Словарь книжников и книжности Древней Руси
Статьи на букву "Г" (часть 2, "ГЕР"-"ГУР")

Статьи на букву "Г" (часть 2, "ГЕР"-"ГУР")

ГЕРМОГЕН, ПАТРИАРХ

Гермоген (ок. 1530 г. - 17 II 1612 г.) - патриарх, агиограф и автор грамот-воззваний. Так как в 1610 г. по польским источникам Г. был 80-летним старцем, полагают, что он родился ок. 1530 г. (легенда связывает его рождение с Казанью, но некоторые польские источники считают его выходцем с Дона). О происхождении Г. определенных данных также нет, и предположения историков колеблются от возведения его к роду Шуйских (Рюриковичей) или Голицыных (Гедиминовичей) (Д. М. Глаголев и др.) до отнесения к донскому казачеству. Наиболее обоснованно мнение С. Ф. Платонова, который полагает, что Г. «был незнатного происхождения» и вероятнее всего являлся выходцем из посадского духовенства. По предположению Я. Г. Солодкина, Г. мог быть выходцем из мелких служилых людей, к среде которых принадлежали его племянник А. С. Крылов и внук П. Чурин, как свидетельствуют «оброчная грамота уфимскому сыну боярскому Андрею Семенову сыну Крылову» (не ранее 1627/28 г.) и «Пермская летопись» с 1263 - по 1881 г. (Второй период / Сост. В. Н. Шишонко. Пермь, 1882, с. 469-472). Г. начал службу клириком казанского Спасо-Преображенского монастыря еще при его основателе Варсонофии. В 1579 г. он уже приходский священник казанской церкви св. Николая в Гостином ряду и участвует в проведении церемонии «обретения» чудотворной иконы Казанской Богоматери; существует предположение, что он является также и составителем краткого варианта Сказания о «явлении» иконы Казанской Богоматери и чудесах ее, отправленного Ивану Грозному. В 1587 г. (по ПБЭ ошибочно - в 1582 г.) Г. принял иночество (по-видимому, в московском Чудовом монастыре, после смерти жены) и вскоре после этого стал игуменом, а затем архимандритом казанского Спасо-Преображенского монастыря. 13 мая 1589 г. состоялось возведение Г. в сан епископа и поставление казанским и астраханским митрополитом. В течение 17-летней деятельности в качестве казанского митрополита Г. усиленно способствует созданию пантеона местных казанских святых и их популяризации, а также ведет активную христианизацию нерусского населения Поволжья, переселяя целые семьи новокрещенцев в особые слободы, помещая их в окружение и под наблюдение русского населения (при этом усмирение непокорных допускало применение цепей, физических наказаний и тюремного заключения). Так, в 1591 г. он созывает новокрещенцев в соборную церковь Казани и в течение нескольких дней читает им текст св. Писания и проповеди о христианской вере. В грамоте 9 января 1592 г. Г. обращается к патриарху Иову с просьбой установить ежегодное поминание в церквах казанских христиан-мучеников за веру и русских героев, павших под Казанью в 1552 г. (Список казанских героев, выявленный Г., впоследствии, по велению патриарха Иова, был занесен в общий Синодик). В 1592 г. Г. участвует в церемонии перенесения мощей Германа Казанского из Москвы в Свияжск, в церковь Успения свияжского Богородицкого монастыря. При Г. ведется энергичное строительство церквей и монастырей в Казани и близлежащих селениях. В связи со строительством церкви Богоматери в Казанском женском монастыре Г. составляет пространное Сказание о явлении иконы Казанской Богоматери. В 1595 г. он участвует в церемонии «открытия мощей» углицкого удельного князя Романа Владимировича и - при перестройке соборной церкви Спасо-Преображенского монастыря - в церемонии «открытия мощей» Гурия и Варсонофия Казанских. В 1598 г. Г. приезжает в Москву для участия в избрании на царство Бориса Годунова и в церемонии всенародного моления у Новодевичьего монастыря. В 1605 г., при Лжедимитрии I, Г., получивший звание сенатора, был вызван в Москву для участия в работе нового сената, но открыто выступил с требованием крещения Марины Мнишек в православную веру, за что подвергся опале и был выслан в Казань. После свержения Лжедимитрия I (17 мая 1606 г.) и избрания на царство Василия Шуйского Г. вновь был вызван в Москву на собор русских епископов, который, низложив польского ставленника патриарха Игнатия, возвел Г. Казанского 3 июля 1606 г. в сан всероссийского патриарха. Всероссийским патриархом Г. был в течение 6 неполных лет (до 17 января 1612 г.); церковно-политическая деятельность его постоянно была направлена на поддержку правительства В. И. Шуйского (несмотря на случавшиеся между ними личные разногласия). По отношению к восстанию И. И. Болотникова 1606-1607 гг. Г. сразу же занял непримиримо враждебную позицию. Агитация Г. была направлена на развенчание лозунгов, под которыми выступал И. И. Болотников: патриарх пытался убедить в том, что подлинный царевич Димитрий Иванович мертв, что участники восстания - «еретики», «отступившие от бога и от православной веры» и действующие по воле «сатаны» и «дьяволским четам», а царь Василий Шуйский - «законный», «святой и праведный» «истинный крестьянский царь». С этой же целью Г. организовал 3 июня 1606 г. торжественное перенесение мощей царевича Димитрия Ивановича из Углича в Москву, в Архангельский собор (к месту захоронения Ивана IV и двух других его сыновей, Ивана Ивановича и Федора). Кроме этого, патриарх учредил троекратные церковные богослужения в году, посвященные памяти царевича Димитрия: в день его рождения, убиения и перенесения мощей. Вероятно, Г. принадлежала также инициатива составления Жития царевича Димитрия Ивановича. Во время осады Москвы войсками Болотникова (октябрь 1606 г.) в Кремлевском Успенском соборе была оглашена «вслух во весь народ» написанная протопопом Благовещенского кремлевского собора Терентием «Повесть о видении некоему мужу духовну», после чего Г. объявил шестидневный общенародный пост (с 14 октября), во время которого совершались богослужения. После одержанной Шуйским победы над войсками Болотникова под Москвой (27 ноября 1606 г.) Г. рассылает по городам свои грамоты 28 (29) и 30 ноября, которые носят характер агитационных воззваний, открыто призывавших к вооруженному отпору восставшим («ворам»), к соблюдению верности Шуйскому и разъяснявших, что крестоцелование «царю Димитрию» - это измена «законному» царю, что истинный царевич Димитрий мертв, а мощи его перенесены в Москву. 22 декабря 1606 г. Г. направляет грамоту казанскому митрополиту Ефрему с благодарностью за усмирение жителей Свияжска. 20 февраля 1607 г. в московском Успенском соборе при большом стечении народа Г. проводит всенародное церковное покаяние с целью прощения всех совершенных в годы «смуты» клятвопреступлений (в том числе и с целью прощения Василию Шуйскому целования креста Лжедимитрию I). Для церемонии в столицу был привезен дряхлый и уже ослепший первый патриарх Иов, при котором совершалось крестоцелование Лжедимитрию I. Акт всепрощения включал чтение во всеуслышание челобитной-исповедания, обращенной от имени всего православного люда к патриарху Иову, в которой народ просил у бывшего патриарха прощения за все нарушения крестоцелований, за «измены» своим прежним царям, Борису Годунову и его сыну Феодору (а также самому патриарху Иову) и за крестоцелование прежнему «вору» (Лжедимитрию I), именовавшему себя «царем Димитрием». Церемония завершалась чтением в соборе «разрешительной» грамоты, написанной от имени обоих патриархов. Когда же, спустя два месяца, несмотря на это церковное мероприятие, на сторону победившего под Калугой Болотникова перешел 15-тысячный отряд царской армии, Г. предал Болотникова и его соратников церковному проклятию. Г., однако, не всегда соглашался с политическими поступками царя и, когда после падения Тулы 10 октября 1607 г. Шуйский прекратил военные действия, распустил войска «тульских сидельцев» и вернулся в Москву, Г. резко осудил его за это преждевременное «успокоение», и оправдание этому решению Шуйского находил лишь в том, что царя «уласкаху» «советницы лукавые» (Васенко. Новые данные..., с. 141, 144). Летом 1608 г. Г. развернул агитацию против Лжедимитрия II, войска которого (с 1 июня 1608 г.) расположились в 12 верстах от Москвы в с. Тушине (а затем осаждали Москву до марта 1610 г.) и посылал в лагерь Тушинского «вора» свои «увещательные» грамоты. 17 (25) февраля 1609 г., во время первой попытки низложить Шуйского, Г., увлеченный толпой на Лобное место, пытался отстаивать «законного» царя, выдерживая унизительные оскорбления. Со свойственным Г. упорством, отказываясь признавать законным постриг царя в монахи, он и после свержения Шуйского пытался вернуть ему власть, рассылая повсюду свои обличительные воззвания и пытаясь «паки возвести царя». С приходом к власти «семибоярщины» Г. фактически оказался в политической изоляции. В вопросе об избрании царя он выступал за русских кандидатов на престол (В. В. Голицына или М. Ф. Романова) и даже установил по русским церквям молебны об избрании царя «от корене российского рода». Когда же кандидатура королевича Владислава была утверждена Боярской думой. Г. выступил с требованием, чтобы перед венчанием его на царство Владислав принял православие; кроме того, Г. добился заключения договорного «обещания охраны православия», с текстом которого и было направлено к польскому королю русское посольство, а также написал о вероисповедальном ограничении в сопроводительных грамотах Владиславу и Сигизмунду III. После того, как в ночь на 21 сентября 1610 г., под угрозой Тушинского «вора», боярское правительство впустило в столицу польские войска, Г. выступил против решения правительства о принесении присяги королю Сигизмунду III. Действия патриарха против оккупантов и кандидатуры короля стали еще более решительными к концу ноября 1610 г. Несмотря на угрозы М. Г. Салтыкова (30 ноября 1610 г.) и требования Ф. И. Мстиславского, пытавшихся склонить патриарха, «чтоб крест целовати королю самому», Г. отказался подписать новый текст договорной грамоты, направляемой русскому посольству под Смоленск (отсутствие подписи Г. под новой договорной грамотой позволило русским послам опереться на этот факт при отказе от кандидатуры в русские цари польского короля). Вступив в открытую борьбу против короля Сигизмунда, Г. созвал москвичей в Успенский собор и, объяснив состояние дел, запретил присягать Сигизмунду III («королю креста не целовать»). С призывами к открытому восстанию против польской интервенции («повелевати на кровь дерзнути») и агитационными патриотическими грамотами Г. выступил после смерти Тушинского «вора» 11 декабря 1610 г. Первые (не сохранившиеся) патриотические воззвания Г. появились 25 декабря 1610 г., последующие были написаны 8 и 9 января 1611 г. в Нижний Новгород и в Суздаль или во Владимир. Грамоты Г. разоблачали предательские планы короля Сигизмунда III и, «разрешая» народ от присяги королевичу Владиславу, призывали население городов идти «к Москве на литовских людей». Грамоты Г. подняли фигуру патриарха до главы патриотического движения как в сознании самих патриотов (которые писали в грамотах, что действуют «по благословению патриарха» - ААЭ, т. 2, № 181), так и в представлении московского правительства национальной измены и оккупационных властей (Г. сам отрицал легенду, созданную о нем народом, что он был инициатором вооруженного сопротивления интервентам). С целью изоляции Г. от народа 16 января 1611 г. на патриаршем дворе была поставлена стража, не пропускавшая даже его дворовых слуг, «дьяки и подьячие и всякие дворовые люди пойманы, а двор его весь разграблен», так что он не смог писать свои воззвания. 11 февраля 1611 г., когда Первое ополчение под предводительством П. П. Ляпунова разбило отряд воеводы Куракина, М. Г. Салтыков приступил к Г. с требованием, чтобы тот своим авторитетным словом патриарха остановил продвижение к Москве народных ополчений, но натолкнулся на решительный отказ Г. (по свидетельству Нового летописца, Г. якобы ответил Салтыкову встречным условием: «...если ты и все сущии с тобою изменники и королевские люди изыдете из Москвы вон, то я отпишу к ним, чтоб возвратились назад...»). После подхода к Москве отрядов Первого народного ополчения (3 марта 1611 г.) и вспыхнувшего в столице 19 марта 1611 г. восстания москвичей оккупационные власти низложили патриарха Г. (вновь поставив патриархом Игнатия) и заключили его в темницу Чудова монастыря, где его содержали под охраной 50 стрельцов; он был ограничен в пище и питье, и ему было запрещено общение с людьми, кроме лиц (М. Г. Салтыкова, пана Гонсевского и др.), которые пытались уговорить его остановить продвижение к столице отрядов народного ополчения. 30 августа 1611 г., после убийства П. П. Ляпунова (22 июля 1611 г.) и распада Первого ополчения, Г. успел написать свое последнее воззвание нижегородцам, вызванное слухами о нарастающем движении казачества под предводительством Заруцкого, пытавшегося поставить русским царем сына Марины Мнишек. Последние 9 месяцев жизни Г. прошли в заключении. Точная причина его смерти неясна; известно, что его морили голодом («метали» ему «на неделю сноп овса и мало воды»), и, согласно одним источникам, он умер «гладною смертью», а по другим - «от зноя затхошася» или его «нужне умориша», «удавлен был» (см.: Макарий. История русской церкви, т. 10, с. 157, примеч. 