного американизма» - упрямой тяги к независимости, стремления самостоятельно выковать свое счастье. Осиротевшая И.А. едет в Англию к родственникам, надеясь обрести на «старой родине» глубокое знание жизни, увидеть великие памятники европейской культуры. Благодаря живому уму, искренности и красноречию, она завоевывает множество поклонников. Однако И.А. готова вверить свою судьбу лишь человеку, чуждому социальных условностей и способному разделить ее стремление к духовной свободе. Неожиданно унаследовав крупное состояние английского дядюшки, 22-летняя И.А. становится жертвой своего романтического идеализма, подпав под фальшивое обаяние светского прохвоста «без роду без племени» Гилберта Оз-монда. И.А. предстоит сделать мучительный выбор между супружеским долгом и честью (своеобразный вариант американской Анны Карениной). Она тяжело переживает свой неудачный брак, но не желает смириться с ударами судьбы и отстаивает свое право на независимость. Душевные страдания И.А. получают выразительный выход в знаменитом эпизоде «размышлений у камина», когда героиня пытается осмыслить свой удел. Первая инсценировка романа была осуществлена в Лондоне (1883). В 1968 г. телевидение Би-би-си экранизировало книгу. Лит.: Шерешевская М.А. Генри Джеймс и его роман «Женский портрет» //Джеймс Г. Женский портрет. М., 1981. С. 568-577. О.А.Алякринский

ИЗОЛЬДА

ТРИСТАН И ИЗОЛЬДА (фр. Tristan et Iseut, старофр. Tristran et Isolt) 1. герои литературных памятников средневековья. Легендарными прототипами Т. и И. считаются образы кельтских, ирландских и шотландских легенд. Имя Т. впервые встречается в форме Дроостан (Дрост, Дрест) в генеалогиях пиктских королей VIII в. Многие сюжетные параллели к Т. и И. можно обнаружить в двух ирландских сагах - «Изгнание сыновей Уснеха» и «Бегство Ди-армайда и Грайне». Л.Д.Михайлов считает, что И. унаследовала многие черты своих кельтских предшественниц. Ее имя в форме Eselt встречается в англосаксонском источнике 967 г. Во время нормандского завоевания Англии образы Т. и И. перешли во французскую литературу (имя Т. созвучно с фр. triste - «печальный»). Существует также предположение, что мифологические корни образов Т. и И. уходят в яфетические (жителей Афревразии) сказания о космических стихиях, о Солнце - Т. и о воде - И. Литературная генеалогия этих героев восходит к т.н. «Прототипу» - первому французскому роману о Т. и И. (целиком утерян). Сохранились лишь две стихотворные обработки «Прототипа», датируемые втор. пол. XII в.: поэма Беруля и фрагменты романа Трувера Тома. Немецкий вариант романа о Т. и И. создали Эйльгарт фон Оберг (около 1190) - по Бе-рулю и Готфрид Страсбургский (нач. XIII) - по версии Тома. Помимо этого существует прозаический французский роман, норвежская сага, английская поэма «Сэр Тристрем», французская поэма «Тристан Юродивый», «лэ» Марии Французской «Жимолость» - все они относятся к XIII в. В средневековой литературе Т. и И. стали синонимами идеальных любовников и нередко избирались в качестве псевдонимов трубадурами и теми дамами, которым они посвящали свои любовные стихи. Различают три версии образа Т. и И.: эпическая (Беруль - его И. бесконечно далека от куртуазных героинь рыцарских романов, она постоянна в своем чувстве, решительна, откровенна); лирическая (Тома - Т. оказывается героем, постоянно раздираемым двумя противоположными и исключающими друг друга чувствами: привязанностью к Марку, мужу И., и любовью к И.); рыцарская, где Т. из любовника, всецело поглощенного своим чувством, превращается в обыкновенного странствующего рыцаря. Образы Т. и И. в корне отличались от персонажей куртуазной литературы. А.Н. Веселов-ский отмечал, что Т. и И. любят друг друга одинаково страстно, увлеченные одной и той же силой: из Т. трудно было сделать sergent d'amour. И. не о чем было умолять. Поэтому во времена Возрождения сюжет о Т. и И. был практически забыт. (Единственное исключение - роман Пьера Сала «Тристан» (нач. XVI в.). В нем любовь Т. и И. имеет счастливый конец.) Лишь с конца XVIII в. возникают десятки новых обработок этого сказания. К образам Т. и И. обращаются поэты Виланд, А.В.Шлегель, Рюккерт, Иммерман, Вакернагель, Платен, М.Арнольд, Теннисон, Суинбери. 2. Герои музыкальной драмы (оперы) Р.Вагнера «Тристан и Изольда» (1859). Вагнер видел в образах Т. и И. прежде всего трагедию любящих и страдающих людей: «Их чувство проходит до конца все фазы бесплодной любви со сжигающим их в глубине души пламенем, начиная от самых робких сетований, в которых выражает себя неутомимо-страстное желание, от нежнейшего трепета - до вспышки страшного отчаяния при осознании безнадежности этой любви, пока, наконец, бессильно никнущее в себе самом чувство Т. и И. не угасает, как бы растворясь в смерти». 3. Герои романа французского писателя и ученого-филолога Ж.Бедье «Роман о Тристане и Изольде» (1900). Бедье создал свою версию Т. и И. на основе версий Беруля, Тома, Эйль-гарта фон Оберга и Готфрида Страсбургского. Гастон Парис в предисловии к роману Бедье писал, что смысл его - в роковом характере любви, возвышающейся над всеми законами. Любовь Т. и И. преодолевает внутренние препятствия: ревность, подозрительность, жестокое желание отомстить за мнимое предательство. Образы Т. и И. символизируют такие глубинные антиномии человеческой жизни, как противоречие между законной и незаконной любовью, между любовью и долгом, между дружбой и предательством, и, наконец, между любовью и страстью. В конце романа Бедье как бы посвящает образы Т. и И. читателю: «Они шлют через меня вам привет, всем тем, кто томится и счастлив, кто обижен любовью и кто жаждет ее, кто радостен и кто тоскует, всем любящим. Пусть найдут они здесь утешение в непостоянстве и несправедливости, в досадах и невзгодах, во всех страданиях любви». Лит.: Le roman de Tristan par Tomas, public par Joseph Bedier. Paris, 1902-190S; Тристан и Исольда - от героини любви феодальной Европы до богини матриархальной Афревразии //Сб.научн. трудов. Л., 1932; Веселовский А.Н. Введение //Бедье Ж. Роман о Тристане и Изольде. Л., 1938; //Смирнов А.А. Роман о Тристане и Изольде //Там же; Frappier J. Structure et sens du Tristan: version commune, version courtoise. «Cahiers de Civilisation medievale». 1963, № 24; Varvaro A. II «Roman de Tristan» di Beroul. Torino, 1963; Михаилов А.Д. Легенда о Тристане и Изольде и ее завершение (роман Пьера Сала «Тристан») //Philologica. Исследования по языку и литературе. Памяти акад. В.М.Жирмунского. Л., 1973. А.Л.Цуканов

