Наши партнеры

Ставки на регби союз

Словарь литературных терминов (в двух томах, 1925)
Статьи на букву "Ч"

В начало словаря

По первой букве
A-Z А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я
Предыдущая страница Следующая страница

Статьи на букву "Ч"

ЧАСТИ РЕЧИ

ЧАСТИ РЕЧИ. Обычно в грамматиках Ч. Р. наз. классы слов, выделяемые по самым разнообразным признакам, не только грамматическим (см. Грамматика и Форма грамматическая), но и неграмматическим. Однако главный принцип, лежащий в основе деления слов на Ч. Р., - грамматический, именно - различная роль их в предложении. Исходя из этого принципа, но проводя его последовательно, можно различать в русском яз. следующие Ч. Р.: 1. существительное (см.), 2. прилагательное (см.), причем к классу прилагательных в этой классификации следует относить и причастие, играющее в предложении ту же роль, что и собств. прилагательное, 3. глагол (см.) в тесном смысле слова, т.-е. спрягаемые формы глагола (см. Спряжение); неспрягаемые формы глагола, причастия, деепричастия и инфинитивы по своей роли в предложении не принадлежат к этому классу, 4. наречия (см.); сюда же относятся и деепричастия (см.), т. к. роль тех и других в предложении в общем одинакова, 5. инфинитивы, 6. частицы (см.). В традиционных грамматиках к Ч. Р. относятся м. пр. некоторые классы слов, выделяемые по неграмматическим признакам, а именно: местоимения (см.) и числительные (см.), а также грамматический класс слов, выделяемый однако не на основании тех признаков, которые лежат в основе выделения других Ч. Р., именно класс глаголов, обнимающий как спрягаемые формы глаголов, так и неспрягаемые, т. к. из этих последних причастия играют в предложении ту же роль, что и прилагательные, деепричастия - ту же, что наречия, а инфинитивы имеют свои особые функции.

ЧАСТИЦЫ ИЛИ ЧАСТИЧНЫЕ СЛОВА

ЧАСТИЦЫ ИЛИ ЧАСТИЧНЫЕ СЛОВА - такие слова, которые не имеют самостоятельного реального значения, а только формальное (см.), употребляясь для образования грамматических форм. К Ч. относятся в русском яз. 1. спрягаемые Ч. С. или связки (см.); 2. бесформенные Ч. С.: а) предлоги (см.), б) союзы (см.), в) условная Ч. бы, б, г) повелительные Ч. (пусть, пускай, да), д) усилительные Ч. (же, то, а и др.), е) вопросительные, отрицательные и побудительные Ч. (ли, или, не, ни, ну и др.).

ЧАСТУШКИ

ЧАСТУШКИ, вертушки, коротушки - народные короткие песенки, отличающиеся быстрым, учащенным темпом исполнения. Частушки большею частью состоят из четырех коротких стихов, попарно рифмующихся. В основе частушек обычно лежит поэтический параллелизм: первая часть содержит в себе тот или иной образ, преимущественно из мира внешних явлений, во второй раскрывается соответствующее образу душевное состояние. Смысл параллели не всегда представляется вполне ясным, так как символика частушки, подобно вообще народной символике, для современного сознания уже несколько затемнена (см. ст. Лирические песни). По содержанию частушки довольно разнообразны. Большая часть говорит о любви, другие же откликаются на явления общественной жизни. Частушки наиболее подвижной род народной поэзии. Откликаясь на все моменты жизни, частушки крайне импрессионистичны. Они быстро рождаются и быстро исчезают; некоторые из них являются в буквальном смысле однодневками. Собирать их необходимо экстренно и в самом широком масштабе. Частушки - зеркало народной жизни. В частности все перипетии народных настроений за время всемирной войны и революции нашли в частушках себе яркое выражение. В вопросе о происхождении частушек, как особого вида народной поэзии, борются два взгляда. Широкая популярность частушек к концу XIX века и вытеснение ими в среде деревенской молодежи других, особенно протяжных лирических песен, повлекли на первых порах истолкование, будто-бы частушка - новый вид народной поэзии, показатель ее упадка. Такой взгляд получил почти всеобщее признание, особенно с появления статьи Глеба Успенского «Новые народные стишки». Но в настоящее время исследователями народной поэзии устанавливается другой взгляд на частушку. Прежде всего указывается факт существования частушек в XVIII веке. Аналогичные формы песен распространены у других народов, как у европейских, так и у внеевропейских, у культурных и первобытных. Наконец, самая простота и прозрачность построения (двухчленный параллелизм большею частью анимистического характера) - говорит за то, что в частушке мы имеем одну из первоначальных форм народно-поэтического творчества. Лишь быстрый темп современной жизни, беспокойство ее, перебои, крайнее разнообразие впечатлений создали благоприятную почву для широкого развития и распространения частушек. Короткая частушка заменила в народной среде протяжную песню, подобно тому, как короткая повесть, новелла, фельетон в современной литературе в значительной мере вытеснили длинные романы XIX века.

