Словарь книжников и книжности Древней Руси
Статьи на букву "Е" (часть 2, "ЕПИ"-"ЕФР")

В начало словаря

По первой букве
А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т Ф Х Ц Ч Ш Я
Предыдущая страница Следующая страница

Статьи на букву "Е" (часть 2, "ЕПИ"-"ЕФР")

ЕПИФАНИЙ, ИНОК

Епифаний (кон. XIV - нач. XV в.) - инок, автор «Сказания о пути к Иерусалиму». «Сказание» существует в ряде списков XVI-XVIII вв. и представляет собой просто краткий перечень пунктов и расстояний между ними на пути из Великого Новгорода через Царьград, Афон и острова до Иерусалима. Архимандрит Леонид предполагал, что автор «Сказания» - Епифаний Премудрый, и указывал на 1415-1417 гг. как на возможное время его паломничества. Затем он установил факт заимствования большей части текста «Сказания» из «Хождения» архимандрита Грефения, написанного в 1370-е гг. (см. Агрефений, архимандрит смоленского монастыря) и пришел к выводу, что Епифания Премудрого «следует исключить если не из паломников, то из паломников-писателей». К.-Д. Зееман допустил, что странное имя Грефений (архимандрит Леонид пытался его прочесть как Агрефений) есть искажение имени Епифаний. В таком случае можно думать, что «Сказание» и «Хождение» по-разному отражают одни и те же путевые заметки некоего архимандрита монастыря пресвятой Богородицы Епифания. С Епифанием Премудрым, считает К.-Д. Зееман, у этого автора нет ничего общего. У «Сказания» иное, чем у «Хождения», начало: в «Хождении» сначала указываются расстояния от Москвы и Твери до Смоленска, от Смоленска до Минска, далее - без связи с Минском - от Великого Новгорода до Лук, от Лук до Витебска, оттуда до Дрютска, от Дрютска до Слуцка, после чего идет Белгород, а затем Царьград; в «Сказании» же дорога начинается Великим Новгородом и идет через Великие Луки, Полоцк. Минск, Малый Слуцк, Великий Слуцк и лишь потом - так же, как в «Хождении» Агрефения. Так что не исключено, что некий Е., возможно Епифаний Премудрый, совершил паломничество в Святую землю после 1370 г. и воспользовался для своего итинерария уже существующим «Хождением» какого-то автора, имя которого дошло до нас в искаженной форме.

Изд.: Леонид, архим. Сказание Епифания мниха о пути к Иерусалиму // ППС. СПб., 1887, вып. 15 (т. 5, вып. 3).

Лит.: Леонид, архим. Хожденье архимандрит Агрефенья обители пресвящыя Богородица около 1370 г. // ППС. СПб., 1896, вып. 48 (т. 16, вып. 3); Sееmann K.-D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur: Theorie und Geschichte eines literarischen Genres. München, 1976, S. 139, 203.