ИЗОРА

ИЗОРА - героиня драмы А.А.Блока «Роза и Крест» (1912). При создании пьесы Блок использовал провансальский рыцарский роман «Фламенка», откуда взята фабула и бытовая обстановка драмы, имена некоторых героев. Использовал Блок и другие романы средних веков и эпохи Возрождения, подчеркивая, однако, что «Роза и Крест» не историческая драма. В объяснительной записке (1916) для актеров Художественного театра Блок писал: «...дело не в том, что действие происходит в 1208 году в южной и северной Франции, а в том, что жизнь западных феодалов, своеобычная в нравах, красках, подробностях, ритмом своим нисколько не отличалась от помещичьей жизни любой страны и любого века». Красавица И.- дочь бедной швеи из пиренейского городка южной Франции, в 16 лет отданная замуж за грубого феодала графа Арчимбаута. Она живет в его замке, не испытывая к нему ни любви, ни привязанности. Граф приставил к ней в качестве наперсницы Алису и предоставил ей полную свободу. При И. состоит паж Алискан, с которым она проводит время, юноша знатного рода. Замок графа Арчимбаута приставлен сторожить рыцарь Бертран, рыцарь-несчастье. Он некрасив, неуклюж, прямолинеен и честен. Под непривлекательной внешностью скрывается нежное сердце. Он рыцарски влюблен в красавицу И., но ей нет дела до его любви. Однажды прекрасная И. слышит песню заезжего жонглера, слова которой она не сумела запомнить, но которая пробуждает в ее сердце непонятную тоску. Граф Арчимбаут подозревает ее в неверности и грозит заточением в башне, но И. волнует другое. Она призывает рыцаря Бертрана и просит его отыскать сочинителя той песни, которая не дает ей покоя. Она видела его во сне, у него на груди должна быть черная роза и его имя Странник. Бертран отправляется в путь, дав клятву погибнуть или выполнить поручение госпожи. И. заточают в башню, имеющую потайной вход. После долгих странствий попав в Бретань, Бертран встречает странного рыцаря в лохмотьях. Между ними происходит поединок, из которого Бертран выходит победителем. Он получает приглашение от своего противника Гаэтана погостить у него. Гаэтан - трубадур, бродячий музыкант, мечтатель и сочинитель песен. Давая объяснения его характеру, Блок подчеркивал, что Гаэтан - «скорее призрак, чем человек; это - чистый зов, художник, старое дитя - и только». Он не столько рыцарь, сколько посланник в земной мир из мира сказки и мечты. Гаэтан очень беден и стар, но Бертран узнает, что именно он сочинил песню о радости-страданье, которая взволновала И. И хотя у него на груди вместо черной розы был вышит выцветший крест, по натуре он был настоящий Странник, и Бертран уговаривает его поехать в замок своей госпожи. Песня Гаэтана заставила И. от волнения лишиться чувств, но, исполнив ее, старик немед ленно исчез, и любовь И. досталась Алискану. Бертран, раненный на поединке, сторожит свидание влюбленных, и умирает, истекая кровью, под окнами своей госпожи. Думая о сценическом воплощении своей драмы, Блок мечтал о постановке в Художественном театре. После чтения пьесы состоялся важный для Блока разговор со Станиславским, но тот счел драму малосценичной. Только в конце 1915 года по инициативе В.И.Немировича-Данченко Художественный театр обратился к Блоку с предложением поставить пьесу. Блок с радостью откликнулся на это предложение, прервав уже начатые переговоры с А.Я.Таировым о постановке в Камерном театре. Весной 1916 г. начинается совместная работа К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко над спектаклем, в котором И. должна была сыграть сначала О.В.Гзовская, позднее ее сменила Л.М.Коренева, Бертрана - Н.О.Массалитинов, а Гаэтана - В.И.Качалов. Театр провел более 200 репетиций, но постановка так и не была осуществлена. Лит.: Медведев П.Н. Драмы и поэмы А. Ел ока. Из истории их создания. Л., 1928; Жирмунский В. Драма Александра Блока «Роза и Крест». Л., 1964. Е.В.Иванова

ИКАР

ИКАР (лат. Icarus) - герой эпоса П.Овидия Назона «Метаморфозы» (первые гг. н.э.). Это не первое обращение поэта к образу И., тот же сюжет довольно подробно излагается в «Науке любви», причем в том же духе, но с меньшим числом деталей и не столь блистательно. Изложение Овидия - единственное, дошедшее до нас (не считая античной мифографии), и мы не можем с уверенностью рассуждать о его прототипах, среди которых могли, безусловно, быть и великие трагики; Кнаак высказал интересную гипотезу (поддержанную Лафэ в его фундаментальной работе) о заимствовании образа у Каллимаха; Казн резко выступил против этой гипотезы; оставаясь недоказанной и, по-видимому, недоказуемой, она кажется по крайней мере вероятной. Ребенок И. смотрит за работой отца, который, тоскуя по родным Афинам и не добившись от Миноса разрешения на возвращение, придумал неслыханный способ бегства: отправиться по единственной дороге, которую могущественный царь не властен запереть. Он изготовил крылья, как у птиц (мальчик играет рядом с отцом и мешает ему в работе), и предупредил сына, чтобы тот следовал за ним и не залетал ни слишком высоко, ни слишком низко. Уже была преодолена половина пути, когда И. «начал радоваться дерзкому полету и, увлеченный стремлением к небу, оставил вождя и направил путь выше» (тем более редкое у Овидия «романтическое» описание, что речь не идет о безумстве любви). Солнечный жар растопил воск, скрепу крыльев, и мальчика, выкликающего в последний момент отцовское имя, поглотила вода. Несчастный Дедал увидел внизу перья, нашел в волнах сыновнее тело и предал его земле, прокляв свое мастерство; море и остров получили имя И. (именно от этой детали отталкивался Ш.Бодлер в последней строфе своего знаменитого стихотворения «Жалобы Икара»: «И, сожженный любовью к прекрасному, я буду лишен высшей чести дать мое имя пучине, которая станет моей могилой»). Образ И. был весьма популярен именно для неблагосклонной к Овидию романтичной традиции. Это имя появляется во II части «Фауста» при описании гибели Эвфориона-Байро-на. Лит.: Lafaye G. Les Metamorphoses d'Ovide et leurs modules grecs. Paris, 1904; Cahen E. Callimaque et son oeuvre poetique. Paris, 1929. А.И.Любжин