107). Первоначально Г. был похоронен в Чудовом монастыре, но в 1652 г. состоялось перезахоронение его тела в московском Успенском соборе. Деятельность Г. довольно многогранна: он был и активным церковным деятелем, и писателем, и издателем. Как казанский и астраханский митрополит и всероссийский патриарх Г., кроме строительства церквей и монастырей и миссионерской деятельности, вел активную борьбу против влияния римско-католической церкви, способствовал восстановлению древних церковных служб (службы апостолу Андрею Первозванному) и написал «Послание наказательно... о исправлении церковного пения», в котором выступал против развития в церковном пении тенденции к многоголосию (на это сочинение Г. ссылались на церковном соборе 1651 г.). Г. был образованным богословом, искусно слагал речи (известны его речи, обращенные к царю В. Шуйскому), хотя сам и не был «сладкогласен». Учителем Г., как полагают исследователи, был казанский книжник-просветитель Герман Полев. Несмотря на бурные события времени его патриаршества, Г. стремился продолжать традицию ведения летописных записей. Текст «Летописца» патриарха Г., факт существования которого он подтверждал сам (ААЭ, т. 2, № 169, с. 290-291), не обнаружен. А. Н. Насонов предполагает, что «следы его надо искать в Хронографе 2-й редакции, в части до 7118 (1609) г. включительно» (Летописные памятники..., с. 266). С церковной деятельностью Г. связана и его издательская деятельность. По инициативе патриарха Г. в правление Шуйского для типографии был построен «превеликий» дом и для печатания книг была сделана новая «штанба» (все это сгорело во время московского пожара 1611 г.). Печатанием книг при Г. (в 1606-1610 гг.) занимались О. М. Радишевскпй, Иван Андроников Невежин, Аникита Федоров Фофанов. Литературное наследие патриарха Г. не имеет специального научного исследования, кроме созданной им редакции Повести о житии Петра и Февронии, текстологический анализ и подготовка текста которой сделаны Р. П. Дмитриевой. Предпринятое в 1912 г. издание корпуса основных его сочинений («Творения св. Гермогена...») включило главным образом агиографические сочинения. Патриарху Г. принадлежат следующие произведения: 1) «Повесть (сказание) о явлении и чудесах иконы Казанской Богоматери (в рукописи известна под названием «Месяца июля в 8 день. Повесть и чюдеса пречистые богородицы, честнаго и славнаго ея явления образа, иже в Казани. Списано смиренным Ермогеном, митрополитом Казаньским») - 1594 г. Сохранился автограф - ГИМ, Синод. собр., № 982 (Савва. Указатель для обозревания московской Патриаршей (ныне Синодальной) библиотеки. М., 1858, с. 164; Протасьева Т. Н. Описание рукописей Синодального собрания. М., 1970, ч. 1, с. 16-17). Издана Е. Маловым, А. С. и в «Творениях...» на с. 1-34; 2) редакция Г. Повести о житии Петра и Февронии, муромских чудотворцев (в рукописи известна под названием «Месяца июня в 25 день святаго и благовернаго князя Петра и супруги его, благоверныя Февронии») - 1594 - март 1595 гг. Издана отдельной книгой в 1913 г. и в кн. Р. П. Дмитриевой; 3) Житие Гурия и Варсонофия, казанских чудотворцев (в рукописи известно под названием «Житие и жизнь, иже во святых отец наших Гурия, перваго архиепископа новопросвещенаго града Казани, и Варсонофиа, епископа Тферскаго, казанских чудотворцов. Списано Ермогеном, митрополитом казанским») - 1596-1597 гг. Издана П. Любарским и в «Творениях...» на с. 35-51; 4) «Слово» об обретении мощей митрополита Алексея (в рукописи известно под названием «Месяца мая, во 20-й день. Обретение честных и многоцелебных мощей, иже во святых отца нашего Алексия, митрополита Киевскаго и всея Русии чудотворца. Слово вкратце. Списано же бысть обретение Германом (так!) патриархом»). Издано в «Творениях...» на с. 51-56; см. также в Четиях Минеях Иоанна Милютина: ГИМ, Синод. собр., № 802; 5) «Послание наказательное Гермогена патриарха Московскаго и всея Русии ко всем людям, паче же священником и диаконом о исправлении церковного пения». Отрывок издан А. В. Преображенским в «Творениях...» на с. 56-57; см. также: ГИМ, Синод. собр., № 811/815, л. 267-283; 6) Грамота патриарху Иову с прошением разрешить совершать в пределах казанской митрополии поминовение русских воинов, погибших под Казанью в 1552 г., и казанских христиан-мучеников за веру Иоанна Нового, Стефана и Петра, с переложением краткого текста их житий - 9 января 1592 г. Издана в «Прибавлениях...» П. Любарским и в «Творениях...» на с. 58-62; 7) Речь при венчании на царство В. И. Шуйского - 1606 г. Издана А. Галаховым; 8) «Богомольная» грамота митрополиту Филарету о молебне во всех церквях по случаю войны царя В. И. Шуйского со сторонниками Лжедимитрия II, укрепившимися в с. Коломенском - 29 ноября 1606 г. Издана в ААЭ, т. 2, № 57 и в «Творениях...» на с. 62-66; 9) «Богомольная» грамота митрополиту Филарету о мятеже в Северских и Рязанских городах, о раскаянии Ляпунова и Сумбулова и молебне во всех церквях о поражении коломенских «мятежников» - 30 ноября 1606 г. Издана в ААЭ, т. 2, № 58 и в «Творениях...» на с. 67-74; 10) Грамота казанскому и свияжскому митрополиту Ефрему о помиловании жителей Свияжска, раскаявшихся в измене царю В. И. Шуйскому, и похвала за предусмотрительно принятые Ефремом меры по укрощению «мятежа» - 22 декабря 1606 г. Издана в ААЭ, т. 2, № 61 и в «Творениях...» на с. 74-76; 11) Послание патриарху Иову о пришествии Г. в Москву - 5 февраля 1607 г. Издано в ААЭ, т. 2, № 67 и в «Творениях...» на с. 76-77; 12-13) Две «Памяти» о созыве московских людей в соборную церковь святой Богородицы - 19 февраля 1607 г. Изданы в ААЭ, т. 2, № 67 и в «Творениях...» на с. 77; 14) Грамота на построение церкви Николы в с. Чернышеве - 23 марта 1607 г. Издана в «Сборнике кн. Хилкова» и в «Творениях...» на с. 77-78; 15) «Богомольная» грамота Филарету, митрополиту Ростовскому и Ярославскому, о молебствии по случаю похода царя В. И. Шуйского против отрядов И. И. Болотникова - 6 июня 1607 г. Издана в ААЭ, т. 2, № 73 и в «Творениях...» на с. 78-79; 16) «Богомольная» грамота митрополиту Филарету о молебствии по случаю победы царского боярина кн. Голицына на р. Восме - 11 июня 1607 г. Издана в ААЭ, т. 2, № 74 и в «Творениях...» на с. 80-82; 17) Речь, обращенная к царю В. И. Шуйскому с прошением выступить против отрядов Тушинского «вора» - 1607 г. Издана в «Сборнике Муханова» и в «Творениях...» на с. 82-83; 18-19) Два воззвания ко всему русскому народу о беззаконном сведении с престола царя В. И. Шуйского - после 11 июля 1610 г. Изданы в ААЭ, т. 2, № 169 (датированы 1611 г.) и в «Творениях...» на с. 83-91 (ошибочная датировка - после 25 февраля 1609 г.); 20) Грамота от имени патриарха Г. и русских духовных и светских людей всех чинов и званий, отправленная с членами русского посольства под Смоленск к польскому королевичу Владиславу Сигизмундовичу об избрании его на русский престол с прошением принять греческое вероисповедание и крещение по обряду греко-российской церкви - 12 сентября 1610 г. Издана в СГГД, ч. 2, № 207 и в «Творениях...» на с. 91-97; 21) Грамота от имени патриарха Г. к польскому королю Сигизмунду III - сентябрь 1610 г. Издана в «Сборнике Муханова» и в «Творениях...» на с. 97-100; 22) Грамота в Нижний Новгород, Казань и другие города против поставления русским царем сына Марины Мнишек - 20-е числа августа 1611 г. Издана в СГГД, ч. 2, № 229, в ААЭ, т. 2, № 194 и в «Творениях...» на с. 100-101. Кроме «Летописца» не сохранился ряд агитационных грамот Г., о существовании которых пишут современники (например, по свидетельству пана Гонсевского, от имени Г. распространялись патриотические воззвания около 25 декабря 1610 г.; сведения о грамоте-воззвании патриарха Г. в северные Города от января - февраля 1611 г. сохранились в тексте грамоты ему из Перми 13 марта 1611 г. - АИ, т. 2, № 323, с. 383-384). Г. приписывается также составление в 1598 г. Сборника чинов о принятии в православную церковь «латинян», магометан и других иноверцев. Этот «сборник Гермогена», хранящийся в б-ке ОИДР, № 190, указывает Н. Мансветов (Патриарх Гермоген, с. 424). Следует, однако, учитывать, что вопрос о степени авторского участия Г. в создании ряда перечисленных произведений окончательно не решен (это касается, например, таких составленных от имени Г. грамот, как № 20-21, «прощальной» - «разрешительной» грамоты, прочитанной в Успенском кремлевском соборе в феврале 1607 г., «Летописца Гермогена» и др.). Агиографические сочинения Г., как правило, тесно связаны с его церковно-миссионерской проповеднической деятельностью и носят ярко выраженный дидактический характер. Большинство их написано в период его жизни в Казани и посвящено казанской тематике. В автографе сохранилось лишь Сказание о явлении и чудесах от иконы Казанской Богоматери. Датировка Сказания определяется временем последнего чуда от иконы (1579-1594 гг.) и заключительным рассказом о построении Казанского девичьего монастыря, освященного в 1593 г. В текст Сказания вкраплены некоторые автобиографические подробности. В основу своей переработки Повести о житии Петра и Февронии Г. положил ее вторую редакцию и переделал не только саму Повесть, но частично и чудеса муромских чудотворцев. Редактирование носит в основном характер стилистический; Г. работал, «прибегая к распространениям и стилистическим исправлениям» и дополняя текст традиционными рассуждениями о греховности человеческого рода (Повесть о Петре и Февронии, с. 133). Редакция Жития Петра и Февронии, созданная Г., получила распространение в старообрядческой среде и имеет два старопечатных издания (там же, с. 132, примеч. 25). В основу кратких житий казанских великомучеников (изложенных в грамоте Г. Иову 1592 г.), как пишет сам Г., он положил небольшие найденные им повести и устные рассказы: «обретенная» им в Казани «Повесть о пострадании в лето от Р. X. 1529 генваря в 24 день мученика казанского Иоанна», «виденное» им в московском Чудовом монастыре «в книге Степенной и в Царственной» сокращенное житие Стефана Казанского и рассказ о житии казанского мученика Петра, который ему «случилось слышать в повестех от достоверных людей». В. О. Ключевский отмечал характерную для стиля Г. «скудность известиями», даже тогда, когда тот «не мог не знать подробностей», так как описывал их от лица очевидца событий. При этом нельзя отказать Г. и в определенном интересе к сюжетной занимательности повествования и некоторой живости при описании бытовых сцен, когда он использовал устные рассказы. Знание церковной и гражданской истории отразилось и в составленных Г. грамотах-воззваниях; он убеждал широкие круги своих читателей примерами из священных писаний или из римской истории (измену Шуйскому сравнивал он с изгнанием царя Агриппы «мятежелюбивым родом иудейским» - ААЭ, т. 2, № 169; или, доказывая москвичам, что нельзя впускать в столицу гетмана Жолкевского, сравнивал его с Карлом Великим, постепенно лишившим Италию политической независимости). Обличительные воззвания Г., когда они предназначались для распространения через церковь (против И. И. Болотникова, И. М. Заруцкого и его идеи избрания царем сына Марины Мнишек, против самозванцев и в защиту законного царя Василия Шуйского), были близки по стилю к церковным проповедям. Агитационные же патриотические грамоты Г., рассылавшиеся по городам и обращенные к их жителям, сочетали книжную риторику с деловым стилем и просторечными оборотами, характерными для агитационной патриотической письменности городов 1608-1612 гг. Современники (автор «Новой повести», горожане, составители грамот, Авраамий Палицын, Дионисий, Пожарский, а позднее дьяк Иван Тимофеев, И. Хворостинин и др.) выше всего ценили патриотический подвиг и гражданское мужество Г., сравнивая его с «непоколебимым столпом», удерживающим на себе своды «великой палаты» - России. Лишь позже автор Хронографа 1617 г. попытался дать более многогранный образ Г.: «Бысть... словесен муж и хитроречив, сладкогласен, о божественных словесах всегда упражняшеся и вся книги Ветхаго Закона и Новыя Благодати навыче. А нравом груб..., к злым же и благим не быстро разпрозрителен, но к льстивым паче лукавым прилежа и слуховерствователен бысть». Изд.: СГГиД. М., 1819, ч. 2, № 207, с. 446-457; № 229, с. 499-500; Копия с грамоты митрополита Гермогена к патриарху Иову: 9 января 1592 г. // Прибавл. к Казан. вестн. Казань, 1829, № 16, с. 123-126; ААЭ. СПб., 1836, т. 2, № 57-58, с. 126-135; № 61, с. 138-139; № 67, с. 148-160; № 73, с. 164-165; № 74, с. 166-170; № 164-165, с. 279-284; № 169, с. 286-291; № 176, с. 296-302; № 179, с. 304-308; № 194, с. 332-334; Галахов А. Историческая хрестоматия церковнославянского и русского языка. М., 1848, т. 1 (IX-XVIII столетия), с. 364-366, 370-375; Сборник Муханова. 2-е изд. СПб., 1866, с. 182-184, 278-280; Любарский П. Сборник древностей казанской епархии... Казань, 1868, с. 7-32, 66-75 (Приложение к ПС); Малов Е. Казанский Богородицкий девичий монастырь: История и современное его состояние. Казань, 1879. Приложение, с. I-XIX; Сборник кн. Хилкова. СПб., 1879, с. 81-82; А. С. Материалы для истории русской церкви Гермогена, патриарха московского, Сказание о явлении и чудесах от иконы пресвятыя Богородицы Казанской, писано в 1594 г. (№ 982, 4º, скороп., 36 лл.) // ЧОЛДП, 1880, кн. 6, отд. 3, с. 1-44; Преображенский А. В. Вопрос о единогласном пении в русской церкви XVII в. 1904 (ПДПИ, т. 155), с. 8-10; Творения святейшего Гермогена, патриарха московского и всея России: (С приложением чина доставления патриарха). М., 1912; Месяца июня в 25 день святаго и благовернаго князя Петра и супруги его, благоверный Февронии. М., 1913; Повесть о Петре и Февронии / Подг. текстов и исслед. Р. П. Дмитриевой. Л., 1979, с. 124, 132-135, 203-204, 275-287. Лит.: Евгений. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина греко-российской церкви. 2-е изд., СПб., 1827, т. 1, с. 184-186; Елисеев Г. Жизнеописания святителей: Гурия, Германа и Варсонофия казанских и свияжских чудотворцев. Казань, 1847; Н. А. А. Всероссийские патриархи // ЧОИДР, 1847, кн. 3, отд. 4, с. 25-28; Филарет. Обзор, 1859, с. 307, № 196; Мансветов Н. Патриарх Гсрмоген // Духовная беседа, СПб., 1861, т. 13, № 25, с. 161-180; № 27, с. 209-224; № 30, с. 281-292; № 33, с. 345-359; № 34, с. 384-395; № 35, с. 407-424; Рублевский П. Гермоген, патриарх всероссийский // Странник, 1864, т. 2, № 5, с. 77-102; № 6, с. 111-152; Служение Ермогена, патриарха Московского, бедствующему отечеству // ПС, 1866; ч. 2, с. 81-123; Ключевский. Древнерусские жития, с. 305; Макарий, митр. История русской церкви. Т. 10, кн. 1. Патриаршество в России. СПб., 1881, с. 123-166; Барсуков. Источники агиографии, стб. 141-143; Строев. Словарь, с. 62; Воробьев Г. «Смутное» время: Деятельность русского духовенства (1605-1613) // Рус. архив. М., 1892, кн. 1, с. 5-49; Платонов С. Ф. 1) Очерки по истории «Смуты» в Московском государстве XVI-XVII вв. СПб., 1899, с. 306-308, 322, 347, 436-437, 447, 469, 476-479, 481-493, 521-523, 527-528, 632, 634, 637; 2) О происхождении патриарха Гермогена (1883 г.) // Платонов С. Ф. Статьи по русской истории (1883-1902). СПб., 1903, с. 231-235; 2-е изд. СПб., 1912, с. 211-214; 3) «Смутное» время. Пб., 1923, с. 125-126, 135-137; Венгеров С. А. Источники словаря русских писателей. СПб., 1900, т. 1, с. 741; Глаголев Д. М. 1) Краткая заметка на мнение С. Ф. Платонова о происхождении патриарха Гермогена // Рус. архив. М., 1901, № 3, с. 125; 2) Святейший патриарх Ермоген // Там же, 1902, кн. 3, с. 245-301; 3) Род великого господина святейшего Ермогена // Там же, 1902, кн. 2, с. 578; Васенко П. Г. 1) Новые данные для характеристики патриарха Гермогена // ЖМНП, 1901, № 7, с. 138-145; 2) Патриарх Гермоген. Б. м., 1906, с. 30-36; Кремлевский А. Гермоген // ПБЭ. Пгр., 1903, т. 4, стб. 317-333; Мятлев Н. В. Патриарх Гермоген и князья Шаховские // Летопись Историко-родословного общества в Москве. М., 1905, вып. 2, с. 7-9; Иванов Ф. Церковь в эпоху «Смутного» времени на Руси. Екатеринослав, 1906, с. 193-203; Покровский И. М. Гермоген, митрополит казанский и астраханский, впоследствии патриарх всероссийский, первый местный духовный писатель-историк, и его заслуги для Казани (с 1579 по 1606 г.) // Изв. О-ва археол., ист. и этногр. при Казан. унив Казань, 1907, т. 23, вып. 3, с. 137-162 (то же: ПС, 1907, № 3, с. 328-350); Царевский А. Гермоген святейший патриарх всероссийский, в его самоотверженном служении бедствующему отечеству // ПС, 1907, № 3, с. 351-400; Успенский Д. Страдальцы за землю Русскую патриарх Гермоген и троицкий архимандрит Дионисий. М., 1911, с. 3-30, 45-48; Кедров С. Жизнеописание святейшего Гермогена, патриарха Московского и всея России. М., 1912; Высоцкий Н. Г. Гермоген // РБС, М., 1916, [т. 5], с. 64-76; Смирнов И. И. Восстание Болотникова 1606-1607. Л., 1951, с. 189-191, 282-284, 287-291, 314, 430, 491, 501; Насонов А. Н. Летописные памятники хранилищ Москвы: (Новые материалы) // ПИ. М., 1955, т. 4, с. 266-267; Будовниц. Словарь, с. 49, 52, 241-242; Каштанов С. М. Гермоген // Сов. ист. энциклопедия. М., 1963, т. 4, стб. 397. Н. Ф. Дробленкова