Г. М. Прохоров

ЕПИФАНИЙ ПРЕМУДРЫЙ

Епифаний Премудрый (2-я пол. XIV - 1-я четв. XV в.) - инок Троице-Сергиева монастыря, автор житий и произведений других жанров. Сведения о Е. П. извлекаются только из его собственных сочинений. Судя по одному из них - «Слову о житии и учении» Стефана Пермского, - можно думать, что Е. П., как и Стефан Пермский, учился в ростовском монастыре Григория Богослова, так называемом Затворе, славившемся своей библиотекой: он пишет, что нередко «спирахся» со Стефаном о понимании текстов и бывал ему иногда «досадитель»; это наводит на мысль, что если Стефан и был старше Е. П., то ненамного. Изучал же там Стефан славянский и греческий языки и в итоге мог по-гречески говорить. Огромное в сочинениях Е. П. количество по памяти приведенных, сплетенных друг с другом и с авторской речью цитат и литературных реминисценций показывает, что он прекрасно знал Псалтирь, Новый завет и ряд книг Ветхого завета и был хорошо начитан в святоотеческой и агиографической литературе (см. об этом в кн. В. О. Ключевского на с. 91-92); по приводимым же им значениям греческих слов видно, что и он в какой-то мере выучил греческий язык (немаловажно в этом отношении то, что, согласно Повести о Петре, царевиче ордынском, в Ростове церковная служба велась параллельно на греческом и русском языках). Из надписанного именем Е. П. Похвального слова Сергию Радонежскому следует, что автор много путешествовал и побывал в Константинополе, на Афоне и в Иерусалиме. Но поскольку составленного Е. Жития Сергия Радонежского касался в XV в. Пахомий Серб, не исключено, что слова о путешествиях принадлежат ему; однако же стилистически это «Слово» родственно произведениям Е. П., и никаких иных причин думать, что в него вторгался со своим пером Пахомий, нет. Архимандрит Леонид предполагал, что до нас дошло написанное Е. П. указание пути к Иерусалиму, имея в виду «Сказание», надписанное именем Епифания «мниха». Позднее выяснилось совпадение большей части текста этого памятника с «Хождением» Агрефения. Не исключено все же, что Епифанием, совершавшим паломничество в Святую землю после 1370 г. и воспользовавшимся для своего «Сказания» незадолго до того написанным «Хождением» Агрефения, был именно Е. П. (странным только для Е. П. кажется начало пути из Великого Новгорода). Ф. Китч допускает, что Е. П. побывал на Афоне еще до написания Слова о житии и учении Стефана Пермского, потому что в приемах «плетения словес», свойственных этому произведению, чувствуется знакомство автора с произведениями сербских и болгарских агиографов XIII-XIV в. (но она не исключает и того, что Е. П. мог познакомиться с ними в Ростове). В заглавии Похвального слова Сергию Радонежскому Е. П. назван «учеником его». Пахомий Серб в послесловии к Житию Сергия говорит сверх того, что Е. П. «много лет, паче же от самого взраста юности», жил вместе с Троицким игуменом. Более определенно можно сказать только, что в 1380 г. Е. П. был в Троице-Сергиевой лавре и был тогда уже взрослым, грамотным, опытным книжным писцом и графиком, а также склонным к записям летописного характера наблюдательным человеком: сохранился написанный им там в это время Стихирарь - ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 22 (1999) - с целым рядом содержащих его имя приписок, в том числе о происшествиях 21 сентября 1380, тринадцатого дня после Куликовской битвы (приписки изданы И. И. Срезневским). Когда умер Сергий Радонежский (1392 г.), Е. П. начал делать записи о нем. Видимо, в 90-х гг. Е. П. переселился в Москву. Но весной 1395 г., в момент смерти в Москве Стефана Пермского, он отсутствовал там. Написанное как будто под свежим впечатлением от смерти Стефана Пермского «Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа» принято датировать 1390-ми гг. Но твердых оснований для такой датировки, исключающей начало XV в., нет. Е. П. пишет, что он старательно повсюду собирал сведения о Стефане и составлял собственные воспоминания. Эти свои расспросы Е. П. вел и писал, очевидно, в Москве, в Пермь не ездя (иначе, я думаю, он об этом сказал бы). Себя он называет в тексте «худым и недостойным убогим иноком», «иноком списающим», в позднейшем же заглавии назван «преподобным в священноинокых»; так что возможно, что в священники он был рукоположен позже написания «Слова о житии и учении» Стефана Пермского. Е. П. отмечает, что взялся за работу над этим «Словом» с большой охотой, «желанием обдержим... и любовию подвизаем», что и подтверждает очень живая и хроматически богатая тональность произведения и авторская щедрость на разные, казалось бы, необязательные экскурсы (например, о месяце марте, об алфавитах, о развитии греческой азбуки). Местами в его тексте сквозит ирония (над собой, над церковными карьеристами, над волхвом Памом). В свою речь и в речь своих персонажей, в том числе язычников, Е. П. обильно вкладывает библейские выражения. Всего в «Слове о житии и учении» Стефана Пермского насчитывается 340 цитат, из которых 158 - из Псалтири. Иногда Е. П. составляет очень длинные цепи из одних цитат. Замечено (Ф. Вигзелл), что цитирует он при этом не буквально точно, по памяти, не боясь изменять грамматическое лицо, если это ему зачем-то нужно, и свободно приспосабливать цитируемый текст к своему ритму речи, не поступаясь, однако же, его смыслом. Иногда в тексте Е. П. встречаются как бы пословицы («Видение бо есть вернейши слышаниа», «акы на воду сеяв»). Во вкусе Е. П. игра словами вроде «...епископ «посетитель» наричется, - и посетителя посетила смерть». Он очень внимателен к оттенкам и смысловой, и звуковой, музыкальной стороны слова и иногда, будучи как бы остановлен каким-то словом или вспыхнувшим чувством, вдруг пускается в искусные вариации на тему этого слова и как бы не может остановиться. Образцы такого рода риторических вариаций, восходящих к античному приему «Горгиевой схемы», Е. П. мог видеть как в переводной литературе, так и в оригинальной южнославянской (например, в Житии св. Симеона, написанном в XIII в. сербом Доментианом, и в произведениях так называемой тырновской школы патриарха Евфимия). Е. П. пишет о себе - конечно, риторически-самоуничижительно - как о неуче с точки зрения античной образованности, но широкое использование им восходящих к античности приемов искусства слова показывает, что он прошел хорошую риторическую школу либо в ростовском «Затворе», либо у южных славян, либо в Византии у греков. Используя, например, прием