ИМР

ИМР - герой трагедии Н.С.Гумилева «Отравленная туника» (1918). Прототип - древнейший арабский поэт домусульманской эры Им-ру-уль-Кайса из племени кинда. События трагедии происходят в Византии VI века нашей эры, в правление Юстиниана I. В императорских чертогах появляется воин-поэт И., желающий просить войска для отмщения племени Бену-Ассад, разорившего его род. Для одних он «смешной дикарь», для других - «ужасный мститель» с горячностью арабской бунтующей крови, «тигр, почуявший добычу». Лишь для Зои, тринадцатилетней дочери Юстиниана, И., открывший ей таинства любви, «нежен, точно знойный ветер юга». Прямодушный, вдохновенный И. попадает в город, «полный вероломства»; он оказывается втянутым в борьбу низменных страстей императрицы Феодоры, в прошлом знаменитой блудницы, преследующей и ненавидящей свою падчерицу Зою. Оказавшись орудием ловкой интриги, И. становится невольной причиной трагического самоубийства влюбленного в Зою трапезундского царя и погибает сам на пути к отмщению, надевая отравленную тунику, приготовленную коварным Юстинианом. «Отравленная туника» оборачивается сложной метафорой: гибельной для И. невольно и неотвратимо оказывалась царевна Зоя, опутавшая его страстью, как дурманом; мечтатель и мститель погибал в сетях влюбленной в него женщины. Между тем И.- тип героя, бросающего вызов владыкам мира, превыше всего ставящего чистоту души и искусства. Он несет сокровенные свойства внутреннего мира автора, отражает его взгляд на окружающую действительность. Исследователи драматургического творчества Гумилева указывают на исповеднически зву-чащие монологи его героев-поэтов: И., охотника Актеона («Акте-он»), королевича-скальда Гондлы («Гондла»). Литературно-историческая стилизация - нарочитый вызов хмурой повседневности, попытка выхода из индивидуализма в разнообразный и богатый чувственными впечатлениями внешний мир. Лит.: Золотницкий Д.И. Театр поэта //Гумилев Н.С. Драматические произведения. Переводы. Статьи. Л., 1990. Н.И.Короткова

ИНСАРОВ

ИНСАРОВ - герой романа И.С.Тургенева «Накануне» (1860). Как известно из воспоминаний писателя, прототипом И. был болгарин Катранов, студент филологического факультета Московского университета. И. по-настоящему героическая натура, он лишен эгоизма, вся его жизнь полностью подчинена общественным интересам. Ничто не может заставить его отступить от намеченной цели, даже возможность личной мести он приносит в жертву общему делу. Это придает цельность и определенность его характеру. Черты натуры И. рельефно вырисовываются при сравнении с другими персонажами романа - молодым ученым-историком Берсеневым и талантливым художником Шубиным, не способными принести родине практическую пользу: один занимается историей германского права, а другой ваяет вакханок и мечтает об Италии. Упрямый и целенаправленный И. с честью проходит испытание любовью, которое до него оказывалось не под силу ни одному тургеневскому герою: он смело отвечает на чувства Елены Стаховой, не страшась ответственности за ее жизнь и каких-либо других препятствий. В их союзе ему принадлежит ведущая роль: именно с появлением И. в жизни Елены появляется цель. При этом И. - единственный из центральных героев Тургенева, который соединился со своей возлюбленной и чье счастье заслуженно. Натура И. такова, что он вызывает симпатию и горячую привязанность даже у тех людей, которые могли бы его ненавидеть. Так, Берсенев, любящий Елену и знающий о ее любви к И., остается всецело преданным ему, ухаживает за ним во время его болезни. Неожиданная смерть И. вносит в роман мотивы платы за счастье, трагизма человеческой жизни. Хотя он умирает не в схватке с турками, а на руках у жены в итальянской гостинице, влияние И. на Елену столь значительно, что после смерти мужа она отправляется в Болгарию продолжать его дело. В образе И. Тургенев воплотил идею объединения всех сил ради блага родины. Между тем критика восприняла героя иначе. Н.А.Добролюбов в работе «Когда же придет настоящий день?» (I860) отвергал тургеневского героя, противопоставляя ему революционную программу «русских Инсаровых», которые должны бороться с внутренними турками», т. е., по мнению критика, почти с половиной русского общества. Такая трактовка образа И. стала причиной разрыва Тургенева с журналом «Современник». Недоброжелательные оценки исходили также из противоположного лагеря: например, М.И.Драган счел героя сухим и схематичным. Наше время оказалось более милостивым к И. Этот образ, ставший достаточно популярным, неоднократно воплощался в кино и на сцене. В 1961 году в Ленинградском Малом оперном театре был поставлен балет «Накануне» на музыку И.Шварца (Инсаров - Н.Боярчиков). На экране герой Тургенева появлялся в фильмах 1915,1928,1959 и 1985 годов. Лит.: Добролюбов Н.А. Когда же придет настоящий день? //Добролюбов Н.А. Избр. соч. М.; Л., 1934; Конышев Е.М. Проблема положительного героя в романе И.С.Тургенева «Накануне» //И.С.Тургенев: Мировоззрение и творчество. Проблемы изучения. Межвуз. сб. науч. трудов. Орел, 1991; Гур-банов А. Болгарский революционер в романе Тургенева //Днестр. 1960. № 1. Е.Г.Куликова

ИОАННА ХМЕЛЕВСКАЯ

ИОАННА ХМЕЛЕВСКАЯ (польск. Joanna Chmielewska) - героиня «иронических детективов» современной польской писательницы Иоанны Хмелевской, ставшей прототипом собственной героини. Среди лучших романов, в центре которых образ И.Х.: «Что сказал покойник» (1973), «Все красное» (1974), «Роман века» (1975), «Стечение обстоятельств» (1992). И.Х. прежде всего природная авантюристка; она остроумна, находчива, бегло говорит чуть ли не на всех европейских языках. Ее невероятные приключения происходят не только в Польше, но и в Западной Европе. По образованию архитектор, И.Х. кроме этого вяжет, водит автомобиль, увлекается азартными играми - от скачек до игровых автоматов. Натура романтичная, она пребывает в поисках «блондина своей жизни». И.Х. всегда молода, молода принципиально (части автобиографической книги Хмелевской-писательницы называются «Первая молодость», «Вторая молодость», «Третья молодость» и «Вечная молодость»). Поскольку детективная подоплека не самоцель для автора, а лишь способ поддержания с помощью увлекательной интриги необходимого ритма действия, героиня раскрывается прежде всего в частной, бытовой жизни, где есть место многочисленным родственникам, нескольким мужьям, двум сыновьям, множеству друзей и подруг, вместе с героиней кочующих из книги в книгу, но где безусловно царит она, ее юмор и автоирония, замечательно острый и злой язык, веселый нрав и полная неспособность к унынию. Все это сделало И.Х. героиней бестселлеров. По роману «Клин клином» (1964) польским режиссером Я.Батори в 1966 г. снят фильм «Лекарство от любви», где роль Иоанны исполнила Калина Ендрусик. Лит.: Бодран И. Нарядись поплоше //Хмелевская И. Роман века. М., 1993. С. 5-11. Т.Н.Суханова