ГЕРОНТИЙ, МИТРОПОЛИТ МОСКОВСКИЙ

Геронтий (ум. 1489 г.) - митрополит Московский, автор посланий. Был епископом Коломенским; в 1473 г. церковный собор, возглавляемый великим князем Иваном III, поставил Г. митрополитом. С конца 70-х гг. обнаруживаются противоречия между Г. и великим князем. Г. поддержал удельного князя Михаила Андреевича Верейско-Белозерского в его тяжбе с архиепископом Ростовским Вассианом Рыло из-за судебной власти над Кирилловым Белозерским монастырем и выдал Михаилу Андреевичу грамоту, подтверждающую его права. Иван III вмешался в конфликт и поддержал ростовского владыку. Затем между великим князем и митрополитом возник спор по каноническому вопросу: следует ли при освящении новых церквей (и, в частности, Успенского собора в 1479 г.) ходить «посолонь» или против солнца. Позиция Г., отвергавшего хождение «посолонь», очевидно более соответствовала традициям греческой церкви и была поддержана зарубежным иерархом, молдавским епископом Романским Василием, написавшим русскому митрополиту специальное послание (напечатано А. Ф. Бычковым). Столкновения продолжались и в последующие годы: в 1482 г. Г. демонстративно покинул митрополичий престол, и Иван III вынужден был «бить ему челом»; в 1484 г. великий князь сам сделал попытку сменить митрополита. Попытка эта не удалась, но вплоть до конца его жизни положение Г. оставалось весьма неопределенным и двусмысленным. Борьба между Г. и Иваном III получила отражение в летописании. Явное сочувствие митрополиту обнаруживает независимый летописный свод 80-х гг. XV в., лежащий в основе летописей Софийской II и Львовской и составленный при участии митрополичьего дьяка Родиона Кожуха. Однако свод 80-х гг. не был митрополичьим сводом Г.: напротив, свод этот резко критиковал и великого князя и самого митрополита за их «неверие» в явившиеся в 1474 г. мощи митрополита Феогноста и «небрежение» к ним. Оппозиция Г. по отношению к Ивану III отражала настроения крупного духовенства, недовольного вмешательством великокняжеской власти в церковные дела, но оппозиция эта не имела еще определенного идеологического обоснования. Только в конце жизни Г. до него доходят слухи о ереси в Новгороде: на грамоту новгородского архиепископа Геннадия о еретиках Г. вместе с Иваном III ответил довольно сдержанным посланием, в котором разрешал наказать «духовно» изобличенных еретиков и доследовать дела тех, кто «не дошел ещо, по правилам, градские казни». Впоследствии Иосиф Волоцкий упрекал Г. за то, что он не боролся с ересью, ибо боялся великого князя, покровительствовавшего еретикам, и сам был «грубостию съдръжимь». Речь шла, очевидно, о богословской необразованности Г., отличавшей его от «обличителей ереси» конца XV в. Кроме отмеченных уже правой грамоты Г. о Кирилловом монастыре (опубликована Н. К. Никольским) и его послания Геннадию (опубликовано последний раз Я. С. Лурье) от Г. осталось еще несколько сочинений: послание Ивану III на Угру 1480 г., призывающее князя сопротивляться хану, но в гораздо более сдержанной и менее яркой форме, чем это делал Вассиан Рыло в своем послании, и два послания вятчанам 1486-1489 гг. о подчинении великокняжеской власти (опубликованы в АИ). Послание Геронтия на Угру не издано; оно содержится в митрополичьем формулярнике - ГИМ, Синод. собр., № 562, л. 199 об.-202. Изд.: АИ. СПб., 1841, т. 1, №№ 97, 98; РИБ. СПб., 1880, т. 6, № 114; Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - нач. XVI в. М.; Л., 1955, Приложение, №№ 14-15; Никольский Н. К. Правая грамота митрополита Геронтия. Отчет о заседании ОЛДП. СПб., 1895 (ПДП, № 111). Лит.: ПСРЛ, СПб., 1853, т. 6, с. 115-358; СПб., 1910, т. 20, ч. 1; Бычков А. Ф. Описание церковно-славянских и русских сборников Публичной библиотеки. СПб., 1882, ч. 1, с. 507-508; Голубинский. История церкви. М., 1900, т. 2, ч. 1, с. 549-559; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. М., 1951, с. 183-197; Насонов А. Н. История русского летописания XI - нач. XVIII в. М., 1969, с. 303-315; Лурье Я. С. 1) Идеологическая борьба в публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960, с. 53-66; 2) Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976, с. 223-240. Я. С. Лурье