БИБЛИОГРАФИЯ.

1) Сборник великорусских частушек. Под редакцией Е. Н. Елеонской. Издание комиссии по народной словесности. М. 1914. 2) П. А. Флоренский. Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского у. Кострома. 1910. 3) В. И. Симаков. Сборник деревенских частушек. П. 1913. 4) Костромская деревня в первый год войны. Костр. 1915. 5) Частушки современной нам революционной эпохи напечатаны в журн. «Культура и Просвещение». 1921 г. № 2, и в журн. «Красн. Новь» 1921, № 1.

ЧИСЛИТЕЛЬНОЕ

ЧИСЛИТЕЛЬНОЕ - категория слов, обозначающих определенное число, порядок и кратность (два, второй, дважды и пр.). Иногда к Ч. относят и слова, обозначающие неопределенное число или порядок (много, мало, сколько, столько, несколько, который). Ч. делятся на 1. количественные, обозначающие число или количество (один, два, три и пр.); 2. собирательные, употребляющиеся для обозначения: а) группы людей, состоящей из определенного числа человек, рассматриваемой, как одно целое: двое солдат, пятеро рабочих, б) количества предметов, названия которых для единичного предмета имеют форму только множ. Ч.: двое ножниц, трое щипцов; к собирательным относят также и Ч. оба; 3. порядковые, обозначающие место, занимаемое предметом в ряду подвергающихся счету однородных предметов (первый, второй, третий и др.); 4. Ч. наречия, обозначающие кратность (дважды, трижды и пр.). Категория Ч. не грамматическая, п. ч. понятия числа, порядка и кратности не обозначаются особыми формами, но по образованию форм самих Ч. и по формам тех словосочетаний, в которые входят Ч., они представляют ряд своеобразных особенностей. Впрочем это относится только к Ч. количественным и собирательным, т. к. порядковые Ч. - обыкновенные прилагательные, ничем не отличающиеся от других прилагательных, а Ч. наречия не представляют существенных отличий по своему употреблению от других наречий. В древне-греч. и латинском языках б. ч. Ч. количественных была неизменяемыми словами, а остальные Ч. количественные являлись или существительными, или прилагательными, не отличаясь в общем ни по формам самих слов, ни по формам сочетания с другими словами от других прилагательных и существительных. То же и в новых европейских яз.: английском, немецком, французском. В русском яз. все Ч. количественные и собирательные склоняются, но представляют различные особенности в образовании падежных форм, а также в формах сочетания со словами, обозначающими предметы, подвергающиеся счету; последние отличают их и от существительных и от прилагательных; именно в тех случаях, когда в предложении должен стоять именительный падеж, а иногда и винительный существительного, а также дательный падеж с предлогом по, Ч. сами ставятся в соответствующем падеже, соединяясь подобно существительным с родительным падежом существительного, подлежащего счету: пять рублей, по пяти рублей и пр.; если же в предложении должны стоять остальные косвенные падежи существительных, то в соответствующем падеже ставится и существительное, обозначающее предмет, подлежащий счету, и Ч., которое т. о. является как бы прилагательным: к пяти рублям, с пятью рублями. Но при этом в именительном падеже и с предлогом по Ч. два, оба, три, четыре соединяются с родительным пад. не множ. Ч. существительных, а единств., за исключением тех случаев, когда существительное склоняется по прилагательному склонению: два стола, две руки, два имени, но две запятых, а остальные числительные, кончая Ч. сто, образуют падежные формы так же, как существительные в единств. Ч.