ИОАНН ГРОЗНЫЙ

ИОАНН ГРОЗНЫЙ - герой трагедии А.К.Толстого «Смерть Иоанна Грозного» (1862-1864). Исторический прототип - Иван IV Васильевич Грозный, сын Василия III, великий князь московский и первый русский царь (с 1547 г.). Герой Толстого - сложная, многогранная фигура. Изображая в лице И.Г. носителя идеи жестокой деспотической власти, монарха, как писал автор, «с закоренелой привычкой не знать ничего, кроме своего произвола, и не терпеть противоречия ни в чем и ни от кого», Толстой приводит его к осознанию полного краха всех его устремлений и как царя, и как человека. В словах Иоанна, обращенных к царевичу Федору, с огромной трагической силой звучит мотив расплаты за совершенные преступления: Я для того ль провел всю жизнь в борьбе, Сломил бояр, унизил непокорство, Вокруг себя измену подавил И на крови наследный мой престол Так высоко поставил, чтобы вдруг Все рушилось со мной! Трагическая вина И.Г. в «попрании всех человеческих прав в пользу государственной власти». Главная страсть царя - сама власть. Она настолько грандиозна и всепоглощающа, что становится идеей всей его жизни, полностью подчинившей его помыслы и желания. И.Г. искренне верит в свое высокое предназначение. Он и Россия в его сознании неотделимы друг от друга. Эту особенность И.Г. подчеркивал сам автор. По словам Толстого, царь «убежден, что Россия есть тело, а он - душа этого тела». Иоанн, как истинно верующий человек, готов принести Россию в жертву для искупления своих грехов; как не усомнился бы принести в жертву свое тело для спасения души. Безусловно осуждая кровавый деспотизм И.Г, Толстой создает образ сильного, умного, но страшного в своей жестокости правителя. «Художник, играющий Иоанна, - писал Толстой, - должен, среди самых безумных проявлений этого характера, давать просвечивать тем качествам, которые могли бы сделать из него великого человека, если бы они не были подавлены страстями, раболепством его окружающих и раннею привычкой к неограниченной власти. Качества эти: глубокий государственный ум, неутомимая деятельность, необыкновенная энергия, страшная сила воли и полная искренность в убеждениях». Однако все эти качества, возвышающие царя над теми, кто его окружает, бессильны предотвратить крушение всей его жизни. Пьеса заканчивается смертью И.Г., но его образ тесно связан с развитием дальнейших событий всей трилогии: трагедии «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис». Первыми исполнителями роли И.Г. были актеры Александрийского театра В.В.Самойлов и П.В.Васильев (1867). В дальнейшем эту роль играли Эрнесто Росси (1896), К.С.Станиславский и В.Э.Мейерхольд (МХТ, 1899), П.В.Дал-матов (Александрийский театр, 1905), А.А.Попов (Театр Советской Армии, 1967). И.Б.Ро стойкий

ИОГАННЕС КРЕЙСЛЕР

ИОГАННЕС КРЕЙСЛЕР (нем. Johannes Kieisler) - герой цикла очерков и эссе «Крейслериана-I» и «Крейслериана-Н» из «Фантазий в манере Калло» (1810-1815) и романа «Житейские воззрения кота Мурра, с присовокуплением макулатурных листов из биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера» (1821) Э.Т.А. Гофмана (1776-1822). И.К. - центральный романтический персонаж в творчестве Гофмана, выразитель сокровенных авторских мыслей; гениальный музыкант, погруженный в прекрасный мир звуков, боготворящий природу и красоту. Образ И.К. тесно связан с другим музыкантом-романтиком, Йозефом Берлингером, созданным фантазией Г.Вакенродера. В этих образах запечатлелся романтический взгляд на музыку как высшее из искусств, способное поведать о тайнах мироздания. И.К. во всем отвечает представлениям романтиков о художнике-гении: он не приемлет жизнь, которая его окружает; творящий гармонию, он не находит гармонии в своей душе. И.К. - страдающий герой, который пребывает в разладе с действительностью и с самим собой. По свидетельству окружающих, «он загорается, пылает вдохновением, а потом ходит как в воду опущенный», ибо ему кажется, что звуки, живущие в его душе, прекрасны, а то, что потом обнародовано, - недостойно его как художника. Прототипами образа И.К. был лейпцигский музыкант Бёнер и, конечно, любимый композитор Гофмана - Моцарт. И.К. около тридцати лет, он успел много пережить, у него добрый, хотя трудный характер: не смог он прижиться и при дворе князя Иринея. История пребывания И.К. в княжестве рассказана в «Житейских воззрениях», а обе «Крейслерианы» содержат в первую очередь мысли И.К. об особенностях музыкального искусства, о тайне и загадках музыки, о Бетховене, об итальянской инструментальной музыке. Яркая личность, талантливый музыкант, глубокая и неординарная натура, И.К. вызывает у окружающих противоречивые чувства. Люди корыстные и недалекие относятся к нему с неприязнью. Тонко чувствующие девушки им увлекаются, что тоже вносит разлад в устоявшийся уклад жизни при дворе. И.К. производит впечатление на принцессу, дочь князя Иринея, - это расстраивает матримониальные планы; сам И.К. влюблен в подругу принцессы Юлию Бенцон, что тоже никого не устраивает. Полемизируя с теми, кто считает И.К. отшельником, литературовед Н.Я.Берковский пишет: «Отшельники выстрелов на себя не навлекают», а И.К. становится жертвой убийцы, посланного женихом принцессы, - неаполитанским принцем, тайно влюбленным в Юлию соперником Крейслера. Музыканту удается спастись, и он скрывается в монастыре, где продолжает свои музыкальные занятия. Противопоставление И.К. окружающим - это антитеза мира музыкального и немузыкального, населенного «врагами музыки», по выражению И.К., а таковыми в его глазах являются и музицирующие от нечего делать бюргеры, и фальшиво играющие на фортепьяно дочки дворян. Всем им И.К. противополагает Юлию Бенцон, одаренную божественным голосом и музыкальной душой. Все жизненные явления и даже предметы И.К. воспринимает в музыкальных терминах и понятиях: если у И.К. пло хре настроение, он облачится в костюм цвета cis moll, а чтобы настроение поправить - в цвет es dur. Поэтическая душа не мешает И.К. быть едким и саркастичным, он сочиняет нежнейшую музыку, учит всех понимать и ценить красоту, но умеет быть ироничным до жестокости, не прощая никому лживости и мещанской тупости. И.К. - образ свободного героя, друга муз, избранника небес. Лит.: Бэлза И.Ф. Капельмейстер Иоганнес Крейслер // Гофман Э.Т.А. Гофман. Крейслериана. Житейские воззрения кота Мурра. М., 1972.

ИОНЫЧ

ИОНЫЧ - герой рассказа А.П.Чехова «Ионыч» (1898), Дмитрий Ионыч Старцев, земский врач. Его история - постепенное превращение внутренне подвижного, живого человека в монстра равнодушия. Жизнь И. прослеживается параллельно с историей самой в городе С. «образованной и талантливой» семьи Туркиных: отец-остроумец («Здравствуйте пожалуйста!»), мать-писательница («Мороз крепчал, заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге»), дочь Котик, музыкантша («она упрямо все ударяла по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля»). Но авторское отношение к эволюции Туркиных и И. неодинаково. Злой юмор, с которым описаны Туркины в начале истории, постепенно уступает место явно сочувственной, элегической интонации. Провинциальная манерность Туркиных кажется почти невинной, даже трогательной на фоне атмосферы нездоровья, тоски и безысходности, возникающей в финале рассказа. Перемены в И. фиксируются с растущей отстраненностью автора: если поначалу события показаны и в его собственном восприятии доктора Старцева, то в конце рассказа автор говорит о поведении И. как бы «издали», ограничиваясь скупыми комментариями. В молодости хороший врач, искренний по-своему человек, способный даже влюбиться, к финалу И.- совершенно незаметно для себя - утрачивает все человеческое: перед нами тупое, холодное и жадное существо, не способное к прежнему, доброжелательному восприятию жизни. У него большая медицинская практика, он богат, владеет несколькими домами в городе. Автор никак не выражает сочувствия И., напротив, он не скрывает брезгливости, но весь небольшой рассказ позднего Чехова пронизывает отчетливый ужас перед действительностью, разрушающей, деформирующей личность. Т.Н.Суханова