гомеотелевтона (созвучия окончаний) и гомеоптотона (равнопадежья), откровенно ритмизуя при этом текст, он создает без всякого перехода от обычной прозы, в прозаическом окружении, периоды, приближающиеся, на современный взгляд, к стихотворным. Такого рода панегирические медитации (В. П. Зубов, О. Ф. Коновалова сравнивают их с книжным художественным орнаментом) находятся обычно в тех местах, где речь касается чего-то, возбуждающего у автора чувство вечного, невыразимое обычными словесными средствами. Подобные периоды бывают перенасыщены метафорами, эпитетами, сравнениями. Причем при сравнениях (отмечает О. Ф. Коновалова) имеется в виду обычно не реальное сходство чего-то с объектом речи, а библейское по происхождению символическое значение предмета. Синонимы, метафорические эпитеты, сравнения иногда выстраиваются, как и цитаты из Писания, в длинные цепи. Именно «Слово о житии и учении» Стефана Пермского в первую очередь позволяет говорить о Е. П. как о русском писателе, в творчестве которого стиль «плетения словес» достиг наивысшего развития. По композиции «Слово о житии и учении» делится на введение, основное повествование и риторическое завершение. Основное повествование членится на 17 главок, каждая со своим названием («Молитва», «О церкви Пермстей», «Поучение», «О прении волхва» и др.). Заключительный раздел в свою очередь имеет четыре части: «Плачь пермьскых людей», «Плачь церкви Пермьскиа, егда овдове и плакася по епископе си», «Молитва за церковь» и «Плачеве и похвала инока списающа». Из них «Плачь пермьскых людей» содержит наибольшее количество конкретных исторических сведений и наиболее близок к летописным плачам. В «Плаче церкви» сильнее фольклорные мотивы типа похоронных плачей вдов и невест. В целом в этой заключительной части Слова различают три стилистических слоя: фольклорный, летописный и традиционный для житий похвальный. Композиция Слова со всеми ее особенностями принадлежит, судя по всему, самому Е. П.: предшественников и последователей этого Слова по композиции среди греческих и славянских житий не обнаружено. Будучи выдающимся произведением по своим литературным качествам, Слово о Стефане Пермском является также ценнейшим историческим источником. Наряду со сведениями о личности Стефана Пермского оно содержит важные материалы этнографического, историко-культурного и исторического характера о тогдашней Перми, о ее взаимоотношениях с Москвой, о политическом кругозоре и эсхатологических представлениях самого автора и его окружения. Примечательно это «Слово» отсутствием в его содержании каких бы то ни было чудес. При том, однако же, оно ни в коем случае не являет собой и биографию в современном смысле слова. Лишь мимоходом, например, мы узнаем, что Стефан был хорошо знаком с великим князем Василием I Дмитриевичем и митрополитом Киприаном и пользовался их любовью, но когда и как он с ними познакомился - неизвестно; также между прочим - из плача пермских людей - становится известно, что какие-то москвичи уничижительно звали Стефана Храпом, но как возникло и с чем связано это прозвище, - тоже неизвестно. Главное, на чем сосредоточивает Е. П. внимание, - это учеба Стефана, его умственные качества и его труды по созданию пермской грамоты и пермской церкви. Е. П. хвалит Стефана за упорность в учении, отмечая, что тот, обладая острым и быстрым умом, тем не менее мог долго вникать в каждое слово изучаемого текста, но при этом быстро, искусно, красиво и трудолюбиво писал книги. Е. П. отмечает с похвалой, что Стефан научился всей внешней философии и книжной мудрости, что он знал греческий и пермский языки; что он создал новый письменный язык, пермскую грамоту, и перевел книги с русского и греческого языков на пермский и обучил этой грамоте по этим книгам пермяков; что он научил их петь гимны на пермском языке; что он спасал их от голода, привозя хлеб из Вологды; за то, наконец, что он защищал свою паству от жестокостей московской администрации и от новгородских разбойников. «Слово о житии и учении» Стефана Пермского дошло до нас в рукописях и в полном виде (старейший или один из старейших списков - ГПБ, собр. Вяземского, № 10, 1480 г.; всего известно около двадцати списков XV-XVII вв.), и в так или иначе сокращенном, в том числе кратком проложном (всего известно более тридцати списков по-разному сокращенного текста Слова). В XVI в. митрополит Макарий включил «Слово о житии и учении» в Великие Минеи Четии под 26 апреля (Успенский список: ГИМ, Синод. собр., № 986, л. 370-410). Живя в Москве, Е. П. был знаком с Феофаном Греком, любил к нему ходить беседовать, и тот, как он пишет, «великую к моей худости любовь имеяше». В 1408 г., во время нашествия Едигея, Е. П. со своими книгами бежал в Тверь, где нашел покровителя и собеседника в лице архимандрита Спасо-Афанасьева монастыря Корнилия, в схиме Кирилла. Спустя шесть лет архимандрит Кирилл вспомнил о виденных им в Евангелии Е. П. четырех необычных миниатюрах с изображением константинопольского храма святой Софии («воспомянул ми в минувшую зиму», - пишет Е. П.). В ответ на это в 1415 г. Е. П. и написал ему свое послание, сохранившееся в единственном списке - ГПБ, Солов. собр., № 1474/15, л. 130-132 (XVII-XVIII вв.). В этом послании или отрывке, озаглавленном «Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу», речь идет о Феофане Греке как об авторе рисунка, скопированного Е. П. в своем Евангелии и заинтересовавшего Кирилла. Е. П. высоко оценивает ум, образованность Феофана и его искусство. Только из этого послания известно, что Феофан Грек расписал более сорока каменных церквей в Константинополе, Халкидоне, Галате, Кафе, Великом и Нижнем Новгородах, в Москве, а также «каменную стену» (казну, полагает Н. К. Голейзовский) у князя Владимира Андреевича к терем у великого князя Василия Дмитриевича. Е. П. отмечает также необычайную свободу поведения художника во время творчества, - что он, работая, никогда не смотрел на образцы, беспрестанно ходил и беседовал, причем ум его не отвлекался от его живописи. При этом Е. П. иронизирует над скованностью и неуверенностью «нециих наших» иконописцев, неспособных оторваться от образцов. В этом письме Е. П. между прочим называет себя «изографом», а из того факта, что он скопировал рисунок Феофана Грека, ясно, что по крайней мере книжным графиком-миниатюристом он был. В 1415 г. Е. П. уже не жил в Москве («егда живях на Москве», - пишет он в послании Кириллу Тверскому). Скорее всего он уже вернулся тогда в Троице-Сергиеву лавру, так как в 1418 г. закончил требовавшую его присутствия там работу над житием основателя лавры, Сергия Радонежского (в начале этого жития Е. П. отмечает: «...