ГИРЕЕВ МИХАИЛ

См. Мунехин Михаил Григорьевич

ГОЛОВИН-СКРЯБА ИВАН ИВАНОВИЧ

Головин-Скряба Иван Иванович (в монашестве Иона) (нач. XVI в.) - представитель московского служилого рода Ховриных-Головиных, автор послания Иосифу Волоцкому. Полемика Иосифа Волоцкого в начале XVI в. с его прежними друзьями - боярами - связана с резким изменением социально-политических позиций «воинствующих церковников» после отказа великокняжеской власти в 1503 г. от секуляризационной политики и расправы над еретиками в 1504 г. В 1507 г. Иосиф вступил в конфликт с удельным князем Федором Борисовичем Волоцким - сыном покровителя Иосифа князя Бориса Волоцкого: князь Федор покушался на монастырское имущество; Иосиф заявил о переходе монастыря из-под власти волоколамских князей к великому князю Василию III. Великий князь согласился взять монастырь под свою власть, но епархиальный архиерей Волоколамска новгородский архиепископ Серапион, в наказание за такой самовольный переход, отлучил Иосифа от церкви: в свою очередь, митрополит Симон за этот поступок лишил в 1509 г. сана и отлучил самого Серапиона. Возникла острая полемика, в ходе которой Иосиф писал послания двоюродному брату Г. - С. И. И. Третьякову-Ховрину, отцу Г.-С. Ивану Владимировичу Головину (оно не дошло до нас), Б. В. Кутузову и, по-видимому, еще другие послания. Послание Г.-С. Иосифу, написанное 18 января 1511 г., было одним из откликов на послание волоцкого игумена И. И. Третьякову и И. В. Головину. В послании Третьякову Иосиф просил его поговорить «с своим дядею с Ываном с Володимировичем да и сь его сыном с Ываном, занеж тот божественым писанием искуснейша многих человек». По словам самого Г.-С., послания Иосифа вызвали в нем «борения помыслов»; до Иосифа доходили даже слухи, будто Г.-С. говорил: «Толко аз напишу противу того, и все списки Иосифовы будут ложны». В послании И. В. Головину Иосиф привел «свидетельства», обличающие «погрешения» его сына; волоколамский игумен грозил, что если Г.-С. не «престанет» «от тех речей», он будет против него «писати». Послание Г.-С. написано как ответ на эти угрозы Иосифа Волоцкого. Внешне Г.-С. держится чрезвычайно почтительно; он просит «пользовать» себя, «страннаго и окааннаго», «днесь и заутра», отрицает достоверность приписываемых ему дерзких слов против Иосифа. А. А. Зимин высказал мнение, что в этом послании Г.-С. «после получения послания волоцкого игумена становится его пламенным последователем» (Послания Иосифа Волоцкого, с. 273), однако «смирение» Г.-С. в его послании скорее формально, чем действительно; в нем сквозит ирония. На угрозу Иосифа и дальше «писати» против него Г.-С. с достоинством ответил: «а есть ти что на мя писати, не престай, преподобне, бога ради, на мя писати». «Аз бо грешный не уничижаю, ни злословлю кого...», - писал Г.-С., многозначительно указывая на то, что хотя бы и «зело грешен», но, однако, «никим же отлучен» от «соборней апостольской церкви» (это был явный намек на отлучение Иосифа Серапионом). Таким образом, послание Г.-С. Иосифу, хотя не столь яркое, как послания Вассиана Патрикеева и самого Иосифа, является любопытным памятником церковно-полемической литературы начала XVI в. Изд.: Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. СПб., 1882, ч. 1, с. 17-21; Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959, с. 334-336. Лит.: Хрущов И. П. Исследования о сочинениях Иосифа Санина. СПб., 1868, с. 235-236; Ржига В. Ф. Из полемики «иосифлян» и «нестяжателей» // Изв. АН СССР. Отд. гуманит. наук, 1929, № 9, с. 813; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960, с. 442-443; Зимин А. А. Россия на пороге Нового времени. М., 1972, с. 126. Я. С. Лурье

ГОРБАТЫЙ АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ

Горбатый Андрей Иванович (1-я пол. XVI в.) - служилый князя Федора Васильевича Овчины Телепнева Оболенского, автор писем. Г., очевидно, попал вместе с князем в плен при взятии литовскими войсками Стародуба в августе 1535 г. В сентябре того же года находящийся в плену Ф. В. Оболенский послал его в Москву к своему всесильному двоюродному брату Ивану Федоровичу Овчине Телепневу Оболенскому «о своих потребах»; одновременно Г. выполнял дипломатические поручения (Сборник имп. Русского Исторического общества. СПб., 1887. Т. 59. С. 14). Сохранившиеся письма Г. написаны, видимо, уже после его возвращения в Литву к своему господину: 1) сыну князя Ф. В. Оболенского Дмитрию о том, чтобы он старался выкупить отца из плена и следил за поведением отцовских людей, а также с просьбой оказывать покровительство матери Г. (ГПБ, собр. грамот, оп. 1, № 116); 2) Ивану Васильевичу с благодарностью за присланные подарки и с вопросом о том, дошли ли да него посланные Г. девять рублей (там же, № 118); 3) матери Оксинии Ивановне с хозяйственными распоряжениями (о продаже коней); здесь же братьям с увещанием слушаться мать и не вести разгульную жизнь (там же, № 119); 4) племяннику князя Ф. В. Оболенского Василию Федоровичу с просьбой покровительствовать матери, братьям и людям Г. (там же, № 120); 5) Михаилу Григорьевичу с благодарностью за подарки (там же). В реестре писем литовских пленников, приложенном к письму Ф. В. Оболенского, которое адресовано И. Ф. Оболенскому, названы и другие - не сохранившиеся послания Г. «до Якова Снозина, и до Ивана Недюрова, и до Некраса Онисимовича» (ГПБ, собр. грамот, оп. 1, № 112). Письма Г. почти лишены литературных претензий, содержание их исчерпывается обсуждением деловых вопросов. Из этикетных эпистолярных мотивов можно, пожалуй, указать только гипертрофированное выражение радости о благополучии адресата («Коли твое здоровье слышу, своего государя, того дня горкое мое серце радостию обвеселится») и щедро расточаемые благодарности за «поминки». Примечательно также, что автор позаботился изготовить копию со своих писем. То, что они дошли до нас не в оригинале, устанавливается просто: во-первых, на одном листке переписаны письма разным адресатам (В. Ф. Оболенскому и Михаилу Григорьевичу), во-вторых, после письма матери и перед письмом братьям в грамотке читается помета: «на одном списку». Можно думать, что копии писем - авторские, так как тем же почерком переписано названное письмо Ф. В. Оболенского, а из слов Г. явствует, что он выполнял при сюзерене обязанности секретаря (ср. «и отец твой, государь мой князь Федор Васильевичь мне приказывал, чтобы яз к тобе писал...»). Заслуживает внимания язык писем Г., со свойственными ему вкраплениями полонизмов; к сожалению, напечатаны из них лишь 1-е, 4-е, 5-е. Изд.: Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1848. Т. 2. С. 340-341. № 188, I-III. Лит.: Протоколы заседаний Археографической комиссии. 1841-1849 г. СПб., 1886. Вып. 2. С. 297; Андреев А. И. Краткая опись грамот, хранящихся в рукописном отделении Российской Публичной библиотеки. Вып. 1 // ЛЗАК. Пг., 1923. Вып. 32. С. 16-17; Будовниц. Словарь. С. 215. Д. М. Буланин

ГРАМОТА УТВЕРЖДЕННАЯ 1598 Г.

«Грамота Утвержденная» 1598 г. об избрании царем Бориса Федоровича Годунова - крупное историко-публицистическое произведение, официозно освещающее события, которые связаны с приходом к власти Годунова и созывом Земского собора 1598 г., оформленное в виде деловой грамоты. Необычной остротой избирательной борьбы, достигшей апогея в феврале - июле 1598 г., С. Ф. Платонов объяснял причину, по которой Годунов «так дорожил торжественной формальностью при своем избрании и... пышным текстом избирательной грамоты» (Очерки..., с. 241). В борьбе за свою кандидатуру Годунов использовал все преимущества своего многолетнего положения фактического правителя государства при царе Федоре Ивановиче: поддержку армии, различные средства агитации и опору на патриарха Иова, возглавлявшего верхи духовенства. Текст Г. У., датированной 1 августа, был оглашен на Земском соборе 1598 г. и скреплен 500 (или 600) подписями его членов. Он был создан в июле 1598 г., после признания членами Боярской думы победы Годунова над его конкурентами из знатных боярских родов (такими как Федор Никитич Романов, Ф. И. Мстиславский, Б. Я. Бельский, а также некогда побывавший на царском престоле по прихоти Ивана Грозного Симеон Бекбулатович). Это признание явилось не только результатом активной агитационной деятельности, развернутой патриархом Иовом на первоначальном этапе борьбы за кандидатуру Годунова (в январе - феврале 1598 г.), но и следствием принесения Годунову присяги армией во время апрельского похода под Серпухов против крымских татар. В Г. У. последовательно раскрываются ход и приемы агитации за Годунова, изображаемого всенародным избранником. В ней повествуется о народных шествиях с иконами и пением молитв, организованных Иовом, которые направлялись к Новодевичьему монастырю вначале к вдовствующей царице Ирине (именем которой Годунов продолжал править страной), а после ее пострига в монахини - к самому Годунову, изображаются массовые сцены с коленопреклонением, прошениями принять управление «безгосударными» людьми и с «воплями» жен, бросающих оземь своих младенцев, а также рассказывается о рассылке Иовом агитационных грамот, сопровождаемых «росписью», как следует проводить богомолие о новой царской фамилии (ср. «Окружную грамоту» Иова от 15 марта 1598 г. - ААЭ, т. 2. СПб., 1836, № 1, с. 3-4). В пользу кандидатуры Годунова приводятся чисто «земские» доводы: достоинства его правления, победы и «расширение» при нем государства. Г. У. открывается историческим вступлением о происхождении русских царей «от корени Августа кесаря» и судьбах династии Рюриковичей, начиная с первых киевских князей и кончая царем и самодержцем Иваном Васильевичем и его сыном Федором, правление которого особенно восхваляется. Прекращение царской династии со смертью Федора Ивановича и двухлетней царевны Феодосии изображается как божий суд «грех ради наших». Повествование о современных событиях 1598 г. имеет ярко выраженную тенденциозную направленность. Избрание Годунова на царствие изображается как проявление божьей воли: он именуется «теплым заступником царьского корени», напоминается, что сам царь Иван Васильевич называл его сыном и, наконец, к нему как царскому родственнику (шурину) может быть применено определение «царьского семени богоизбранный цвет». Законность избрания на царство Годунова, человека не царской крови, подкрепляется примерами из римской и греческой истории, именами христианских правителей незнатного происхождения, такими как царь Константин, Феодосий Великий, цари Маркиан и Тивий. Агитационные задачи побудили составителей Г. У. представить претендента на царский престол как идеального правителя, полностью лишенного честолюбивых помыслов. Удалившись в Новодевичий монастырь и не соглашаясь на всенародные уговоры стать царем, Годунов со слезами на глазах умоляет патриарха поверить ему, что он не разрешает себе и помыслить о восхождении на высочайшую, царскую ступень. Согласие Годунова стать царем представлено в Г. У. как совершаемое вопреки его желанию, по воле царицы Ирины и всего народа и под угрозой патриарха отлучить его от церкви в случае отказа (именно в «грехе» властолюбия и обвиняли Годунова после его смерти такие представители оппозиционной группировки, как дьяк Иван Тимофеев). Документ государственной важности, Г. У. была составлена в строгом соответствии с принятыми в деловой письменности формами, включала точные даты, использовала тексты других документов («Соборное определение», «Роспись» членов собора 1598 г., «Окружную» грамоту Иова 15 марта 1598 г.), была скреплена подписями и печатями. Однако благодаря своему агитационному назначению она приобрела черты остро публицистического литературного произведения, выдержанного в стиле торжественного красноречия, и заняла в литературном процессе начала XVII в. особое место среди памятников, в которых, как отмечал Д. С. Лихачев, зарождались новые приемы изображения человеческого характера (Человек в литературе Древней Руси. 2-е изд. М., 1970, с. 23). Из текста самой Г. У. известно, что она была составлена в двух экземплярах: «большая» грамота представляла собой парадный царский экземпляр с 14 золотыми и серебряными вислыми святительскими печатями (она хранилась в царской казне) и «меньшая» грамота с восковыми красными и черными печатями, которая хранилась в ризнице патриарха (по-видимому, по поводу именно этого экземпляра Г. У. иронизировал дьяк Иван Тимофеев, когда писал, что Годунов принудил святителей положить хартию об избрании его царем в раку чудотворца Петра в Успенском соборе - «Временник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951, с. 74). В подлиннике Г. У. не сохранилась. Царский ее экземпляр исчез, очевидно, в первом десятилетии Смутного времени, так как в Описи архива Посольского приказа за 1614 г. он уже не упоминается. Г. У. известна в трех рукописных копиях XVII-XIX вв. Строгановский список ее (ГПБ, O.IV.17) был переписан в первой четверти XVII в. в Соль-Вычегодске стряпчим Строгановской канцелярии Жданом Ворониным и вошел в состав историко-литературного сборника (текст в нем датирован 1 августа; ААЭ, т. 2, № 7). Плещеевский список (без конца) сохранился в составе Разрядной книги второй трети XVII в. (ГБЛ, Музейное собр. 737). Список Малиновского является копией первой четверти XIX в. (ЦГАДА, ф. 197, кол. А. Ф. Малиновского, портф. 4, № 27), по-видимому сделанной с утраченного списка, который опубликовал в 1774 г. И. А. Навроцкий и переиздал в 1788 г. Н. И. Новиков. Текстологические наблюдения позволяют установить наличие редакционных расхождений в текстах Г. У. Список Навроцкого-Новикова представляет текст «Первой» (черновой) редакции грамоты, датированный июлем 1598 г. Эта редакция отличается большей близостью к ее первоисточникам («Окружной» грамоте Иова и «Соборному определению») и более откровенной агитационной направленностью, отсутствием имени Гермогена и перечнем только членов священного собора, на основании чего можно полагать, что она возникла в патриаршей канцелярии под непосредственным наблюдением самого Иова. Текст, датированный 1 августа, представляет окончательную редакцию Г. У.: он содержит перечень всех членов Собора 1598 г., включая представителей разных сословий и членов Боярской думы. Этот текст, подвергшийся внимательной стилистической обработке в царской канцелярии, был положен в основу парадных царского и патриаршего экземпляров Г. У. Последующие редакции Г. У., как полагает С. П. Мордовина, датируются концом декабря 1598 г. и началом 1601 г. Однако текстологические выводы исследователей Г. У. (С. П. Мордовиной и Р. Г. Скрынникова) по датировке ее редакций и целому ряду других вопросов не совпадают. Г. У. 1598 г. была положена в основу «Грамоты Утвержденной» 1613 г. об избрании на царство Михаила Романова. Из нее Грамота 1613 г. заимствовала начало («Богословие»), рассказ о русских правителях, образцы речей и концовку. Изд.: «Грамота избраная и утвержденная первая» на царство царю Борису Федоровичу, изд. И. А. Навроцким // Опыт трудов Вольн. Рос. собр. при имп. Моск. унив. М., 1774, ч. 3, с. 74-191; ДРВ. 2-е изд. М., 1788, ч. 7, с. 36-127; ААЭ. СПб., 1836, т. 2, № 7, с. 16-54; Мордовина С. П. К истории Утвержденной грамоты 1598 г. // АЕ за 1968 г. М., 1970, с. 127-141 Лит.: Платонов С. Ф.: 1) Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник. СПб., 1888, с. 319-320 (2-е изд. СПб., 1913); 2) Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.: (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). СПб., 1899, с. 226-249; 3) Заметки по истории земских соборов // Платонов С. Ф. Статьи по русской истории (1883-1902). СПб., 1903, с. 11-12, примеч. 2 (2-е изд. СПб., 1912); Ключевский В. О. Состав представительства на земских соборах Древней Руси // Рус. мысль, 1892, № 1, с. 140-172 (переизд.: Ключевский В. О. Соч. М., 1959, т. 8); Белокуров С. А. Утвержденная грамота об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова // ЧОИДР. М., 1906, кн. 3, с. 2, 6; Кушева Е. Н. Из истории публицистики Смутного времени (XVII в.) // Учен. зап. Сарат. гос. унив. пед. фак. Саратов, 1926, т. 5, вып. 2, с. 21-97; Буганов В. И. Разрядные книги последней четверти XV - начала XVII в. М., 1962, с. 63; Мордовина С. П. Характер дворянского представительства на земском соборе 1598 г. // ВИ, 1971, № 2, с. 55-63; Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М., 1983, с. 85-90, 103-142. Н. Ф. Дробленкова