ИОСИФ

ИОСИФ (нем. Joseph) - герой романа Т.Манна «Иосиф и его братья» (1933-1943), знаменитый Иосиф Прекрасный из Ветхого завета, сын Иакова и Рахили, проданный завистливыми братьями в рабство, попавший в Египет, где он, сделав замечательную карьеру, спасает от голода страну и весь род Израилев. В исполненной поэзии и юмора интерпретации Т.Манна И.- герой «истории, которая сама себя рассказывает», возникшей из ритуала неспешных пастушьих разговоров: «Знаешь ли ты об этом?» - «Знаю доподлинно!» Библейские персонажи (Авраам, Исаак, Иаков, сам Иосиф) в романе Т.Манна связаны не только кровным родством, но и особой духовной призванно-стью: «разгадать» своего, истинного Бога и претворить затем его замысел о себе. Личное, индивидуальное смиряется в И. перед осознанием мифологически-родового. Именно поэтому «сплошные обманы, обмены первородством и благословением, подмена невест и обмен богатством» - повторяющийся мотив судьбы И. и его предков, людей, лишенных корыстолюбия и расчета. Второстепенные персонажи романа (их нравственное достоинство определяется способностью оценить призван-ность героя), говоря об И., вне зависимости от отношения к нему, используют одни и те же образы, словно сам миф говорит их языком. Библейский миф в преломлении романа Т.Манна бесконечно варьирует соперничество двух типов братьев - элементарность, хамство «красных», «косматых» и плутоватость, едва ли не подловатость «гладкокожих», одаренных (в отличие от косноязычных и воинствующе ограниченных «красных») не только красноречием и миролюбием, но и даром провидения. С улыбкой автор честно признает «недостатки» любимца Иакова: И. предатель, хвастун, доносчик и к тому же сплетник. Но, облагороженные смехом прозрения и веры, все его «недостатки» - лишь средство для последовательного претворения воли сотворенного предками, взлелеянного Иаковом Бога. Образ И. тесно связан с темой бездны. Это колодец, яма, из которой поглощенный ею герой (тот семнадцатилетний И., который считал, что каждый, кто на него посмотрит, обязан его полюбить больше, чем себя самого) в своем первоначальном качестве так и не вышел. И. словно бы умер, возродившись в новом качестве: умудренного, обретшего призвание Узарсифа или Озарсифа. «Преступная доверчивость и слепая требовательность», свойственные юному И., трансформировались в новую, стоическую позицию, в осознание собственного предназначения и понимание своей избранности. Исключительность, избранность героя - одна из самых устойчивых в творчестве Т.Манна тем (Ганс Касторп, Адриан Левер-кюн, Тонио Крегер, Грегориус). В образе И. она приобретает особый оттенок благодаря отчетливому осознанию героем собственной избранности. С юмором и взволнованностью автор констатирует попустительскую благосклонность судьбы, прощающей своему любимцу лукавство, а заодно лживость, бахвальство, самодовольство, вороватость и т.д. И.- любимое дитя Иакова. Детскость его (даже ранний эгоцентризм и самовлюбленность) не только служит ему талисманом, за щитой от житейской скверны, это еще и своеобразная психологическая ниша, позволяющая герою победить судьбу. И.- самый талантливый слушатель и ученик, сын «миловидной» и праведной, кроткой Рахили, после ее смерти словно усвоивший и ее духовную, женственную и гораздо более пластичную, чем отцовская, суть. Двенадцать сыновей Иакова воплощают в романе различные свойства мужской природы. Тринадцатая, единственная дочь Иакова, сестра И. Дина, по словам автора, в расчет не идет - девочка! - поэтому женское, точнее, женственное начало приходится в романе также на долю избранника, поразительно похожего внешне на мать, «миловидную Рахиль». Женственное стремление «изумлять» не однажды оказывается пагубным для И. Символ женственности - кетонет - свадебный наряд Рахиль, подаренный И. отцом. Мистика чисел, всегда специфически организующая сюжет у Манна, по-своему обнаруживается в романе об И. Ключевые события в судьбе героя проигрываются дважды. Дважды он разгадывает вещие сны. Дважды приходят к нему, ставшему знатным египетским вельможей и другом фараона, братья. Дважды герой оказывается низвергнутым в бездну - в яму, воплощающую кроме всего прочего и материнское лоно, из которого он дважды возрождается для новой жизни. Первый раз - превращаясь в раба Озарсифа, ставшего в итоге управляющим вельможи Петепра, второй - становясь другом и советчиком самого фараона Аменхотепа. И. оказывается виновным дважды, в разных ситуациях по-разному - перед братьями и Мут-Эм-энет. Дважды возникает в связи с героем и мотив поруганной девственности - сорванные одежды в сцене расправы над наряженным в кетонет И. обезумевшими от гнева и ревности братьями; эпизод сексуального домогательства Мут-Эм-энет, играющей в их отношениях активную мужскую роль. И., согласно концепции Т.Манна,- герой и трикстер в одном обличье, благородно-созидающее призвание в нем сочетается с лукавством плута. Но в отличие от других «гладких» И. осознанно целомудрен, естественно благороден и, что самое главное, большую часть жизни согласует личные потребности с осуществлением разгаданного божьего замысла о себе самом, призванном Господом спасти Его народ. Функционально И. не только кормилец, но и утешитель. Сначала интуитивно, а потом осознанно постигший свою избранность, он обладает естественной способностью нравиться: он дарит радость и утешение самим своим существованием, а непринужденная услужливость и искренняя готовность растворяться в интересах других перекликаются с бескорыстием другого героя литературы XX века - Теофила Норта Т.Уайдлера, столь же дипломатично-обаятельного и самоотверженного. Автор с симпатией и подробно излагает «семь причин» целомудрия И., однако истинную причину его неготовности ответить на любовь жены Петепра определяет опыт «первой ямы», приобретя который он понимает, что любовь ему запрещена, потому что он - избранник бога, в отличие от Адриана Леверкюна - любимца дьявола. Несмотря на мифологическую структуру, И.- самый реальный из героев Т.Манна, более всех понятный, портретно и поведенчески «видимый». Убедительность образа такова, что на вопрос: «Знаешь ли ты об этом?» - с чистой совестью можно ответить: «Знаю доподлинно!» Лит.: Leopold К. The time levels in Tomas Mann's Joseph the provider. Brisbane, 1958. Т.Н.Суханова