таковый святый старець пречюдный и предобрый отнеле же преставися 26 лет преиде»). Вероятно, в это время, если не ранее, Е. П., как пишет Пахомий Серб, «бе духовник в велицей лавре всему братству». Житие Сергия Радонежского - еще большее по объему произведение, чем Слово о Стефане Пермском. По композиции оно схоже с тем: основная часть повествования предваряется вступлением и тоже разбита на отдельные главки с особыми названиями (всего их здесь тридцать), а завершается все Житие «Словом похвалным преподобному отцу нашему Сергию. Сътворено бысть учеником его, священноиноком Епифанием». По своей тональности и тематике это житие гораздо ровнее и спокойнее, чем «Слово о житии и учении» Стефана Пермского. Здесь нет таких, как там, экскурсов «в сторону», меньше иронии; почти нет ритмизированных периодов с гомеотелевтонами, гораздо меньше игры со словами и синонимических амплификаций, но все же они есть; нет «плачей», есть в конце лишь «Молитва». Чувствуется, что произведение написано гораздо более спокойным, чем «Слово о житии и учении», человеком. Однако же у них много и общего. Совпадают многие цитаты из Писания, выражения, образы. Сходно критическое отношение к действиям московской администрации на присоединяемых землях. Е. П. обращает здесь иногда прямо-таки пристальное внимание на чувственно воспринимаемую сторону предметов (очень ярки, например, описание полученных в монастыре после голода хлебов и перечисление красочных и роскошных дорогих тканей). Будучи тоже одной из вершин русской агиографии, Житие Сергия Радонежского, как и Слово о Стефане Пермском, является ценнейшим источником сведений о жизни Московской Руси XIV в. Оно содержит большое количество имен, начиная от людей, переселившихся вместе с родителями Сергия из Ростовской области в Радонеж, и кончая митрополитом и великим князем московским, появляющимися в некоторых его эпизодах. В отличие от «Слова о житии и учении» это житие полно чудесами. В середине XV в. дополнил его в части посмертных чудес, но также кое в чем и сократил и перекомпоновал Пахомий Серб. Полагают даже, что Житие не сохранилось в совершенно чистом первоначальном виде. Оно дошло до нас в нескольких редакциях, соотношение которых до сих пор полностью не изучено. В редакции, которую Н. С. Тихонравов считал первоначальной, Ю. Алиссандратос обнаружила симметрическое расположение тем. В XVI в. митрополитом Макарием Житие было включено под 25 сентября в ВМЧ. Оно подвергалось неоднократным переделкам и после Пахомия Серба (подробнее см. в статье Житие Сергия Радонежского). Помимо заканчивающей Житие похвалы Сергию Радонежскому, Е. П. приписывается и вторая похвала Сергию под названием «Слово похвално преподобному игумену Сергию, новому чудотворцу, иже в последних родех в Руси возсиявшему и много исцелениа дарованием от бога приемшаго». На основании слов Е. П. в Житии Сергия Радонежского о племяннике того Феодоре Ростовском («Прочая же его деаниа инде напишутся, яко убо иного времени подобна требующа слово») можно думать, что он по крайней мере замышлял написать Житие Феодора, но нам оно неизвестно. К «Слову о житии и учении» Стефана Пермского и к Житию Сергия Радонежского (особенно к Слову) многими чертами близко «Слово о житьи и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьского». Первой это отметила В. П. Адрианова-Перетц, но сама она склонилась к мнению, что автор подражал Е. П. и писал, стало быть, не ранее 20-х гг. XV в. А. А. Шахматов и С. К. Шамбинаго рассматривали Слово как произведение XIV в. А. В. Соловьев остался на этой точке зрения и, сравнив следом за В. П. Адриановой-Перетц литературные приемы двух Слов, пришел к выводу, что оба они написаны одним автором. Он оценил Слово о князе как самое блестящее произведение литературы конца XIV в. и заключил, что Е. П. написал его прежде «Слова о житии и учении» Стефана Пермского. Но М. А. Салмина и М. Ф. Антонова вернулись к точке зрения В. П. Адриановой-Перетц, одна - на том основании, что Слово о Дмитрии Донском впервые появилось, по ее мнению, в так называемом «своде 1448 г.» (гипотетическом источнике Летописей Софийской I и Новгородской IV), другая - потому, что «неопровержимых фактов, свидетельствующих об авторстве одного лица - Епифания», обнаружить она не смогла, но заметила явные стилистические параллели Слову в HIVЛ - в Повести о нашествии Тохтамыша (1382 г.), в философско-поэтическом сопровождении Духовной грамоты митрополита Киприана (1406 г.), в сообщениях о параличе и смерти тверского епископа Арсения (1409 г.) и в предисловии к рассказу о преставлении тверского князя Михаила Александровича (ранее С. А. Богуславский и С. К. Шамбинаго отмечали сходство стиля этого предисловия и сочинений Е. П., см.: История русской литературы. М.; Л., 1945, т. 2, ч. 1, с. 238, 245-246). После этого в тексте Слова было замечено случайно в него попавшее Письмо автора к заказчику, а в композиции этого Письма - черты сходства с композицией произведений Е. П. - Жития Сергия Радонежского и Письма к Кириллу Тверскому; при этом был разъяснен и непонятый ранее период текста Слова, в который вклинилось Письмо; оказалось, что, играя смысловыми планами речи, автор намекает на какое-то связанное с князем зло и дает понять, что предпочитает о нем умолчать. Это место обнаруживает его знакомство с «Диоптрой» Филиппа Пустынника (и тот же ведущий к «Диоптре» прием оказывается использован в поэтическом сопровождении Духовной грамоты митрополита Киприана). Были отмечены также стилистические параллели между надписанными произведениями Е. П. и московской летописью (характеристика Дионисия Суздальского, Повесть о Митяе-Михаиле) и указан случай специфического для Е. П. использования слова «посетитель» в грамоте митрополита Фотия. В итоге оказалось возможным (Г. М. Прохоров), что Е. П. был при митрополите Киприане причастен к ведению московского летописания и выполнял литературные заказы для общерусского свода; в частности, написал «Слово о житьи и о преставлении великого князя» (древнейший вид текста сохранился в списке XV в. в ГПБ, F.IV.603); а при митрополите Фотии выполнял роль писателя-секретаря. Умер Е. П. не позже 1422 г., времени открытия мощей Сергия Радонежского (об этом он еще не знает).