ЧИСЛО

ЧИСЛО, как грамматическая категория. 1. Форма существительного, указывающая на различное количество предметов, обозначенных основой форм Ч. Форма Ч. существительных является формой несинтаксической, и именно формой словообразования, т. к. обозначает различные предметы мысли независимо от словосочетания, заключающего слова с этой формой. 2. Форма прилагательных, указывающая на отношение прилагательного к существительному, имеющему форму соответствующего Ч. или (в русском языке редко, гл. о. при употреблении прилагательного в роли сказуемого) - к двум или более существительным, обозначающим в совокупности количество двух или более предметов: злая собака - злые собаки, шляпа с белым пером - шляпа с белыми перьями, на нем шуба меховая - на нем шапка и шуба меховые. 3. Спрягаемая форма глагола, указывающая на отношение глагольного признака к предмету или предметам, которые обозначены или могут быть обозначены именительным падежом существительного в соответствующем Ч. или двумя или более существительными: стол стоит - столы стоят, я пишу - мы пишем, молчи - молчите, князь Игорь и Ольга на холме сидят, кошка с собакой дерутся. В русском яз., как и в древнейших индо-европейских языках Ч. обозначается различиями в образовании падежных форм существительных и прилагательных и личных форм глагола: рука - руки, руку - руки, руке - рукам и пр., злой - злые, злого - злых и пр., иду - идем, идешь - идете и пр. В настоящее время в русском яз. различаются формы двух Ч.: единственного и множественного, но раньше (до XII в.) он имел три Ч.: единственное, двойственное (обозначавшее парное число предметов) и множественное, унаследованные им от обще-славянского яз., а последним - от обще-индо-европейского. Двойственное Ч. сохранялось м. пр. в древне-греч. языке и до сих пор существует в словинском языке.

ЧИТАТЕЛЬ

ЧИТАТЕЛЬ - адресат книги. Марк Аврелий, озаглавливая свою рукопись - «К самому себе», как бы желает быть писателем без читателя. Но анализ его рукописи показывает, что и она хочет быть прочитанной. Обычно предпосылающиеся книгам обращения «к читателю», показывают волю книги яснее. Так называемые «посвящения» даже называют того первого читателя, которому адресована книга.

Установить историческую дату рождения читателя - чрезвычайно трудно. Во всяком случае, книга старше читателя. Читателем, в подлинном смысле этого слова, может быть назван человек с установившейся потребностью книги, - с глубоко вкоренившейся привычкой к каждодневному восприятию определенного количества книжных знаков. В начале, пока книга была редка, она имела не читателя, а слушателя. Но постепенно восприятие автора переходит из эпохи сказа к эпохе глаза: звуки слов немеют и закрепляются условными буквенными значками. Постепенно значки замещают собой не только звуки, но и вещи. Образующийся в человеке читатель, воспринимая реальное соотношение вещей, не умеет довоспринять его до конца, пока не отыщет среди прочитанного аналога происшедшему. Книжные герои делаются реальнее реальных героев. Самые буквы вытесняют вещи ими обозначенные: «когда я думаю о прогрессе» (Progrès), - пишет Ш. Рише, - «то я представляю себе это слово, отпечатанное типографской краской с большим начальным P и с accent grave на конце слова». «Чтобы запомнить слово, услышанное в первый раз», - сообщает библиотекарь общества чтения в Женеве, Моншаль, - «мне нужно немедленно отдать себе отчет, как оно пишется; равным образом, когда я слушаю интересный для меня разговор, то мне часто случается представлять его себе написанным, - фраза за фразой». В лице Рише и Моншаля мы имеем дело с подлинным читателем, замкнувшим представления в буквы. Переразвитие читательских потребностей создает вокруг глаз как бы ширму из книжных листов, заслоняя их буквами действительность. Развиваются особые болезни чтения: книжность, болезнь педантизма, «буквоедство», замещающее реальные соотношения вещей соотношением книжных символов и библиотафия - чувственное влечение к бумажному телу книги, толкающее к накоплению книжных богатств без использования их смыслов. Рядом с библиотафией развивается привычка автоматического чтения: «кто приучил себя к чтению без смысла, при котором ни о чем не думают, того можно назвать чистым читателем, который смотрит на литературу, как турок на опиум» (К. Фишер. «Ист. философии». Фихте. 592). Отысканный физиологами у третьей теменной борозды мозга «лексический» центр, заведующий процессами связывания книжных знаков с их значениями, будучи поражен, убивает читателя в человеке, ведя его к так называемой алексии.