ИППОЛИТ

ИППОЛИТ ( герой трагедии Еврипида «Ипполит» (428 г. до н.э.). И.- незаконный сын афинского царя Тесея и Амазонки, прекрасный юноша, чьей единственной страстью в жизни была охота. Он поклоняется деве-охотнице Артемиде, но отвергает плотскую любовь. На упреки своего слуги в том, что И. надменен с Афродитой, герой отвечает: «Я чту ее, но издали, как чистый». Таким отношением к любви И. навлекает на себя гнев Афродиты. Для участия в Элевсинских мистериях И. отправляется в Афины, где его видит жена Тесея Федра. Афродита внушает Федре преступную страсть к пасынку. И. ни о чем не догадывается до тех пор, пока кормилица Федры не раскрывает ему тайну мачехи, взяв клятву молчать об услышанном. Благочестивый И. приходит в ужас и проклинает всех женщин. Федра кончает жизнь самоубийством, но оставляет письмо, в котором обвиняет героя в том, что И. «на ложе посягнул отцовское». Тесей, узнав об этом, приходит в ярость и изгоняет сына из страны. Затем, ослепленный гневом, царь просит своего отца Посейдона еще до заката ввергнуть И. в Аид. Когда И. едет на колеснице по берегу моря, из морской глубины появляется чудовище. Испуганные кони разбивают колесницу с И. о скалы. Когда Тесею приносят умирающего сына, является Артемида и объявляет, что И. невиновен. И. прощает отца и, благословленный Артемидой, умирает. Герой Еврипида стал прообразом И. в трагедиях Сенеки, Расина, М.Цветаевой (см. статью «ФЕДРА»). Лит.: Rivier A. Essai sur le tragique d'Euripide. P., 1975. Е.Э.Гущина В русской сценической истории трагедии Еврипида примечательная постановка была осуществлена в 1902 г. на сцене Александрийского театра. Перевод осуществил Д.С.Мережковский, который предпослал спектаклю манифест «О новом значении древней трагедии» и в нем провозгласил идею воскрешения мис-териального театра, призванного осуществить глобальные жизнестроительные задачи. Для русских «теургов» И. стал образом-символом, сопоставимым с Дионисом (Ф.Ницше, Вяч.И.Иванов), хотя и уступающим по масштабу последнему. С.С.

ИУДУШКА ГОЛОВЛЁВ

ИУДУШКА ГОЛОВЛЁВ - герой романа М.Е.Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» (1875-1880). Порфирий Владимирович Головлев, прозванный Иудушкой и Кровопивушкой,- «последний представитель вымороченного рода». Прототипом героя явился «злой демон» семьи Салтыковых - старший брат Михаила Евграфовича, Дмитрий, который при возникшей тяжбе о наследстве, по словам писателя, «руководился только одною наклонностью к кляузам», у которого была «одна система: делать мелкие пакости». И.Г. любил приласкаться к «милому другу маменьке», иногда, словно зачарованный, не сводил с нее глаз. А между тем, дождавшись, когда мать вложит в имение почти все свои деньги, вышел в отставку и поселился в родовом имении Головлеве, сделав все, чтобы завладеть наследством: денег пятнадцать тысяч рублей, тарантас, две коровы и проч. Жизнь И.Д. протекала в бесконечных кляузах: из-за малейшего пустяка затевал он судебную тяжбу. И.Г. знал множество молитв, и все свободное время отдавал молитвенному стоянию «без участия сердца». Доведя сына Володю до самоубийства, И.Г. отслужил по нему панихиду и только приговаривал: «Ах, Володя, недобрый ты сын! Видно не молишься Богу за папу!» К концу жизни И.Г. совсем одичал: то пьянствовал, то впадал в оцепенение. Так продолжалось до тех пор, пока однажды И.Г. вышел из дома в сырую мартовскую метель. Утром около дороги был найден его закоченевший труп. Образ И.Г, этого «пакостника, лгуна и пустослова», обычно сравнивают с такими героями, как Шейлок, Тартюф, Плюшкин, Фома Опискин, Смердяков. По утверждению А.С.Бушмина, И.Г. «персонифицирует всякого рода предательство, двурушничество, лицемерие, замаскированное злодейство. Это лютый враг, прикидывающийся ласковым другом». В.В.Прозоров считал, что герой Салтыкова-Щедрина «лицемер не по злому корыстному расчету, а скорее по самой своей натуре. С детства он послушно и глубоко усвоил неписанный жизненный принцип: быть как все, поступать как принято, чтобы «оградить себя от нарекания добрых людей». Роман «Господа Головлевы» имел много инсценировок: первая, под названием «Иудушка», была написана режиссером Александрийского театра Н.И.Куликовым и в 1880-е гг. широко ставилась в провинции. Среди выдающихся исполнителей роли И.Г.- В.Н.Андреев-Бурлак (1880), И.Н.Берсенев (МХАТ Второй, 1931), И.М.Смоктуновский (МХАТ, 1987). Лит.: Турков А. Салтыков-Щедрин. М., 1965; Бушмин А.С. Салтыков-Щедрин. Л., 1970. П.М.Грушко