Изд.: Житие преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергия Радонежского и всея России чудотворца: (По лицевому списку Троице-Сергиевой лавры XVI в.). Сергиев Посад, 1853; Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшего в Перми епископа // ПЛ. СПб., 1862, вып. 4, с. 119-171; Послание Епифания к преподобному Кириллу 1413 г. / Изд. А. И. Никифоровым // ПС, 1863, т. 3, с. 323-328; Срезневский. Памятники, стб. 240-241; Житие и подвизи преподобнаго и богоноснаго отца нашего игумена Сергиа чюдотворца, и малоисповедание от божественых чюдес его, списано учеником его, священноиноком Епифанием // ВМЧ, Сентябрь, дни 25-30. СПб., 1883, стб. 1463-1563; В той же день (25 сентября) Слово похвально преподобному отцю нашему Сергию, сотворено бысть учеником его, священноиноком Епифанием // Там же, стб. 1563-1578; Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия чудотворца и Похвальное ему слово, написанные учеником его Епифанием в XV в. / Сообщил архим. Леонид. Печатаются по Троицким спискам XVI в. с разночтениями из Синодального списка Макарьевских Четиих-Миней. СПб., 1885 (ПДПИ, № 58); Сказание Епифания мниха о пути к Иерусалиму под ред. архим. Леонида // ППС, СПб., 1887, т. 5, вып. 3 (15), с. I-III, 3-6; Тихонравов Н. С. Древние Жития преподобного Сергия Радонежского. М., 1892 (2-е изд. М., 1916; репринт: Die Legenden des heiligen Sergij von Radonež. Nachdruck der Ausgabe von Tichonravov. Mit einer Einleitung und einer Inhaltsübersicht von L. Müller. München, 1967); Житие св. Стефана, епископа Пермского написанное Епифанием Премудрым / Изд. Археограф. ком., под ред. В. Г. Дружинина. СПб., 1897 (переизд. с введ. Д. Чижевского: Apophoreta Slavica. The-Hague, 2, 1959); Месяца апреля 26 день. Преподобнаго во священноиноких отца нашего Епифаниа счинено бысть Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа // ВМЧ, Апрель, дни 22-30. М., 1915, стб. 988-1109; Грабарь И. Э. 1) Феофан Грек // Казан. музейн. вестн., 1922, № 1, с. 5-6; 2) Феофан Грек: (Очерк из истории древнерусской живописи) // О древнерусском искусстве. М., 1966, с. 78-82; Письмо Епифания к другу своему Кириллу / Пер. с др.-рус. и ком. А. И. Некрасова // Мастера искусства об искусстве. Т. 4. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов. М.; Л., 1937, с. 15-18; Епифаний Премудрый: Перевод с др.-рус. И. Г. Добродомова / Сост., предисл. и примеч. Н. К. Голейзовского // Мастера искусства об искусстве. Т. 6. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов. М., 1969, с. 26-30; Строков А., Богусевич В. Новгород Великий. Л., 1939, с. 108-110; Лазарев В. Н. Феофан Грек и его школа. М., 1961, с. 113-114; Послание Епифания Кириллу Тверскому / Подг. текста, пер. на соврем. рус. яз. и ком. О. А. Белобровой // Изборник: (Сборник произведений литературы Древней Руси). М., 1969, с. 398-403, 750-751; Житие преподобнаго и богоноснаго отца нашего, игумена Сергиа чюдотворца. Списано бысть от Премудрейшаго Епифаниа / Подг. текста и ком. Д. М. Буланина, пер. на соврем. рус. яз. М. Ф. Антоновой и Д. М. Буланина // ПЛДР. XIV - сер. XV в. М., 1981, с. 256-429, 570-579; Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшаго к некоему другу своему Кириллу / Подг. текста, пер. на соврем. рус. яз. и ком. О. А. Белобровой // Там же, с. 444-447, 581-582.