Процесс чтения в зависимости от степени своей напряженности, может быть классифицирован так: а) «Книжное почитание» (см. Кирилл Туровский) - любовное, медленное, слово за словом, чтение, с перечитыванием; писатель представляется читающему как существо вьющего порядка; книга - богооткровенной и учительной, б) Чтение производится с выбором: не всякая книга - свята; нужна она не вся - из книги делаются выборки, отделение идеи от разработки; писатель - представляется равным и потому понятным читателю, в) Почитывание книг - рассеянное получтение-полуперелистывание: «глаз, берущий страницу по диагонали» (Фаге); «почитыватель» занят не столько отбором нужного, сколько отбрасыванием ненужного: читая роман, заглядывает в конец, принципиально пропускает предисловие, отбрасывает абзацы со сплошными строками (описания, перечисления и т. д.), останавливаясь глазом лишь на коротких строках диалога; вырабатывает манеру чтения «на сон грядущий». К концу XVII века в течение одного года выходило (в России) 5-6 книг, - сейчас это дело одного дня. Люди, обслуживающие книгу, обязаны сейчас следить за литературой: при огромном количестве книжных поступлений, они могут лишь просматривать тексты: так постепенно «книжное почитание» сменяясь чтением, вырождается в беглое и рассеянное «почитывание».

Достоевский пробовал классифицировать читателя по его внешнему отношению к книге: одни - говорит он устами Шатова («Бесы») - желая читать, одолжают книгу; другие - покупают ее; третьи - покупают и переплетают.

Безусловно, статистика домашних в сотню-две томов библиотечек дала бы более или менее ясное представление о читателе данной страны, класса и момента.

Постепенное вырождение искусства чтения вызывает потребность в реконструкторах старых, полузабытых приемов и навыков медленного и раздельного книжного почитания. Таким реконструктором является критик.

Обычный разговор наш состоит из а) отрывочных, но б) неподвижных внутри фраз-шаблонов*. Научная книга преодолевает оторванность фраз друг от друга, центрируя их вокруг одной идеи. Шопенгауэр отмечает (Parerga und Paralipomena, B. I), что рядовой читатель, легко уясняя в философском произведении все фразы порознь, редко понимает произведение в целом. Поэту же должно, преодолев просторечье, устранив внутри-фразовую неподвижность путем разбивки привычной фразеологии новыми словосочетаниями, заставить читателя и отдельное слово воспринять не как один логический знак, а как изменчивое течение звука. Короче: читатель, ведомый своим учителем чтения, критиком, имея дело с книгой понятий (научное или философское произведение), должен подражать переплетчику, собирающему розные листки книги в одно; читая же книгу звуковых образов (поэзия), он должен невольно превращаться как бы в наборщика книги, медленно, буква за буквой, перенабирая в своем сознании данный текст.

Редко касались вопроса о писателе, как о читателе своих собственных произведений: Достоевский, читающий Достоевского, Гоголь в 1841 г., перечитывающий книги, написанные Гоголем в 1835 г., Толстой, отказывающийся читать самого себя, - все это темы, ожидающие специальной разработки.

Все «Истории литературы» писаны писателями: по естественному, чисто писательскому эгоизму, они рассказывают в «историях» лишь о себе. Но «история читателя», еле намечаемая у современных авторов, может быть разработана и систематизирована в особую историческую дисциплину. В этой области намечено кое-что Генекеном, Ивановым и др.; попытку перейти от домыслов к науке делает Рубакин (Библиологический институт в Швейцарии).

-------------------------------

*) Завершенная фразеология некоторых языков, напр., французского, дает язык фразами, с трудом допуская варьирование, перестановку внутренних элементов фразы. Относительно русского языка см. Михельсон: «Опыт словаря фразеологии русск. языка»

ЧЛЕНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

ЧЛЕНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ - слова, входящие в предложение (см.), по их отношению к другим словам, входящим в предложение. Различают главные Ч. П. - подлежащее (см.) и сказуемое (см.) - и второстепенные Ч. П., к которым относят остальные полные (не частичные, см.) слова, входящие в предложение, а именно: существительные в косвенных падежах (наз. обыкновенно дополнениями, см.), прилагательные (и причастия), стоящие в атрибутивном (см.) согласовании с существительными («определение»), наречия («обстоятельство»), деепричастия (тоже) и инфинитивы. К второстепенным Ч. П. относят также т. н. приложение (см.).

Предыдущая страница Следующая страница