ИФИГЕНИЯ

ИФИГЕНИЯ 1. героиня трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде» (405 г. до н.э.). И. - дочь Агамемнона и Клитемнестры. Когда ее отец возглавил войско греков, плывущее к стенам Трои, боги, разгневанные на вождя ахейцев, не послали им попутного ветра. Жрец Калхант передал волю богов: «Агамемнона дочь Ифигению, свое рожденье, должен на алтаре богини заколоть». Только тогда флот сможет отплыть, а город будет взят и разрушен. Агамемнон вынужден вызвать в Авлиду И. под предлогом ее бракосочетания с Ахиллом. И., ничего дурного не подозревая, приезжает, но обман раскрывается. И. молит отца пощадить ее («природа судила мне одно искусство - слезы»), но вождь ахейцев отказывает: «Эллада мне велит тебя убить». И. проклинает Париса, Елену, раздор между богинями и свой горький жребий. Героиня страшится своей судьбы, но ради родины готова принести себя в жертву: «Это тело - дар отчизне». В смерти во имя Эллады она обретает счастье. И. ложится на жертвенный алтарь, и Калхант заносит нож для удара, но по воле богов героиня растворяется в воздухе, а вместо нее на алтаре оказывается горная лань. 2. Героиня трагедии Еврипида «Ифигения в Тавриде» (412 г. до н.э.). Богиня Артемида унесла И. со своего жертвенного алтаря и перенесла на облаке в Тавриду, где царь Фоант делает ее жрицей в храме богини-охотницы. И. должна приносить в жертву всех эллинов, попавших в страну тавридов. Героиня видит сон, в котором ей сообщается, что под ее жертвенный нож попадет человек, родной по крови. К ней приводят двух греков, в одном из которых она узнает брата Ореста. И. устраивает побег ему и его другу Пиладу и сама бежит с ними на корабль. Но морская буря не позволяет им отплыть. Царь Фоант готовится предать героиню смерти за измену, но Афина приказывает ему отпустить ее, чтобы она стала жрицей в афинском храме Артемиды. Е.Э.Гущина 3. В европейской драматургии XVI-XVH вв. варианты мифа об И. были представлены в переводах-переделках трагедий Еврипида (Л.Дольче, О.Скамакка, С.Костер, Ж.Ротру и др.). Первым самостоятельным драматургическим воплощением мифа в новое время стала трагедия Ж.Расина «Ифигения» (1674), посвященная жертвоприношению в Авлиде. Взяв за основу версию Еврипида, Расин дополнил ее вариантом предания по Стесихору, согласно которому существовали две девушки царского рода по имени И.: одна - известная всем дочь Клитемнестры и Агамемнона, другая - дочь от тайного брака Елены и Тесея, не признанная своей матерью, не знающая своих родителей и своего настоящего имени. Таким образом, помимо канонических действующих лиц И., Агамемнона, Клитемнестры, Ахилла и Калхаса, Расин выводит на сцену новый персонаж - троянку Эрифилу, пленницу Ахилла, тайно в него влюбленную, по видимости наперсницу и подругу, а по сути - соперницу в свите счастливой царевны И. Предсказание Калхаса имеет у Расина тайного адресата, не известного никому до последнего момента в пьесе. Все действие сосредоточено вокруг готовящегося жертвоприношения И.: перед лицом этого события сталкиваются характеры, амбиции и страсти окружающих ее людей. Первый из них - это Агамемнон. Честолюбивый полководец, дорожащий царскими почестями, он постоянно меняет свое решение о жертвоприношении, то пытается спасти дочь и готовит ей тайный побег, то смиряется под давлением толпы из боязни потерять власть над войском. Второй персонаж - это Клитемнестра с ее беззаветной материнской любовью. Она активно сопротивляется Агамемнону и дает безжалостную оценку движущих мотивов его поведения: его дочь должна погибнуть из-за личной мести Менелая и честолюбивой авантюры Агамемнона. Третья сила - это герой Ахилл, чье уязвленное самолюбие, понятия о чести и достоинстве, идея служения любви согласно кодексу истинного рыцаря-придворного заставляют его сражаться за невесту. В этом водовороте амбиций И. - единственный персонаж, начисто лишенный каких-либо страстей и вожделений. В ней есть только одно начало - примиряющая, всепрощающая любовь. Если бы у нее была не одна жизнь, она отдала бы их все поочередно - вначале за отца, которому нужно поддерживать достоинство царского рода, потом за мать, которая так убита горем, и за любимого Ахилла, за его воинские победы, честь и славу, которые ждут его в сражениях под Троей. Ее предназначение - всех мирить и оправдывать отношение к ее жертвоприношению одних в глазах других: матери в глазах отца, отца в глазах жениха. Она умеет всех любить, находит в себе силы и на великую, героическую самоотверженность. И. становится истинной героиней трагедии, когда все вокруг яростно стремятся к достижению своих иногда очень сомнительных с точки зрения морали целей. Она готова жертвовать своей жизнью ради счастья и душевного покоя окружающих. Развязка доказывает, насколько важен был этот персонаж для Расина, который использовал античный сюжет, чтобы ответить на вопросы о природе человеческих страстей - разумных и неразумных, о зависимости человека от собственных страстей - благородных и низменных, о возможности или невозможности для человека стоять вне или над своими страстями. Когда нож уже занесен над И., выясняется настоящий адресат гнева богов - Ифигения-Эрифи-ла - и возмездие настигает ее, ревнивую, завистливую, вероломную, мстительную. Таким образом, Расин не только избежал еврипидов-ского варианта развязки deus ex machina, но и восстановил моральный баланс, утвердив разумное и справедливое начало в подвластном ему драматургическом мире. Первая исполнительница роли И. в трагедии Ж.Расина - Мари Шанмеле. 4. Широко представлен сюжет об И. в музыкально-драматическом искусстве XVII-XVIII вв.: его использовали для либретто Д.Скарлат-ти, Н.Порпора, Н.Йомелли, Дж.Сарти, Т.Тра-этта, Б.Галуппи и другие (всего ок. 70 опер). Наиболее значительные трактовки создал реформатор оперного жанра К.В.Глюк: «Ифиге-ния в Авлиде» (1774) и «Ифигения в Тавриде» (1778). В первой опере Глюк взял за основу трагедию Расина (либреттист дю Рулле). Сохранив основные образы Расина, дю Рулле убрал из сюжета Эрифилу и сосредоточил конфликт на душевных метаниях Агамемнона, на противостоянии ему Клитемнестры и Ахилла. Образ И. отошел на второй план и стал более лиричным: ей свойственны духовная чистота и внутреннее благородство; она полна любви к отцу и, приняв мужественное решение пойти на смерть, расстается с родными светло, с нежной грустью. В развязке по дю Рулле самоотверженность И., страдания ее матери и мужество Ахилла побуждают Диану отказаться от требования кровавой жертвы. Источниками либретто для «Ифигении в Тавриде» были одноименная драма Г. де ла Туша и в незначительной степени трагедия Еврипида (либреттист И.Ф.Гийяр). Трагическая коллизия возникает между властью рока (богиня Диана, царь Тоас) и героической готовностью человека принять вызов судьбы (И., Орест, Пилад). В этом противостоянии образ И. становится основным. В страданиях на чужбине она обретает мудрость и величавое спокойствие духа; в ситуации полной безысходности, получив известие о гибели отца, матери и Ореста, она сохраняет внутреннюю душевную стойкость. Если «Ифигения в Авлиде» генетически связана с веком классицизма, то «Ифигения в Тавриде» обращена к веку Просвещения: не случайно постановка этой оперы совпадает по времени с появлением первого прозаического варианта трагедии И.В.Гете на тот же сюжет. 