ГРИГОРИЙ, ДИАКОН, ПИСЕЦ

Григорий (XI в.) - диакон, писец и автор Послесловия к старейшей из сохранившихся датированных русских книг - Остромирову евангелию 1056-1057 гг. Послесловие Остромирова евангелия - образец трансформации на русской почве традиционных приписок византийских книгописцев, включавших два обязательных элемента - восхваление заказчика книги и нижайшую просьбу к читателю простить переписчика за ошибки и исправить их. Первый элемент Г. развил в пространную историческую справку о заказчике книги Остромире. Просьбу об исправлении допущенных при переписке ошибок Г. высказал без обычных в таких случаях уничижительных эпитетов, сославшись лишь на слова апостола Павла - «благословите, а не кляните» книгописца. Чувство собственного достоинства Г. - в начале приписки к своему Послесловию - выразил и графически, написав свое имя буквами большего размера, чем в основном тексте Послесловия. Традиция послесловий - исторических справок о событиях и лицах, связанных с происхождением книг, сохранялась в русской рукописной книжности и в последующие века. Она четко отразилась в Послесловии первой русской датированной печатной книги - Апостола 1564 г. Ивана Федорова. Палеографический анализ письма Остромирова евангелия показывает, что его основной текст написан тем же самым почерком, что и Послесловие, т. е. диаконом Г. На первых 23 листах каллиграфия более искусна, чем на последующих; возможно, Г., начав писать тщательно, вскоре убедился, что так он не завершит свой труд к тому сроку, который был ему, вероятно, положен; из той же приписки к Послесловию мы знаем, что Остромирово евангелие было создано всего за 8 месяцев, что почти не отразилось на оформлении Остромирова евангелия, общепризнанного шедевра искусства книги Древней Руси. Лишь одно из четырех изображений евангелистов осталось ненарисованным и два вшиты не на своем месте, что вероятнее всего было сделано при последующих переплетениях книги. Великолепно выполнены инициалы Остромирова евангелия. Они отличаются чрезвычайным разнообразием: в книге большие инициалы В и Р, с которых начинается подавляющее большинство ее чтений («Во время оно» или «Рече господь»), нарисованы первый 135 раз, второй - 88, и ни один из них не повторен. В инициалах Остромирова евангелия творчески усвоенные византийские традиции сочетаются с восточными элементами, а в таинственных «ликах» некоторых из них, быть может, отразились образы древнейшей славянской, языческой мифологии. Гармоническое сочетание инициалов, а также написанных золотом заголовков чтений и красочных заставок исключает предположение о том, что это могло быть сделано прежде или после написания текста. Если диакон Г. не сам создал художественное оформление Остромирова евангелия, то сумел подобрать себе помощников-единомышленников среди мастеров искусства книги. Его имя должно быть поставлено одним из первых в хронологическом ряду русских книжников и писателей, организаторов создания таких книг, где искусство каллиграфии сочетается с высоким художественным оформлением. Изд.: Остромирово евангелие 1056-1057 г., с приложением греческого текста евангелий и грамматическими объяснениями. СПб., 1843; Остромирово евангелие 1056-1057 гг. (фотолитограф. изд.). СПб., 1883. Лит.: Волков Н. В. О не-новгородском происхождении диакона Григория, писца Остромирова евангелия. - ЖМНП, 1897, декабрь, с. 443-446; Розов Н. Н. Остромирово евангелие в Публичной библиотеке. - Тр. ГПБ. Л., 1958, т. 5 (8), с. 9-32; Свирин А. Н. Остромирово евангелие как памятник искусства. - Там же, с. 47-55; Карийский Н. М. Письмо Остромирова евангелия (Палеографический очерк). - В кн.: Сб. Рос. Публ. б-ки. Пг., 1920, т. 1, вып. 1, с. 168-192. Н. Н. Розов

ГРИГОРИЙ, ЕПИСКОП БЕЛГОРОДСКИЙ

Григорий (до сер. XIII в.) - епископ Белгородский. Биографические сведения о Г. отсутствуют. А. И. Соболевский атрибутирует ему поучение (нач.: «Придете вси мужи вкупе и жены, попови и людъе...»), известное в двух списках, один из которых озаглавлен «Поучение философа, епископа белгородского» (в сб. ГПБ, Q.I.312, нач. XV в.), а другой - «Слово святого Григория Богослова ко всем христианом о пьянстве» (в сборнике ГПБ, собр. Погодина, № 865, кон. XVI в.). Списки, почти тождественные в первой половине текста, существенно разнятся во второй; в «Измарагд» первой редакции входит статья «Слово о пьянстве Григория Богослова ко всем христианам» (глава 59 или 60), которая текстуально совпадает с вариантом, читающимся в Погодинском сборнике. Однако текст в сборнике, как можно думать, распространен вставкой-перечислением действий пьяницы, отсутствующей в Измарагде. А. И. Соболевский предположил, что автор поучения - белгородский епископ Г., имевший почетное прозвание «философ». На основании слов «несмь пастырь ваш... но в пастыря бо место оставлен есть вам», ученый сделал вывод, что «поучение произнесено в Киеве во время исполнения автором обязанностей отсутствовавшего митрополита» (Соболевский. Два русских поучения, с. 254). Поучение совершенно лишено цитат из Св. писания, язык прост, что подтверждает гипотезу о его русском происхождении. А. И. Соболевский приводит сведения о других поучениях, надписываемых в рукописях именем Григория, которые он считает возможным атрибутировать русским авторам и, быть может, тому же Г.: «Слово святого Григория Богослова (о пьяницах)» (нач.: «Первого закона обычай имейте, празднующе нового и благодатного...» - ГИМ, Синод. собр, № 368, XV в.; ГПБ, собр. Погодина, № 860; ГБЛ, собр. Ундольского, № 1085) и два поучения «к попом»: первое в списках БАН, 45.10.4 и ГПБ, собр. Погодина, № 1615, второе - в списках ГИМ, собр. Уварова, № 1770 и ГПБ, Соф. собр., № 875. Изд.: Соболевский А. И. Два русских поучения с именем Григория. - ИОРЯС, т. 12, кн. 1, 1907, с. 250-262; ПЛДР. XII век. 1980, с. 402-407, 690-691. Лит.: История русской литературы. М.; Л., 1941, т. 1, с. 353. В. В. Колесов

ГРИГОРИЙ, МОНАХ КИЕВО-ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Григорий (кон. XI - нач. XII в.) - монах Киево-Печерского монастыря, автор канонов. Упоминается в Патерике Киево-Печерском («Григорий, творец канонов» - см. ПЛДР, XII век. М., 1980, с. 520) среди других «преподобных отец» Киево-Печерского монастыря, игуменов Никона и Иоанна, Нестора «иже написа летописец», Феоктиста - будущего черниговского епископа. Исследователи, опираясь на характеристику Г. в Патерике, приписывают ему составление канонов в службах князю Владимиру, Феодосию Печерскому, на перенесение мощей Бориса и Глеба и на перенесение мощей Николая Мирликийского. Однако имя Г. в рукописях нигде не упоминается, а время составления отдельных канонов вызывает споры. Служба Владимиру, согласно наблюдениям С. Славнитского, имеет три редакции. Старшие списки первой редакции относятся к XIII-XIV вв. (см. стихирари: ГПБ, Соф. собр., № 85 и 157); старшие списки второй редакции относятся к XV в., третьей - к XVI в. Каноны читаются также в составе служебной минеи под 15 июля. О времени составления службы мнения расходятся. М. Славнитский и И. Малышевский полагали, что канонизация Владимира произошла лишь в середине XIII в.; Н. К. Никольский допускал, что служба могла быть составлена в кон. XI - нач. XII в. Служба Феодосию Печерскому читается уже с XII в. (см. стихирари: ГПБ, Соф. собр., № 384, 1156-1163 гг.; № 96, XII в., минею месячную - ГИМ, Синод. собр., № 166, XII в., и др.). Списки службы на перенесение мощей Бориса и Глеба встречаются с XV в., а старший список службы на перенесение мощей Николая Мирликийского находится в Обиходе церковном первой пол. XIV в. (ГБЛ, собр. Румянцева, № 284). Следует отметить, что в перечислении списков служб у Никольского названы старые шифры и есть ошибки в их обозначении. Изд.: Макарий. Выписки из Трефологиона XV-XVI в. - ИпоРЯС, 1857, т. 6, вып. 2, стб. 188-189; Голубинский. История церкви, т. 1, 2-я пол., с. 434-438; Леонид. Посмертные чудеса святителя Николая, архиепископа Мир-Ликийского чудотворца: Памятник древней русской письменности XI в., труд Ефрема, епископа Переяславского. СПб., 1888, с. 62-74: Славнитский М. Канонизация св. князя Владимира и службы его по памятникам XIII-XVII вв. - Странник, 1888, июнь - июль, с. 197-237. Лит.: Макарий. История русской церкви. 2-е изд. СПб., 1868, т. 2, с. 251; Голубинский. История церкви, т. 1, 1-я пол., с. 688; Срезневский. Памятники, стб. 31; Малышевский Ив. Когда и где впервые установлено празднование памяти св. Владимира 15 июля? - Тр. Киев. духовн. акад., 1882, № 1, с. 52-64; Филарет. Обзор, с. 23; Соболевский А. Год крещения Владимира св. - ЧИОНЛ, 1888, кн. 2, отд. 2, с. 1-2; Голубинский. История канонизации, с. 48-63, 64; Никольский. Повременной список, с. 442-466. О. В. Творогов