Лит.: Филарет. Обзор. Харьков, 1859, с. 119-120; Ключевский В. О. 1) Образцовые писатели русских житий в XV в. - ПО, 1870, № 8, с. 188-208; 2) Древнерусские жития, с. 88-132, 247, 351; Арсений и Иларий. Описание славянских рук. б-ки Св.-Троиц. Сергиевой лавры. М., 1878, ч. 1, с. 36-37: Барсуков. Источники агиографии, стб. 511-521, 544-548; Леонид [Кавелин]. Сведение о славянских рукописях, поступивших из книгохранилища Св. Троице-Сергиевой лавры в библиотеку Троицкой духовной семинарии в 1747 г. М., 1887, вып. 1, с. 22, 49, 75; М., 1887, вып. 2, с. 40, 41, 105; Белокуров С. А. Преподобный Сергий Радонежский и Троице-Сергиева лавра в русской литературе. М., 1892; Зелинский И. Епифаний Премудрый как автор житий // Тр. Киев. дух. акад., 1897, № 3, с. 230-232; Чуриловский И. Ф. Записки о рукописях Чудовского монастыря, содержащих Житие Стефана Пермского // ЛЗАК, 1901, т. 12, Извлечения из протоколов, с. 32-36; Епифаний Премудрый // ПБЭ. Пг., 1905, т. 5, стб. 483-484; Голубинский Е. Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. 2-е изд. М., 1909; Седельников А. Д. Из области литературного общения в начале XV в.: (Кирилл Тверской и Епифаний «Московский») // ИОРЯС. Л., 1926, т. 31, с. 159-176; Мартюшев А. М. «Епифаниева» повесть как исторический документ о коми народе: (Матер. к истории коми народа) // Зап. О-ва изуч. Коми края. Усть-Сысольск, 1929, вып. 2, с. 12-34; История русской литературы. М.; Л., 1945, т. 2, ч. 1, с. 235-238; Адрианова-Перетц В. П. Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго // ТОДРЛ. М.; Л., 1947, т. 5, с. 82-89, 91; Борисевич Л. С. 1) Памятники московской литературы XIV - начала XV в. (1326-1418). Автореф. канд. дис. Тюмень, 1951; 2) Политические тенденции в московских «житиях» XIV в. // Учен. зап. Шахтин. пед. ин-та, 1957, т. 2, вып. 1, с. 53-63; Зубов В. П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб: К вопросу о редакциях Жития Сергия Радонежского // ТОДРЛ. М.; Л., 1953, т. 9, с. 145-158; Лазарев В. Н. Живопись и скульптура Новгорода: XIV век // История русского искусства. М., 1954, т. 2, с. 150-154; Лихачев Д. С. 1) Изображение людей в житийной литературе конца XIV-XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1956, т. 12, с. 105-115; 2) Человек в литературе Древней Руси. М.; Л., 1958, с. 80-103; 2-е изд. М., 1970, с. 72-92; 3) Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России. М., 1958 (то же в кн.: Исследования по славянскому литературоведению и фольклористике. М., 1960, с. 95-151); 4) Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV - начало XV в.). М.; Л., 1962; 5) Предвозрождение на Руси в конце XIV - первой половине XV в. // Литература эпохи Возрождения и проблемы всемирной литературы. М., 1967, с. 136-182; Воронин Н. Н. 1) Литературные источники в творчестве древнерусских зодчих // ТОДРЛ. М.; Л., 1957, т. 13, с. 364-374; 2) Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв. Т. 2. XIII-XV столетия. М., 1962, с. 184, 415-420; Коновалова О. Ф. 1) К вопросу о литературной позиции писателя конца XIV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1958, т. 14, с. 205-211; 2) Сравнение как литературный прием в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым: (Из наблюдений над стилем панегирической литературы XIV-XV вв.) // Сборник статей по методике преподавания иностранных языков и филологии. Каф. иностр. яз. и филол. Ленингр. технол. ин-та холодильной промышленности. Л., 1963, вып. 1, с. 117-137; 3) Похвальное слово в «Житии Стефана Пермского»: (Форма и некоторые стилистические особенности) // Там же. Л., 1965, вып. 2, с. 98-111; 4) «Плетение словес» и плетеный орнамент конца XIV в.: (К вопросу о соотнесении) // ТОДРЛ. М.; Л., 1966, т. 22, с. 101-111; 5) Принцип отбора фактических сведений в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. М.; Л., 1969, т. 24, с. 136-139; 6) Об одном типе амплификации в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. М.; Л., 1970, т. 25, с. 73-80; 7) Панегирический стиль русской литературы конца XIV - начала XV в.: (На материале Жития Стефана Пермского, написанного Епифанием Премудрым. Автореф. канд. дис. Л., 1970; 8) Изобразительные и эмоциональные функции эпитета в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 325-334; 9) Конструктивное и стилистическое применение цитат в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым // Zeitschrift für Slawistik, 1979, Bd 24, Heft 4, S. 500-509; 10) К вопросу о традиционной схеме и сюжетном повествовании в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым // Wissenschaftliche Zeitschrift der Ernst-Moritz-Arndt-Universitat Greifswald, 1982, Jhrg 31, H. 1, S. 27-29; Соловьев А. В. Епифаний Премудрый как автор «Слова о житии и преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» // ТОДРЛ. М.; Л., 1961, т. 17, с. 85-106; Dane М. М. Epiphanius’ Image of St. Stefan // Canadian Slavonic Papers. Toronto, 1961, t. 5, p. 72-86; Будовниц. Словарь, с. 71, 102, 237; Голейзовский Н. К. 1) Заметки о творчестве Феофана Грека // ВВ. М., 1964, т. 24, с. 139-149; 2) Епифаний Премудрый о фресках Феофана Грека в Москве // Там же, М., 1973, т. 35, с. 221-225; Дмитриев Л. А. 1) Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1964, т. 20, с. 72-89; 2) Сюжетное повествование в житийных памятниках конца XIII-XV вв. // Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 208-262; Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике. Вып. 1. Введение, теория стиха. Тарту, 1964 (Учен. зап. Тарт. унив., вып. 160. Тр. по знаковым системам, т. 1), с. 75-76; Мulić М. Pletenije sloves i hesihasum. - Radovi Zavoda za slavensku filologiju. Zagreb, 1965, t. 7, s. 141-156; Белоброва О. А. О некоторых изображениях Епифания Премудрого и их литературных источниках // ТОДРЛ. М.; Л., 1966, т. 22, с. 91-100; Vaillant A. Notes sur la Vie d’Etienne de Perm // Revue des études slaves, 1966, t. 45, p. 33-37; Holthusen J. Epifanij Premudryj und Gregor von Nyssa (Ein Beitrag zur Erforschung der enkomiastischen Literatur bei den Slaven) // Festschrift für Margarete Woltner zum 70. Geburstag. Heidelberg, 1967, S. 64-82; Флоря Б. Н. Коми-Вымская летопись // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967, с. 218-231; Мansоn J. P. Studies in Russian Hagiography During the Period of the Second South Slavic Influence. Ph. D. Dissertation, Harvard University, 1968; Салмина М. А. «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» // ТОДРЛ. М.; Л., 1970, т. 25, с. 81-104; Wigzеll F. 1) Цитаты из книг Священного писания в сочинениях Епифания Премудрого // ТОДРЛ, Л., 1971, т. 26, с. 232-243; 2) Convention and Originality in the Life of Stefan of Perm: a Stilistic Analysis // Slavonic and East European Review, London, 1971, vol. 49, N 116, July, p. 339-355; Appel O. Die Vita des hl. Sergij von Radonež: Untersuchungen zur Textgeschichte. München, 1972; Гриxин В. А. 1) Принципы воплощения нравственного идеала в сочинениях Епифания Премудрого // Вестн. Моск. унив. Филол., 1973, № 4, с. 15-23; 2) Сюжет и авторские принципы повествования в агиографических произведениях Епифания Премудрого // Сб. статей аспирантов и соискателей: Филол. сб. Мин. высшего и среднего специального образования. Каз. ССР, 1973, № 12, с. 79-86; 3) Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV-XV вв. М., 1974; 4) Творчество Епифания Премудрого и его место в древнерусской культуре конца XIV - начала XV в. Автореф. канд. дис. М., 1974; 5) Жанровое своеобразие агиографических сочинений Епифания Премудрого // Проблемы типологии и истории русской литературы. Пермь, 1976 (Учен. зап. Прм. ун-та, т. 304), с. 193-213; Антонова М. Ф. 1) «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго»: (Вопросы атрибуции и жанра) // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 140-154; 2) Некоторые особенности стиля Жития Стефана Пермского // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 34, с. 127-133; 3) Кирилл Туровский и Епифаний Премудрый // ТОДРЛ. Л., 1981, т. 36, с. 223-227; Петканова-Тотева Д. Нови черти на похвалното слово през XIV-XV в. // Търновска книжовна школа, 1371-1391. София, 1974, с. 89-112; Кitсh F. М. The Literary Style of Epifanij Premudryj Pletenije sloves. München, 1976; Поп Р. Несколько замечаний о литературном методе Епифания Премудрого // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976, с. 88-94; Ziоlkоwski М. С. The Style and Autorschip of the Discourse on Dmitrij Ivanovic Donskoj. Ph. D. Dissertation, Yale University, 1978; Alissandratos J. 1) Medieval Slavic and Patristic Eulogies. Firenze, 1982, p. 40-42, 68-69, 72-73, 80-88, 101; 2) Симметрическое расположение эпизодов одной редакции «Жития Сергия Радонежского» // American Contributions to the Ninth International Congress of Slavists, Kiev, September 1983. Vol. 2. Literature, Poetics, History. Columbus, Ohio, 1983, p. 7-17; 3) Следы патриотических типов похвал в Житии Стефана Пермского // Древнерусская литература. Источниковедение. Л., 1984, с. 64-74; Прохоров Г. М. 1) Непонятный текст и Письмо к заказчику в «Слове о житьи и о преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя Рускаго» // ТОДРЛ. Л., 1985, т. 40, с. 229-247; 2) Епифаний Премудрый // Там же, с. 77-91 (совместно с Н. Ф. Дробленковой); Памятники переводной и русской литературы XIV-XV вв. Л., 1987, с. 92-102, 110-120, 150-154.