5. Стихотворный вариант «Ифигении в Тавриде» Гете - самого совершенного из его творений веймарского «классического» периода - появился в 1787 г. Трагедия провозглашала средством улучшения жизни духовное обновление человека, умиротворение его страстей. Изменения в сюжете, по сравнению с трагедией Еврипида, были направлены на устранение религиозных мотивов древнего языческого предания и перенесение действия в сферу человеческих взаимоотношений. Согласно пантеистическим воззрениям Гете, боги воплощают благость природы и высшую нравственность. В роду Тантал идов насилие порождает насилие, но боги неповинны в этих кровавых деяниях: ответственны за них сами люди. И. первая в своем роду желает жить иначе, чем ее предки, родители, брат, сестра. Она отвергает всякое насилие и кровопролитие: став жрицей в Тавриде, она добивается от царя Фоанта отмены закона о жертвоприношении чужеземцев. Она твердо верит в милосердие богов, в то, что любую искаженную человеческую натуру можно исправить. Ее мечта - положить конец кровавому пути рода Тантала и снять с него проклятие, но реальность расходится с ее мечтой, посылая ей одно испытание за другим. Когда Фоант предлагает ей вступить в брак, ее согласие влечет за собой отказ от возвращения на родину для выполнения миссии очищения рода Атридов, а отказ означает возобновление обычая жертвоприношения иностранцев; гибель Агамемнона происходит потому, что Клитемнестра мстила за свою дочь, и Ифигения невольно оказывается виновной в этой смерти; гибель матери - на совести брата, с которым она мечтала воссоединиться, и, наконец, встретив брата, она должна его убить по требованию Фоанта, по долгу жрицы. В тот момент, когда все нити действия оказываются у нее в руках, ей предстоит принять решение: она может спасти брата, обманув Фоанта, который дал ей приют и был для нее вторым отцом. И. осознает, что для нее путь лжи и обмана - это продолжение пути бесчестья и проклятия Танталидов. Найдя в себе эту истину, она делает выбор: восстает против требования Фоанта, открывает ему ложь Пилада и Ореста, в которой она не стала участвовать даже ради спасения родного человека. Заставляя ответить благородством на свое благородство, усмиряя воинственные мужские страсти, она добивается добровольного согласия царя на отплытие ее, Ореста и Пилада в Грецию. При отсутствии острых сюжетных поворотов напряжение этой трагедии создается ситуацией: выдержит ли нравственный максимализм и идеализм Ифигении испытание реальной жизненной практикой? Она остается символом высшей человечности, заставляя проявить все лучшее окружающих ее людей. Ее любовь очистительна: все беды Танталидов происходили от чувственных желаний и себялюбивых страстей, исцеляющей становится только любовь, лишенная эгоистического интереса или жажды обладания. Известно, что образ И. возник у Гете под впечатлением древних скульптур и картины Рафаэля «Св. Агата». Созданный им драматургический персонаж так же живописен, статуарен и автономен: по выражению А.Аникста, он озарен той красотой, «которая едва ли бывает в жизни, но достижима в великом искусстве». 6. В «Итальянском путешествии» Гете оставил план-набросок продолжения своей трагедии о возвращении Ифигении, Ореста и Пилада в Дельфы, об их встрече с Электрой и о снятии проклятия с рода Атридов. В 1940 г. этот сюжетный ход был воплощен в драме Г.Гаупт-мана «Ифигения в Дельфах». Созданная в русле общего для 20-40-х годов интереса к мифологическим сюжетам (Т.Манн, О'Нил, Сартр, Жироду, Ануй), под влиянием ницшеанского - «предклассического», архаического понимания античности и перед лицом немецкой национальной и мировой катастрофы, драма дает образ И. столь же далекий от образа Гете, сколь далеки друг от друга гуманизм Просвещения и фрейдистско-фашистская ориентация XX века. И. Гауптмана - жрица Гекаты-Артемиды, наводящая на всех ужас, ее окружение - скулящие псы, готовые разорвать на куски все, что она приносит в жертву; она не хочет возвращения на родину, каждый грек для нее враг, и радость ей приносят только мертвые; ее охватывает ненависть при виде Ореста; над всеми ее чувствами висит непомерная усталость от жизни. Такими же уставшими от жизни, седыми, полубезумными, ненавидящими друг друга и испытывающими противоестественные порывы друг к другу предстают молодые Орест и Электра - основные действующие лица драмы. Отношениям брата и сестры на Земле соответствует раздор между богом света Аполлоном и его сестрой богиней смерти Артемидой-Гекатой на небе. Выше богов и людей у Гауптмана - неумолимая судьба, одинаково играющая и теми и другими. В 1940 г. драматург считал, что человек еще может преодолеть судьбу в мужественной схватке с ней, хотя и не без божественной помощи. В тот момент, когда перед храмом Аполлона выстраиваются невооруженные воины во главе с Орестом и в Дельфах наступает день и долгожданный мир, жрица Артемиды-Гекаты И. бросается вниз со скалы в ущелье. В 1943-1944 гг., когда стал очевиден масштаб мировой катастрофы, Гауптман создает еще три драмы, посвященные роду Атридов, в которых пытается найти причины кровавого вакхического безумия и массовой потери человеческого облика. В первой из них - «Ифигении в Авлиде» - цепь канонических по мифу событий драматург осмысляет с точки зрения войны и ее разрушающего действия на человека, с точки зрения двойственности природы самого человека, сочетающего в себе гуманнейшие чувства и всеразрушающий фанатизм. Когда «земля в бреду, и с нею человек», когда богиня охоты и войны требует человеческих жертв, когда наместник бога Калхас - «министр пропаганды», яростный фанатик войны - разжигает военную истерию в Агамемноне и в окружающих, то противостояние одиночек - Ахилла, Клитемнестры - обречено на поражение. Механизм обезличивания и обесчеловечивания обнажается в эволюции образа И. В начале драмы это юная девушка, переполненная радостью и любовью; она восторженно преклоняется перед отцом и мечтает о возлюбленном Ахилле. Гармония ее души начинает разрушаться с осознанием окружающего ее зла: она хотела бы забыть о проклятии, висящем над ее родом, но ей уже видится «черная сеть за плечами» - сеть судьбы, по Гауптману, возникает именно тогда, когда герой внутренне готов ей подчиниться. Отказ от сопротивления, от собственной воли и разума в сочетании со слепым преклонением перед отцом и восторженной верой в божественную справедливость всего им совершаемого приводят Ифигению к экстатичной готовности при нести себя в жертву, к сомнамбулическому - то ли наяву, то ли в бреду - открытию своего истинного предназначения. Букет белых лилий из ее рук упадет к-ногам царственного отца (по выражению К.Беля, «полубога сверхчеловеческого и, тем самым, одновременно нечеловеческого масштаба»), наливаемое ею в его кубок вино прольется кроваво-красной струей, и в конце трагедии, перед ликующей толпой, которой было объявлено о жертвенном желании царской дочери, Ахилл пронесет на руках - «как игрушку» - бесчувственную И. Субъективно невиновная, не сделавшая никому зла, она становится виновной в том, что отдает себя служению злой силе, кровожадным богам. Если учесть, что в результате этого поступка И. - добровольная жертва - превращается в невольного палача, а затем в бесчеловечную жрицу, то становится очевидным пафос этого образа. Ее дельфийское самоубийство, напротив, допускает множество толкований: с позиций общечеловеческих в нем можно увидеть крах гуманистической доктрины, с позиций национальных и идеологических - вопрос о вине и ответственности немецкого народа перед человечеством за развязывание мировой войны, с позиций философско-мифологических, при цикличном понимании происходящих в мире процессов, оно позволяет говорить о переменном влиянии на жизнь сфер Аполлона и Арте миды-Гекаты. Сумма модификаций образа И., от архаических мифов до литературы XX века, может дать еще одно толкование. Смысловое поле имени - образа - мифа И. определяется как жертва - жертвенность - самопожертвование с доминированием последнего понятия. Свойственная ей потребность жертвовать собой во имя идей, богов, людей, идеалов справедливости, блага и гармонии является таким же неистребимым жизненным началом, как сама жизнь: не случайно в самых древних версиях после принесения ее в жертву в одном месте ей свойственно спасаться, возрождаться, снова появляться - в другом. Гуманистический пафос этого образа был несомненным на протяжении всего времени его существования, и даже XX век, «доведший» И. до самоубийства, не истребил окончательно его сути. Дельфийская И. Гауптмана, виновная в гибели людей, понимает, что ее возвращение к жизни может принести роду только новое страдание. Она замыкает на себя проклятие рода, она жертвует собой для того, чтобы молодые Орест и Электра могли жить дальше в согласии с природой и совестью. Если судьба распорядилась так, что ее служение ложным богам обернулось бесчеловечностью, то самоубийство для нее - это единственная возможность встать вровень со своей судьбой и восстановить законы человечности. И.Н.Губанова