ГРИГОРИЙ, МОНАХ ПСКОВО-ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Григорий (кон. XVI - нач. XVII в.) - монах Псково-Печерского монастыря, автор второй редакции Повести о Псково-Печерском монастыре, редакции Жития Всеволода-Гавриила 1602 г., предполагаемый автор Распространенной редакции Повести о Довмонте. Г. продолжил труд игумена Корнилия по созданию письменной истории Псково-Печерского монастыря, создав вторую редакцию Повести о Псково-Печерском монастыре. История текста Повести не изучена, и трудно судить о том, каким был ее состав в редакции Г. Чаще всего она имеет заглавие: «Повесть списана о Печерском монастыре, иже во Псковской земли, и о Марце, первом старце Печерском, в ней же явлено вкратце и о чудесех от иконы пречистыя богородицы честнаго и славнаго ея Успения, и о избавлении града Пскова и обители Печерьския от пленения в нашествие безбожнаго короля литовъского Стефана» (ЦГАДА, ф. 181, № 639, л. 198 об.). В некоторых списках Повести сохранилось имя составителя: «Собрано же вся сия три повести от многих скудная... по благословению господина Тихона, архиепископа Казаньскаго, понужением же Печерьскаго монастыря еклисиарха аввы Исайя, с сими свидетельством тоя же обители игумена Никона, труды же и снисканием их леностиваго послушника, именем букв численых слогу: третьему сотое с осмым, паки же и с третьим седмъдесятое, сотое же паки со десятым и девятьсотное по древнему» (там же, л. 214; см. также ГПБ, собр. Титова, № 917; ГБЛ, ф. 236, № 61). В 1583 г. Тихон был поставлен архиепископом Казанским, его преемником в монастыре стал Никон, время его игуменства точно не установлено, но в 1587 г. игумен был уже Мелетий. Таким образом, запись позволяет довольно точно определить время собирания трех повестей - 1583-1587 гг. Цифровая тайнопись указывает на имя собирателя - Г. Первая часть - о начале монастыря и о Марке, первом старце Печерском - основывается на тексте Корнилия. Г. написал новое предисловие, главная мысль которого - Печерский Марк «тезоименит» древним трем Маркам (апостолу, иноку, прославленному Феодором Студитом, и Киево-Печерскому). Корнилий сомневался в достоверности рассказов о Марке Печерском и историю обители начинал с Ионы. Г. излагает монастырские предания о первом старце, главные из них - о перенесении мощей Марка и о наказании болезнью Корнилия, сомневающегося в существовании Марка. Легендами распространена и история открытия пещер, она дополнена описанием их внешнего вида, в доказательство особого свойства пещер («смраду же не бе слышати отнюдь ни от каковых людей умерших»). Г. передает легенду времен Корнилия об утонувшем старце. Более подробно Г. рассказывает о деятельности игумена Герасима и особенно Корнилия, характеризуя его деятельность по благоустройству монастыря, перечисляя все церкви, построенные К., сообщая точную дату его смерти. Об осаде Пскова (вторая повесть) автор рассказывает со слов игумена Тихона, келаря Арсения и демественника Ферапонта, но пользуется также и письменным изложением видения Дорофею, принадлежащим «певцу Митрофану». Описание осады монастыря (третья повесть) сделано на основе собственных наблюдений - Г. был очевидцем и участником обороны монастыря, о чем свидетельствуют не только особенности рассказа, но и признание автора: «И аз окаянный милостию и хранением ея четверицею пленения и смерти от сопостат избавлен, кроме внешних нападений» (там же, л. 213 об.). Помимо собственных наблюдений, Г. воспользовался рассказами очевидцев, защитников монастыря и пленных врагов, полностью процитировал грамоту Я. Замойского и ответ на нее инока Патермуфия. Глава об осаде монастыря дает подробное описание событий и наиболее интересна в литературном отношении. В отдельных списках Повести среди статей более позднего времени читается следующее сообщение: «...93 сентября в 5-й день в субботу в 1-й час нощи видеша старец Савастиан толмачь, да Василей Аксентиев, да дьяк Григорей иконник ... в церкви цречистыя богородицы Успения во олтари свещу горящу...» (ЦГАДА, ф. 181, № 399, л. 64 об.; то же: ГБЛ, ф. 200, № 69). Н. И. Серебрянский считал, что «леностивый послушник» Г., автор Повести, и дьяк Г.-иконник - одно и то же лицо. Других сведений о Г. нет. В 1602 г. этим же Г. была составлена, по-видимому, и новая редакция Жития псковского князя Всеволода-Гавриила. В предисловии автор говорит, что принялся за написание «понужением и благословением... владыки кир Генадия, правяща престол епискупский пресвятыя и животворящий Троица богоспасаемых градов Пскова и Изборска» (ГПБ, Q.I.70, л. 69). Некоторые списки сохранили указание на время составления Жития и имя автора: «...в лето 7110, апреля... ленивым и неключимым рабом графися Печерянином, имея слог имены буквены: с третием сотое и осмое и пакы с третием седмдесятое, сотое же пакы с седмдесятым, кончает же за грубость четыре десятым» (ЦГАДА, ф. 181, № 145/212, л. 75 об.-76). В основу своего труда Г. положил текст жития Всеволода-Гавриила в редакции Василия-Варлаама, однако существенным образом его изменил, в основном дополнил по летописным источникам. Неоднократно Г. указывает на источники, которыми он пользовался: «о добродетельном его (Всеволода. - В. О.) житии, еже от младых ногтей и до кончины, мало поизобретох от истории навгородския» (ГПБ, Q.I.70, л. 69), «от летописменых цветов» (л. 68 об), «пишют же и навгородстии хранографи» (л. 94). Какими именно из новгородских летописей пользовался Г., пока еще не установлено, так как изучение текста с этой точки зрения не проводилось. По мнению Н. И. Серебрянского, ничего нового Г. из летописей не позаимствовал, он был озабочен лишь литературным распространением Жития, написанного Василием-Варлаамом. Но такие выводы были вделаны без подробного текстуального сопоставления двух памятников, без определения источников, которыми пользовался Г. Даже при поверхностном сравнении можно заметить, что Г. существенно дополнил текст Василия-Варлаама, однако дополнения касаются в основном событий, которые непосредственно не связаны с жизнью Всеволода. Так жизнеописание Всеволода начинается с повествования о временах Владимира Мономаха, деда псковского князя. Г. довольно подробно описывает ситуацию после смерти Всеволода Ярославича, рассказывает о княжении Мстислава в Новгороде, о закладке им города, «больше первого», основании Ладоги. Далее Г. обращается к истории перенесения царских регалий в Киев и т. д. Множеством подробностей наполняются и другие эпизоды. Манера повествования Г. более конкретна, не столь отвлеченна и абстрактна, как у Василия-Варлаама. Г. идет за летописным источником не только в изложении фактов, но и в стиле, и в объяснении событий. Подробное сопоставление двух редакций Жития еще предстоит сделать, не решены и многие другие вопросы в истории текста этого произведения. Н. И. Серебрянский приписывал Г. и составление Распространенной редакции Повести о Довмонте на том основании, что по приемам переделки своих источников Житие Всеволода-Гавриила и Распространенная редакция Повести о Довмонте имеют много сходства. Сравнение приемов работы с источниками показало, что у авторов этих двух произведений разные представления о литературном каноне, разные требования к стилю, разное отношение к используемому материалу. Все это не позволяет считать Г. автором распространенной редакции Повести о Довмонте. Сходство в рассказе о видении Дорофею в Распространенной редакции Повести о Довмонте и Повести о Псково-Печерском монастыре для Н. И. Серебрянского было еще одним доказательством того, что Г. - автор обоих произведений, однако в данном случае сходство могло возникнуть в результате обращения разных авторов к одному источнику - произведению «певца Митрофана». Научного издания Повести о Псково-Печерском монастыре нет, существующие издания (Повесть о начале и основании Печерского монастыря, взято из древних летописцев, обретающихся в книгохранительнице оного монастыря. М. Синодальная тип., 1801, 1807, 1831; то же. Псков, 1849) представляют собой переложение древнего текста с исправлениями и перестановками. Житие князя Всеволода-Гавриила в редакции Г. не издавалось. Лит.: Евгений [Болховитинов]. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина греко-российской церкви. СПб., 1827, т. 2, с. 200; Ключевский. Древнерусские жития, с. 315; Строев. Словарь, с. 378-380; Филарет. Обзор, с. 214, 225; Серебрянский Н. И. 1) Очерки по истории монастырской жизни в Псковской земле. М., 1908, с. 46-63; 2) Княжеские жития, с. 260-261, 280; Охотникова В. И. 1) Распространенная редакция Повести о псковском князе Довмонте: (К вопросу об источниках и авторе Распространенной редакции) // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 33, с. 261-278; 2) Повесть о Довмонте: Исследование и тексты. М., 1985, с. 135-137. В. И. Охотникова

ГРИГОРИЙ, МОНАХ СУЗДАЛЬСКОГО СПАСО-ЕВФИМИЕВА МОНАСТЫРЯ

Григорий (XVI в.) - монах суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, агиограф. Все данные о жизни и творчестве этого писателя известны только по упоминаниям о нем в его собственных произведениях. В рукописной традиции хорошо сохранился единообразный тип записи об авторстве в заглавиях к произведениям Г. - «творение Григория инока смиренного», иногда добавляется, что он трудился в «обители св. Евфимия». До В. О. Ключевского писательская деятельность Г. датировалась по-разному- от XV до XVII в. В. О. Ключевский наиболее точно определил временные рамки творчества этого писателя, отнеся их ко второй четверти XVI в. Впервые сведения о суздальском агиографе Г. были собраны в 1754 г. ключарем суздальского собора Ананием Федоровым в его труде «Историческое собрание...». Список сочинений Г. в течение XIX в. был уточнен на основании обращения к древнерусским рукописям. Наиболее полно с упоминанием имени автора произведения Г. представлены в рук. ГБЛ, собр. Прянишникова № 60 (XVI в.) и собр. Тр.-Серг. лавры, № 863 (нач. XVII в.). Все агиографическое наследие Г. посвящено местным суздальским святым. Им написаны жития основателя суздальского Спасо-Евфимиева монастыря Евфимия, Евфросинии Суздальской, суздальского епископа Иоанна, основателя Успенского монастыря на реке Яхроме Козмы Яхромского (археографический обзор списков этих сочинений см. в работе В. А. Колобанова, 1978 г.). Он же является автором служб, посвященных этим святым, а также службы еще одному суздальскому епископу - Феодору. Кроме того, ему принадлежит «Слово на память всех святых русских, новых чудотворцев» и служба им. Существует предположение, что создание Слова связано с деятельностью собора 1547 г., на что указывает упоминание в заглавии «о новых чудотворцах», а также перечень имен святых в самом произведении, где главным образом речь идет о святых, канонизированных названным собором (Ключевский. Древнерусские жития, с. 285; Макарий. История русской церкви, т. 8, кн. 3, с. 58). В предисловии к Слову имеется авторское замечание, которое содержит намек на то, что оно написано после Жития Евфимия. Кроме того, в этом же похвальном слове Г. отмечает как современник работу владимирских иноков Рождественского монастыря над Повестью о житии Александра Невского. Известно, что монахом Рождественского монастыря Михаилом в связи с канонизацией Александра Невского на соборе 1547 г. была написана новая редакция его жития, включенная затем в Великие Минеи Четии. Очевидно, и творчество Г. было обусловлено общим оживлением агиографической работы, которую возглавлял митрополит Макарий. Тем не менее следов связи с кругом агиографов митрополита Макария и заинтересованности самого митрополита в работе суздальского автора не обнаруживается, он оставался только местным агиографом. Из числа суздальских святых, жизнеописания которых были составлены Г., собор 1549 г. признал местночтимым святым одного Евфимия. Канонизация Евфросинии добился суздальский епископ Варлаам позднее, при митрополите Афанасии, при этом текст жития святой, написанного Г., как сообщает сам Варлаам, был обнаружен им случайно в 70-х гг. XVI в. Следует обратить внимание на то, что эти святые местно почитались давно и имена их упомянуты среди других русских святых в рук. ГИМ, Синод. собр., № 336, относящейся к нач. XVI в. (Голубинский. История канонизации, с. 84-85). Недостаточное внимание к произведениям Г. со стороны митрополита объясняется, видимо, какими-то церковно-политическими соображениями, а отнюдь не особенностями творческой манеры автора. В житиях, написанных Г., наблюдаются характерные черты агиографических сочинений середины XVI в. - применение пышного украшенного стиля в подражание агиографическим образцам предшествующего периода, нередко с прямым заимствованием текстов из них. В. О. Ключевский отметил, что жития, созданные Г., «более похожи на витиеватые похвальные слова, в которых сквозь риторику, занятую у Григория Цамблака, Епифания и других образцов, проглядывает лишь скудное и смутное предание» (Древнерусские жития, с. 286). На заимствованиях из предисловия Пахомия Серба к Житию Сергия Радонежского построено предисловие к Житию Евфимия, в предисловии к Житию епископа Иоанна использован текст предисловия Епифания Премудрого к Житию того же Сергия Радонежского (Ключевский. Древнерусские жития, с. 286). «Слово на память русских чудотворцев» построено на заимствованиях из произведений Григория Цамблака (Сивкова А. И. Русско-болгарские литературные связи: Литературная история слов Григория Цамблака. Автореф. канд. дис. Л., 1983, с. 17). В древнерусском рукописном наследии не только сохранились сами произведения Г., но и не было утрачено упоминание имени автора. В настоящее время списки произведений суздальского агиографа собраны и классифицированы В. А. Колобановым. Житие Евфимия известно в двух редакциях - краткой и пространной. В. О. Ключевский полагал, что краткая редакция представляет собой сокращение полной. В. А. Колобанов считает, что Г. сначала создал краткий вариант, а позднее, после соборов 1547-1549 гг., написал пространную редакцию. Во всяком случае Житие Евфимия было написано до 1543 г. - краткая редакция Жития включена в рукопись митрополита Даниила, имеющую вкладную запись 1543 г. (ГБЛ, Волок. собр., № 490). Отметим, что и пространная редакция имеется в списке XVI в. (ГБЛ, собр. Прянишникова, № 60). Житие Евфросинии дошло в большом числе списков, ранние из которых относятся к XVI в. Житие епископа Иоанна В. А. Колобанову известно по четырем спискам, которые, по мнению исследователя, представляют собой две редакции: первоначальную, наиболее точно сохранившуюся в списке собр. Прянишникова, № 60, и более позднюю в единственном списке XVII в., в которой отсутствуют два фрагмента текста. Житие Козмы Яхромского известно по пяти спискам, один из них относится к XVI в. Из житий Г. издавалось неоднократно только Житие Евфросинии. Изд.: Житие и жизнь благоверныя великия княжны Евфросинии Суздальской. Списано иноком Григорием / Изд. ОЛДП. СПб., 1888 (ПДП. № 91); Житие преподобной Евфросинии Суздальской по списку XVII в. // Тр. Владим. учен. арх. ком. Владимир, 1899, кн. 1; Георгиевский В. Суздальский Ризположенский женский монастырь: Историко-археологическое описание. Владимир, 1900, Приложение; Колобанов В. А. Владимиро-суздальская литература XIV-XVI вв.: Учебное пособие. М., 1978, вып. 3. Лит.: Евгений [Болховитинов]. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина греко-российской церкви. СПб., 1827, т. 1, с. 104; Историческое собрание о богоспасаемом граде Суждале // ВОИДР. М., 1855, т. 22, отд. 2, с. 129-131; Ключевский. Древнерусские жития, с. 283-286; Макарий. История русской церкви. СПб., 1877, т. 8, кн. 3. с. 58; Строев. Словарь, с. 70-72; Филарет. Обзор, с. 130; Голубинский. История канонизации, с. 84-85, 104, 108, 143-144, 151; Колобанов В. А. 1) К вопросу об изучении Владимиро-суздальской литературы XIV-XVI вв. // Учен. зап. Владим. пед. ин-та, 1967. Сер. лит., вып. 2, с. 59-72; 2) Владимиро-суздальские литературные памятники XIV-XVI вв. М., 1982, с. 48-167. Р. П. Дмитриева