Доп.: Байчева М. 1) Канонът и природата в агиографията през XIV-XV в.: (Григорий Цамблак и Епифаний Премъдри) // Търновска книжовна школа. София, 1984, т. 3, Григорий Цамблак: Живот и творчество, с. 151-160; 2) Проблемът за светския подвиг на героите в «Похвално слово за Евтимий» от Григорий Цамблак и «Житие на Стефан Пермски» от Епифаний Премъдри // Там же. София, 1985, т. 4; Културно развитие на Българската държава. Краят на XII-XIV в., с. 41-46.

Н. Ф. Дробленкова (библиография), Г. М. Прохоров

ЕРМОЛАЙ-ЕРАЗМ

Ермолай-Еразм (Ермолай Прегрешный) (XVI в.) - писатель и публицист. Литературное творчество его относится к 40-60-м гг. XVI в., расцвет падает на середину века. Биографические сведения о нем скудны и устанавливаются, главным образом, на основании его собственных сочинений. В 40-е гг. Е.-Е. жил в Пскове, в конце 40-х - начале 50-х оказался в Москве. Как полагают ученые, именно его упоминает Летопись Никоновская под 1555 г. среди лиц, участвовавших вместе с митрополитом Макарием при поставлении Гурия епископом казанским: «протопоп Спасской з дворца Ермалай» (ПСРЛ, СПб., 1904, т. 13, с. 250). В 60-х гг. он постригся в монахи под именем Еразма. И успех церковной карьеры, и дальнейшие неудачи и разочарования Е.-Е. были определены его писательской деятельностью. На Е.-Е. как писателя обратили внимание в 1546 г., когда он находился в Пскове. Это устанавливается на основании его послания царскому книгочию Кир-Софронию (издано Леонидом), в котором говорится следующее: «Тебе же, возлюбленный брате, Кир-Софроние, пишу сие списание ради твоего словеси, егда отъедеши со царем от наших псковских предел в царствующий град Москву, понуди нас восписати о потребных твоему христолюбию» (рук. ГПБ, Q.XVII.67). Видимо, знакомство Е.-Е. с Кир-Софронием произошло осенью 1546 г., во время посещения Иваном Грозным Пскова (на это обратил внимание А. А. Зимин в кн. «Пересветов и его современники», с. 116). На запрос Кир-Софрония Е.-Е. отослал написанную им «Зрячую пасхалию» (не опубликована). Переезд Е.-Е. в Москву и получение им должности протопопа дворцового собора надо скорее всего связывать с привлечением к нему внимания как образованному писателю. В это время как раз под руководством митрополита Макария особенно интенсивно работал большой круг церковных писателей по созданию жизнеописаний русских святых. Макарий, по всей видимости, привлек к этой работе и Е.-Е. По поручению его Е.-Е. было написано по крайней мере три произведения. В своем «Молении к царю» Е.-Е. сообщает: «благословением превеликаго всея России архиерея, Макария митрополита, составих три вещи от древних драги» (Шляпкин. Ермолай Прегрешный новый писатель эпохи Грозного, с. 566). Мнения ученых не совпадают, о каких именно трех произведениях говорит здесь Е.-Е. Если считать, что в них говорится об историческом прошлом («от древних»), можно из числа произведений Е.-Е. выбрать Повесть о Петре и Февронии и Повесть о епископе Василии. Тематика их связана с историческим прошлым Руси. Кроме того, они удовлетворяют и второму признаку, названному Е.-Е., - появление рассказов с муромской тематикой обусловлено было писательской деятельностью в связи с собором 1547 г., на котором были канонизированы муромские святые: поэтому и можно думать, что написаны они были по поручению митрополита Макария. Повесть о Петре и Февронии была написана как жизнеописание муромских святых Петра и Февронии, а содержание Повести о епископе Василии было использовано в Житии Константина, муромского князя, и его сыновей. Вопрос о третьем произведении остается спорным. Время работы над этими произведениями было для Е.-Е. наиболее благоприятным и для его творчества, и в его церковной карьере, но оно оказалось очень непродолжительным. Уже в «Молении к царю» (напечатано И. А. Шляпкиными в кн. Р. П. Дмитриевой), которое исследователи датируют концом 40-х - началом 50-х гг., Е.-Е. жалуется на притеснения и враждебное отношение к себе со стороны царских вельмож. Видимо, скоро и со стороны Макария произошло охлаждение к его писательскому таланту. Макария явно не удовлетворили написанные Е.-Е. произведения на муромскую тему. Он не захотел включать Повесть о Петре и Февронии в составлявшийся в это время новый сборник Великих Миней Четиих, а текст Повести о епископе Василии был значительно переработан, прежде чем его использовали в составе Жития князя Константина, которое было написано другим автором, видимо, в 1554 г. Е.-Е. хотя и находился в непосредственном общении с влиятельными церковными и политическими деятелями своего времени, но ни к какой определенной группировке не принадлежал, он был одинок. Исследователи, рассматривая общественно-политические и религиозные воззрения Е.-Е., не могут причислить его к какому-либо существовавшему в то время идейно-политическому направлению. В его сочинениях, с одной стороны, прослеживаются идеи, близкие нестяжателям, с другой - исследователи отмечают наличие концепции иосифлян в вопросе о соотношении церковной и царской власти. Не имея поддержки со стороны какой-либо определенной политической группировки, он сам не смог сыграть сколь-либо значительной церковно-политической роли. Возлагаемые Е.-Е. большие надежды на царя как на главную силу в установлении и социальной справедливости, и его личной судьбы не оправдались. Преодолеть создавшуюся неблагоприятную обстановку, на которую Е.-Е. жаловался царю, видимо, не удалось. Примерно в начале 60-х гг. он постригся в монахи, о чем свидетельствует появившееся второе имя в списках некоторых его произведений («Ермолай, во иноцех Еразм»). Имя его как писателя было известно еще в 60-е гг., но позже о нем забывают и произведения его переписываются как анонимные. Благодаря счастливой случайности в настоящее время мы имеем сравнительно полное представление о творчестве Е.-Е.: произведения его (за исключением посланий) дошли до нас в двух сборниках, написанных самим автором. Один из сборников был составлен в 50-х гг. (рук. ГПБ, Солов. собр., № 257 (307)), второй относится к 60-м гг. и написан Е.-Е. после принятия им монашества (рук. ГПБ, Соф. собр., № 1296). Сопоставление состава сборников показывает, что, став монахом, Е.-Е. отошел от общественно-политической жизни и сосредоточил свое внимание на проблемах церковной догматики. Однако надо отметить, что от идей, изложенных в «Правительнице», он не отказался: переписывая это произведение во второй сборник своих сочинений, он внес в него некоторые дополнения фактического порядка. Наиболее важным публицистическим произведением Е.-Е. и является его трактат «Благохотящим царем правительница», который был направлен им царю с предложением проведения социальных реформ. Это произведение датируется серединой века, мнения исследователей расходятся самое большее в два-три года. Трактат содержит проект податных реформ и переустройства поземельного обеспечения военной службы. Классовая позиция автора в исследовательских работах оценивается по-разному: одни исследователи считают его дворянским идеологом (Т. И. Райнов, И. И. Смирнов, В. П. Адрианова-Перетц, Д. С. Лихачев, Т. А. Колесникова), другие склонны видеть в нем выразителя интересов крестьянства (Р. Ю. Виппер, В. Ф. Ржига, А. С. Орлов, Н. К. Гудзий, А. А. Зимин). Автор «Правительницы» безусловно сочувственно относится к крестьянству как основному создателю благосостояния общества. По его мнению, крестьянство терпит непосильные лишения, более всего притесняемое боярством. Поэтому он предлагает среди прочих реформ и такие, которые могли бы облегчить его тяготы. Е.-Е. призывает царя к действиям на благо всего общества - «ко благополучию всем сущим под ним, не единеми велможами еже о управлении пещис, но и до последних» (Ржига. Литературная деятельность Ермолая-Еразма, с. 193). «Правительница» издавалась в отрывках В. Жмакиным, П. Н. Милюковым, полностью - В. Ф. Ржигой. Эта позиция Е.-Е. в отношении крестьянства тесно связана с идеей гуманности, проводимой им и в других произведениях. Сочетание темы милосердия и христианской любви одновременно с осуждением и неприязненным отношением к вельможам и боярам прослеживается в его сочинениях назидательного содержания («Главы о увещании утешительнем царем, аще хощеши и велмож» - издано А. И. Клибановым, «Поучение к своей душе» - издано И. А. Шляпкиным, добавления второй редакции - В. Ф. Ржигой, «Слово о разсуждении любви и правде и о побеждении вражде и лже»). Надо отметить также, что Е.-Е. стоял на твердых официальных позициях в вопросах церковной догматики и на протяжении многих лет тщательно разрабатывал проблему троичности божества, имеющую в XVI в. принципиально важное значение в споре с еретическими учениями. Не случайно его «Книгу о троице» переписывали рядом с «Просветителем» Иосифа Волоцкого. Но в отличие от Иосифа Волоцкого в спорах с современными ему русскими еретическими вероучениями он участия не принимал. «Книга о троице» и «Зрячая пасхалия» свидетельствуют о его образованности и большой начитанности в церковно-богословской литературе. Е.-Е. был не только публицистом и церковным писателем. Ему принадлежат два упомянутых выше произведения - Повесть о Петре и Февронии и Повесть о рязанском епископе Василии которые можно характеризовать как произведения художественной прозы. Написанные одновременно, в конце 40-х гг., они имеют много общих черт: источниками для них послужили муромские легенды, и изложены они в общей стилистической манере. Но имеются и различия. Повесть о епископе Василии написана предельно сжато, сюжет в ней изложен четко, но детали его не разработаны. Она издавалась неоднократно - в «Летописях» Н. С. Тихонравова, ПЛ, в кн. Р. П. Дмитриевой. Совершенства в разработке сюжета (ясности в передаче главной мысли, конкретности деталей, четкости диалогов, имеющих большое значение в развитии сюжета, композиционной завершенности) Е.-Е. достиг в Повести о Петре и Февронии. Определяющим в разработке сюжета оказалось воздействие устного источника, более всего связанного с жанром новеллистической сказки. На Е.-Е. оказало такое большое влияние народное предание о муромском князе и его жене, что он, хорошо образованный церковный писатель, перед которым была поставлена цель дать жизнеописание святых, создал произведение, по существу далекое от житийного жанра. Этот факт выглядит особенно поразительным на фоне той житийной литературы, которая в это же время создавалась в писательском кругу митрополита Макария, к которому, собственно, принадлежал и Е.-Е. Повесть о Петре и Февронии резко отличается от житий, написанных в это время и включенных в ВМЧ, она стоит одиноко на их фоне и ничего не имеет общего с их стилем. К ней скорее можно найти параллели в повествовательной литературе второй половины XV в., построенной на новеллистических сюжетах (Повесть о Дмитрии Басарге, Повесть о Дракуле). В Повести о Петре и Февронии рассказывается история любви между князем и крестьянкой. Сочувствие автора героине, восхищение ее умом и благородством в трудной борьбе против всесильных бояр и вельмож, не желающих примириться с ее крестьянским происхождением, определили поэтическую настроенность произведения в целом. Идеи гуманности, свойственные творчеству Е.-Е., нашли наиболее полное и цельное выражение именно в этом произведении. А. И. Клибанов, рассматривая философские и общественно-политические взгляды писателя, пришел к выводу, что Е.-Е. стоял на позициях чисто христианской гуманности и противостоял принципам гуманизма; он, по мнению исследователя, отрицал личность человека и просил у господствующих милости для угнетенных. Однако Повесть о Петре и Февронии нельзя назвать произведением, точно и безоговорочно иллюстрирующим эти положения; надо признать, что ее автор не умещается в границах этой концепции. Сюжет повести построен на активных действиях двух противостоящих сторон, и только благодаря личным качествам героини она выходит победительницей. Ум, благородство и кротость помогают Февронии преодолеть все враждебные действия ее сильных противников. В каждой конфликтной ситуации противопоставляется высокое человеческое достоинство крестьянки низкому и корыстному поведению ее высокородных противников. Е.-Е. не был связан с каким-либо реформационно-гуманистическим течением, но высказываемые им в этом произведении мысли о значении ума и человеческого достоинства созвучны идеям гуманистов. Повесть о Петре и Февронии является одним из шедевров древнерусской повествовательной литературы, и имя автора ее должно стоять в ряду самых видных писателей русского средневековья. Повесть издавалась неоднократно (в ПЛ, М. О. Скрипилем, в «Изборнике», В. Ф. Ржигой); научное издание памятника осуществлено Р. П. Дмитриевой.