ГРИГОРИЙ ЦАМБЛАК, МИТРОПОЛИТ

Григорий Цамблак (ок. 1365-1419?) - митрополит, болгарский писатель, видный представитель Тырновской книжной школы, культурный, общественный и церковный деятель Болгарии, Молдавии, Сербии и России. Родился и учился в Тырново, в круге патриарха Евфимия, принадлежал к высшей придворной аристократии. Представители фамилии Цамблаков занимали государственные посты в Византии, Болгарии (в Синодике царя Бориса есть славословие Цамблаку, великому примикюру), Молдавии. Некоторые ученые считают достоверным родство Г. Ц. с митрополитом всея Руси Киприаном. В «Похвальном слове митрополиту Киприану» («Григория мниха и прозвитера, игумена обители Плинаирьскыа, надгробное иже во святых по истине Киприану, архиепископу Росийскому» - единственный список XVI в. ГИМ, Синод. собр., № 235/384) Г. Ц. назвал его братом своего отца. Жизнь Г. Ц., как и жизнь всех балканских писателей этого трагического периода истории (турецкая экспансия на Балканах), очень богата событиями, частыми переездами; не все сведения о его жизни достоверны. В 1379 г. он был еще в Тырнове и участвовал в торжественной встрече митрополита Киприана на его пути в Константинополь. Время и место пострижения Г. Ц. неизвестны. Остается гипотезой присутствие Г. Ц. при осаде турками и падении г. Тырново (1393 г.), хотя в «Похвальном слове патриарху Евфимию» об этом и последовавших событиях написано с большой художественной убедительностью. Скорее всего эти тяжелые годы Г. Ц. пережил в Византии - в Константинополе или на Афоне, - может быть, состоял при патриархии. Для такого предположения есть основание - грамота 1401 г. византийского патриарха Матфея молдавскому правителю Александру, в которой патриарх так характеризует Г. Ц.: «честнейший в иеромонахах и духовный отец кир Григорий, келейный инок патриарха». К этому периоду жизни Г. Ц. относятся его первые произведения: анонимное «Слово похвальное великомученику Георгию» (1397 г.) и, может быть, «Сказание о перенесении мощей преподобной Параскевы из Тырнова в Видин и в Сербию», которое в рукописях встречается чаще всего как дополнение к Житию Параскевы, написанному болгарским патриархом Евфимием. В 1401 г. патриарх Матфей послал Г. Ц. в Молдавию для разбора некоторых спорных вопросов между Византийской патриархией и молдавским митрополитом Иосифом. В Молдавии Г. Ц. оставался до 1406 г., занимая должность «пресвитера великой церкви Молдовлахийской» (имеется в виду соборная церковь тогдашней столицы Молдавии - Сучавы). В 1401 г., проезжая из Константинополя в Молдавию, в г. Белгороде (ныне г. Белгород-Приднестровский) Г. Ц. познакомился с легендой о местночтимом мученике, трапезундском торговце Иоанне, мощи которого были позднее перенесены в Сучаву, в соборную церковь. Предполагают, что Г. Ц. участвовал в создании культа Иоанна Белгородского как молдавского национального святого. В связи с перенесением мощей он написал Житие («Мучение...») и Службу Иоанну Новому. Это Житие Иоанна Нового Белгородского - первое произведение молдавской средневековой литературы. Оно переписывалось, перерабатывалось, позже было переведено на румынский язык и напечатано, а его эпизоды были использованы в стенописных циклах на тему жизни этого святого. По языку, стилю и жанровым особенностям Житие Иоанна Нового характерно для агиографии Тырновской книжной школы. В 1403-1406 гг. Г. Ц. написал и скорее всего произнес некоторые слова (это входило в его обязанности пресвитера, т. е. проповедника). Слова составляют самый обширный раздел творчества писателя. К молдавскому периоду его жизни относятся 16 слов: похвалы святым, слова на праздники господские и богородичные, беседы триодного цикла. Ко времени проповеднической и церковно-организаторской деятельности Г. Ц. в Молдавии, вероятно, относится (приписывается ему Р. Константинеску) анонимное «Предисловие и поучение к всяким православным християном». В 1406 г. Г. Ц. был вызван из Молдавии на Русь митрополитом всея Руси Киприаном. Но по пути, на берегу р. Неман, Г. Ц. узнал о смерти Киприана, на поддержку которого в своей дальнейшей жизни и деятельности рассчитывал. Наиболее аргументированным остается мнение, что, получив известие о смерти дяди, Г. Ц. ушел в Сербию, где и оставался до 1408 г. Об этом периоде его жизни известно меньше всего. В Сербии, в Дечанском монастыре, им было написано Житие и Служба сербскому королю Стефану III (в рукописях под заглавием - «Житие и жительство святаго великомученника в царех Стефана Срьбскаго, иже в Дечах, сьписано Григорием мнихом и пресвитером, игуменом бившим тоежде обители»). Заголовок этого произведения дает основания считать, что писатель был некоторое время игуменом Дечанской обители. Биографические данные Жития Стефана Дечанского (убит в 1331 г. - канонизирован ок. 1340 г., мощи его находились в том же монастыре) во многом не соответствуют исторической правде. Идеализация характера и поступков героя проведена даже тогда, когда по нормам христианской морали он достоин осуждения. В этом разница между произведением Г. Ц. и первым сербским житием этого правителя, которое точнее передает исторические факты. В Житии Стефана Дечанского отражены существенные стороны светской и церковной жизни Сербии. Рассказ о конфликтах между крупными феодалами и монашеством по поводу монастырской собственности позднее был использован в посланиях Иосифа Волоцкого. Описания природы, бытовые детали, интерес к внутреннему миру человека, к современным политическим и общественным событиям сближает Житие с теми произведениями, которые представляют переходные формы от средневековой агиографии к биографии (например, с написанным Константином Костенечским в это же время Житием Стефана Лазаревича). Житие Стефана Дечанского известно также и в русской редакции (например, в Хронографе Русском), а эпизод, где рассказывается о возвращении Стефану Дечанскому зрения, под заглавием «Чудо о святом Стефане, како ему святой Николай очи на длани дарова», входит в часто переписывавшийся на Руси цикл чудес св. Николая Мирликийского (эпизод известен во многих списках, например, ГПБ, Соф. собр., № 1321; ВМЧ, Май). В 1409 г. Г. Ц. приезжал в Киев во время пребывания там (1409-1410 гг.) московского митрополита Фотия, назначенного на место Киприана. О присутствии Г. Ц. в южнорусских землях в это время свидетельствует его Слово надгробное митрополиту Киприану. В нем указывается, что со времени кончины митрополита прошло 2-3 года, а содержание показывает, что Слово могло читаться по поводу годовщины со смерти Киприана перед людьми, которые хорошо его знали. Некоторые исследователи считают, что Слово могло быть написано и произнесено в Москве (над гробом Киприана в Успенском соборе), куда Г. Ц. мог поехать в связи со своими будущими планами, используя отсутствие в городе митрополита Фотия. Русские летописи не отмечают поездку Г. Ц. в Москву в 1409 г., хотя упоминают (Супрасльская летопись) о кратковременном пребывании Г. Ц. там в 1414 г. Надгробное слово митрополиту Киприану - произведение в известной степени публицистическое, так как панегирический стиль (который достиг высокого развития в проповедях Г. Ц.) здесь служит для характеристики исторического лица, современника, чья жизнь была хорошо известна слушателям. Подчеркивая свое родство с Киприаном, Г. Ц., может быть, ненавязчиво рекомендует себя (ср., например, более откровенное в этом плане Житие Петра митрополита, написанное Киприаном), и поэтому нельзя категорически утверждать, что Г. Ц. приехал в Литву с планами занять именно митрополичий престол своего дяди. Можно без сомнения сказать только то, что он рассчитывал на поддержку Киприана в своей дальнейшей жизни. Последовавшее выдвижение Г. Ц. на место митрополита Литвы было связано не только с его опытом и личными качествами, но и с энергичной сепаратистской политикой литовского правителя Витовта. Витовта не устраивало сознательное или вынужденное обстоятельствами предпочтение митрополитом Фотием московской объединительной политики и его постоянное пребывание в Москве, а не в Киеве. Конфликты между Витовтом и Фотием привели к разрыву, и на соборе южнорусских епископов в 1414 г. Фотию были предъявлены тяжкие обвинения. На втором соборе в том же году Г. Ц. был назван как человек, достойный стать литовским митрополитом. Сразу после второго собора Г. Ц. уехал в Константинополь добиваться благословения на митрополию от вселенского патриарха Евфимия II, но там с него сняли сан и отлучили от церкви. Тем не менее на четвертом соборе в г. Новогрудке епископы в присутствии и по желанию Витовта выбрали Г. Ц. литовским митрополитом. Собор подтверждал и оправдывал свое решение, рассылая оправдательное послание, а Витовт со своей стороны разослал Окружную грамоту (изд. в Актах Западной России, СПб., 1846, т. 1, №№ 24, 25). В ответ московский митрополит Фотий написал три послания с проклятиями собору и обвинениями Г. Ц. в незаконном поставлении, а новый византийский и вселенский патриарх Иосиф II подтвердил отлучение Г. Ц. от церкви. В самый тяжелый период своей жизни эмигранта Г. Ц. написал Слово похвальное патриарху Евфимию Тырновскому, в котором его ораторский талант достиг полной зрелости. Это произведение - один из немногих исторических источников о национальной трагедии - завоевании турками столицы Болгарии Тырново. Описание героической судьбы последнего болгарского патриарха Евфимия составляет лучшие страницы творчества Г. Ц. Тогда же был закончен цикл проповедей писателя (23 по данным русских рукописей), большая часть которых вошла в так называемую «Книгу Григория Цамблака» (Н. Дончевой известно 10 списков), содержащую чаще всего 18 слов. Есть предположение, что Г. Ц. ввел в употребление в Киевской митрополии служебные рукописи Тырновской редакции и так называемый «болгарский распев» в музыкальную практику южнорусских земель. Ему принадлежит еще «Стих на целование» - стихира к празднику Успения. По предположению Дмитрия Ростовского, Г. Ц. установил в русских землях культ популярной на Балканах св. Параскевы Епиватской. Возможно, благодаря Г. Ц. тексты Жития и Службы Иоанну Белгородскому вошли в русскую рукописную традицию (далее русскими писателями XVI в. создавались переработки на основе обоих произведений). В 1416 (1418?) г. Г. Ц. перенес митрополию из сожженного Едигеем Киева в Вильно. В 1418 г. по инициативе папы Мартина V и немецкого короля Сигизмунда созывается Констанцский собор. На соборе Г. Ц. возглавлял делегацию из 300 представителей Литвы, Великого Новгорода, Молдавии, Великой Орды Едигея. Собор в Констанце являлся одной из попыток уничтожить ереси, сгладить противоречия между Восточной и Западной церковью в напряженной религиозной и политической обстановке начала XV в. В заключении на этом соборе церковной унии Г. Ц. по существу не участвовал, он предложил лишь провести диспут на данную тему, возможно, следуя инструкции князя Витовта и мечтая о военной помощи Балканским странам со стороны участвующих в соборе государств. По мнению некоторых исследователей, обвинения Г. Ц. в униатстве и признании примата папы (например, анафема Г. Ц., которая читалась в XVI в. в русских церквах) несправедливы. Речи его на соборе, высказывания современников, в том числе его противника митрополита Фотия, не дают основания для таких крайних выводов. Приписываемое ему полемическое антилатинское «Слово, како держат веру немцы» и сведения летописного характера (см. кн. Яцимирского) представляют Г. Ц. последовательным защитником православия. Некоторые источники (см. статью Соколова) сообщают, что умер Г. Ц., может быть, от «морового поветрия» в 1419 г., но вопрос о времени кончины киевского митрополита все еще остается спорным. Указываются и несколько мест его захоронения: Киев, Вильно, Рим, Новогрудок, Москва. Эти противоречия дают возможность думать (см. кн. Грекова) об удалении неугодного митрополита с кафедры или его тайном уходе из Литвы (но не в Молдавию, по старой гипотезе Яцимирского). Часть текстов богатого литературного наследия Г. Ц. (более 40 произведений) еще не издана. Атрибуция некоторых из них оспаривается, но не исключено и то, что объем его творчества в дальнейшем увеличится. В русской рукописной традиции жития и слова Г. Ц. известны в большом количестве списков начиная с 20-х гг. XV в. и кончая поздними старообрядческими. Они входили в разные по типу сборники - «авторские», содержащие только его произведения, минеи четьи (включая Великие Минеи Четии митрополита Макария и минеи Дмитрия Ростовского), Пролог, Торжественник, перерабатывались русскими писателями, позднее были включены в старопечатный Соборник, изданный в Москве в 1642 г. Жития Г. Ц. написаны в высоком стиле «плетения словес» и свидетельствуют об общем для стран Юго-Восточной Европы культурном подъеме, предшествовавшем турецкому завоеванию. Гимнографическое творчество Г. Ц. охватывает, кроме упомянутых служб Иоанну Новому и Стефану Дечанскому, две новые редакции службы св. Параскеве (условно называемые сербская и русская), может быть, службу Киприану и др. Цикл его минейных и триодных проповедей, восходящих по жанру к классической византийской проповеди, охватывал все значительные праздники года и не имел аналогов в славянских литературах до этого времени (такой полнотой, но другим характером отличались только Слова Климента Охридского). Наконец, Похвальные слова Киприану и Евфимию показывают Г. Ц. как писателя, чуткого к событиям своего времени, глубоко переживающего потерю дорогих людей и трагедию своей Родины. О смерти Г. Ц. в Летописи Никоновской сказано: «Toe же зимы (в 1419 г. -А. И.) умре Григорей митрополит Цамблак на Киеве, родом болгарин, книжен зело, изучен убо бе книжней мудрости всяцей из детства, и много писания, сотворив, остави» (ПСРЛ. СПб., 1897, т. 11, с. 235). Изд.: Шафарик Я. Живот краля Стефана Дечанского // Гласник Друшства српске словесности. Београд, 1859, кн. 11, с. 35-94; Леонид, архим. 1) Нова граħа за бугарску историjу // Гласник српског ученог друштва. Београд, 1871, кСљ. 31, с. 243-291; 2) Надгробное слово Григория Цамблака российскому архиепископу Киприану // ЧОИДР, 1872, кн. 1, с. 25-32; Kałužniacki E. 1) Aus der panegyrischen Litteratur der Südslaven. Wien, 1901, S. 28-60; 2) Werke des Patriarch von Bulgarien Euthimius. Wien, 1901, S. 432-436; Яцимирский А. И. Из истории славянской проповеди в Молдавии и Валахии. СПб., 1906 (ПДПИ, т. 163); Иванов Й. Български старини из Македония. София, 1931, с. 433-436; Ангелов Б. Ст. Из старата българска, руска и сръбска литература. София, 1958, ч. 1, с. 180-190; Русев П., Давидов А. Григорий Цамблак в Румъния и в старата румънска литература. София, 1966; СрбС™ак. Приредио Р‹. Трифуновиħ. Београд, 1970, т. 2, с. 308-316; Русев П., Гълъбов И., Давидов А., Данчев Г. Похвално слово за Евтимий от Григорий Цамблак. София, 1971; Давидов А., Данчев Г., Дончева-Панайотова Н., Ковачева П., Генчева Т. Житие на Стефан Дечански от Григорий Цамблак. София, 1983. Лит.: Макарий. О Григории Цамблаке, митр. Киевском, как писателе // ИпоРЯС, 1857, т. 6, вып. 2, с. 98-154; Сырку П. Новый взгляд на жизнь и деятельность Григория Цамблака // ЖМНП, 1884, ноябрь, с. 106-153; Шевырев С. П. История русской словесности. СПб., 1887, ч. 3, с. 178-204; Соколов П. П. Киевский митрополит Григорий Цамблак: (Очерк его жизни и деятельности) // БВ, 1895, июль, с. 52-72; август, с. 157-199; Яцимирский А. И. Григорий Цамблак: Очерк его жизни, административной и книжной деятельности. СПб., 1904; Киселков В. Сл. Митрополит Григорий Цамблак. София, 1943; Turdeanu E. Grégoire Camblak: faux arguments d’une biographie // Revue des études slaves, 1946, t. 22, p. 46-81; Наумов Е. П. 1) Из истории русско-сербских средневековых связей (второе житие Ст. Дечанского в соч. И. Волоцкого) // Учен. зап. Ин-та славяновед. М., 1963, т. 26, с. 37-47; 2) Кем написано второе житие Ст. Дечанского? // Славянский архив: Сб. статей и матер. М., 1963, с. 60-72; Holthusen I. Neues zar Erklärung des Nadgrobnoe Slovo von Grigorij Camblak auf den Moskauer Metropoliten Kiprian // Slavistische Studien zum VI. Internationalen Slavisten Kongress in Prag. 1968. München, 1968, S. 372-382; Мечев К. Ст. Григорий Цамблак. София, 1969; Năsturel P. S. Une prétendue oeuvre de Grégoire Tsamblak: Le martyre de St. Jean le Nouveau d’Akkerman // Actes du 1er Congrès International des Ètudes Balkaniques et Sud-Est Européennes. Sofia, 1971, t. 7; Ангелов Б. Ст. Григорий Цамблак - автор на служба в чест на Йоан Нови Сучавски // Ангелов Б. Ст. Страници из историята на старобългарската литература. София, 1974; Кожухаров Ст. Търновската книжовна школа и развитието на химничната поезия в старата българска литература // Търновска книжовна школа. София, 1974, с. 277-311; Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже XIV-XV вв.). М., 1975, с. 291-310; Konstantinescu R. Uu sermon anonyme et 1’activité littéraire de Grégoire Camblak en Moldavie // études Balkaniques, 1976, № 2, p. 103-113; Бегунов Ю. К. 1) Рукописное наследие Григория Цамблака и задачи его изучения // Byzantinobulgarica. Sofia, 1978, t. 5, с. 311-322; 2) К вопросу о церковно-политических планах Григория Цамблака // Сов. славяновед., 1981, № 3, с. 57-64; Търновска книжовна школа. Т. 3. Григорий Цамблак: Живот и творчество. София, 1984. А. Трифонова

ГУРИЙ ТУШИН

Гурий Тушин (в миру Григорий) (1452 или 1455-1526 гг.) - игумен Кирилло-Белозерского монастыря, автор летописца, книгописец. Происходил из знатного боярского рода Квашниных, в 1478 или 1479 г. постригся в монахи в Кирилло-Белозерском монастыре, где оставался до своей смерти; в 1484 г. был игуменом. Трудясь как переписчик, Г. Т. был при этом одним из организаторов монастырского книгописания, под руководством которого работали другие монахи-переписчики; он являлся также составителем ряда сборников и редактором некоторых входивших в их состав произведений. Рукою Г. Т. или под его руководством написано 37 книг, из которых в настоящее время выявлено 23. По своему содержанию книги Г. Т. могут быть разбиты на три группы: 1) книги св. Писания и богослужебные; 2) житийные сборники; 3) религиозно-нравственные сборники. Состав последних показывает, что интересы Г. Т. тяготели к аскетически-созерцательной литературе (в сборниках большое место занимают сочинения Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита), что было обусловлено влиянием Нила Сорского, чьим учеником был Г. Т. О близости ученика к учителю свидетельствует адресованное Г. Т. послание Нила Сорского. В сборниках Г. Т. находятся одни из самых ранних списков сочинений Нила Сорского. С конца второго десятилетия XVI в. состав сборников Г. Т. меняется: сочинения писателей аскетически-созерцательного направления встречаются в них реже, и вместе с тем появляются статьи, трактующие насущные проблемы религиозно-общественной жизни. К числу их относится, в частности, послание Максима Грека Василию III об устройстве афонских монастырей и произведения Вассиана Патрикеева - «Слово о еретиках» и «Собрание некоего старца». Оба произведения Вассиана читаются в сборнике Г. Т. в особых редакциях, отличных от авторских; составителем их был, вероятно, Г. Т. Особенности Тушинских редакций сочинений Вассиана Патрикеева показывают, что, разделяя основные положения учения Вассиана, Г. Т. стоял вместе с тем на менее радикальных позициях: путь ликвидации вотчинных прав монастырей он усматривал не в секуляризации монастырских вотчин, а в увещаниях иноков следовать обету нестяжения. В историю нестяжательства Г. Т. вошел как переписчик и распространитель сочинений крупнейших писателей-нестяжателей и пропагандист их идей. Г. Т. сыграл некоторую роль и в развитии летописания конца XV - начала XVI в. Он был составителем «Летописца русского», входящего в состав его последней, тридцать седьмой книги. Летописец Г. Т., охватывающий период с 1074 по 1523 г., принадлежит к кратким летописцам, которые велись в Кирилло-Белозерском монастыре. Несмотря на краткость, летописец Г. Т., в силу своей идейной направленности и преобладания в нем общерусских известий над местными, может быть отнесен к числу общерусских летописчиков. По мнению Я. С. Лурье, летописец Г. Т., так же как и другие краткие кирилловские летописчики, свидетельствует о тесной связи историографической деятельности кирилловских иноков с составленным в начале 70-х гг. XV в. в Кирилло-Белозерском монастыре независимым общерусским летописным сводом. Изд.: Казакова Н. А. Книгописная деятельность и общественно-политические взгляды Гурия Тушина // ТОДРЛ. М.; Л., 1961, т. 17, с. 109-200. Лит.: Никольский Н. К. Общинная и келейная жизнь в Кирилло-Белозерском монастыре в XV и XVI вв. и в начале XVII-го // Христ. чт., 1907, август, с. 174-177; Казакова Н. А. Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XVI в. Л., 1970, с. 244-276; Синицына Н. В. Отождествление почерков русских рукописных книг конца XV - первой половины XVI в. и его трудности // Проблемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974, с. 89-113; Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976, с. 201-209. Н. А. Казакова