Изд.: Летописи Тихонравова. М., 1859, т. 2, с. 97-99; ПЛ, СПб., 1860, вып. 1, с. 29-38, 27-52; Попов А. Книга Еразма о святой Троице // ЧОИДР. М., 1880, кн. 4, с. I-XIV, 1-124; Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881, Приложения, с. 69-74; Милюков П. Н. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. СПб., 1892, с. 176-179; Леонид. Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания А. С. Уварова. М., 1893, ч. 2, с. 57; Шляпкин И. Ермолай Прегрешный, новый писатель эпохи Грозного // С. Ф. Платонову ученики, друзья и почитатели. СПб., 1911, с. 545-568; Ржига В. Ф. 1) Литературная деятельность Ермолая-Еразма // ЛЗАК. Л., 1926, вып. 33, с. 103-200; 2) «Повесть о Петре и Февронии» в русской литературе конца XVIII в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1957, т. 13, с. 431-436; Скрипиль М. О. Повесть о Петре и Февронии (тексты) // Там же. М.; Л., 1949. т. 7, с. 224-256; Клибанов А. И. Сборник сочинений Ермолая-Еразма // Там же. М.; Л., 1960, т. 16, с. 178-207; Русские повести XV-XVI вв. / Сост. М. О. Скрипиль. Л., 1958, с. 108-115; «Изборник»: (Сборник произведений литературы древней Руси). М., 1969, с. 454-463; Дмитриева Р. П. Особая редакция Повести о Петре и Февронии // Рукописное наследие Древней Руси: По материалам Пушкинского Дома. Л., 1972, с. 192-209; Повесть о Петре и Февронии / Подг. текстов и иссл. Р. П. Дмитриевой. Л., 1979 (рец.: Антопольский Н. - Новый мир, 1980, № 4, с. 269-270; Демкова Н. С. - Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. М., 1981, т. 40, № 2, с. 178-181; Woźniak A. - Slavia orientalis, Warszawa, 1982, roč. 31, N 1-2, S. 79-81); ПЛДР. Кон. XV - 1-я пол. XVI в. М., 1984, с. 626-663.

Лит.: Буслаев Ф. И. Песни древней Эдды о Зигурде и муромская легенда // Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861, т. 1, с. 269-300; Веселовский А. Н. Новые отношения муромской легенды о Петре и Февронии и сага о Рагнаре Лодброке // ЖМНП. СПб., 1871, № 4, отд. II, с. 95-142; Ржига В. Ф. Кто был монах Еразм? // ИОРЯС АН. 1916, кн. 2, с. 5-12; Яворский Ю. А. К вопросу о литературной деятельности Ермолая Еразма, писателя XVI в. // Slavia, 1930, roč. IX, seš. I, s. 57-80; seš. 2, с. 273-299; Скрипиль М. О. 1) Повесть о Петре и Февронии муромских в ее отношении к русской сказке // ТОДРЛ. М.; Л., 1949, т. 7, с. 131-167; 2) «Повесть о Петре и Февронии» и эпические песни южных славян об огненном змее // Научн. бюл. ЛГУ, 1946, № 11-12, с. 35-39; Зимин А. А. 1) Ермолай-Еразм и Повесть о Петре и Февронии // ТОДРЛ. М.; Л., 1958, т. 14, с. 229-233; 2) И. С. Пересветов и его современники. М., 1958, с. 116-120; Лихачев Д. С. 1) Человек в литературе Древней Руси. М.; Л., 1958, с. 104-106; 2) Развитие русской литературы X-XVII вв.: Эпохи и стили. Л., 1973, с. 92; 3) Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси. М., 1980, с. 292-299; Клибанов А. И. 1) Повесть о Петре и Февронии как памятник русской общественной мысли // ИЗ. М., 1959, т. 65, с. 303-315; 2) Реформационные движения в России. М., 1960, с. 236, 284, 288-290, 338-341, 351-353, 368-369; Росовецкий С. К. 1) К вопросу о взаимосвязях Повести о Петре и Февронии и фольклора // Тез. докл. XXI студ. конф. Филол. и ист. Вильнюс, 1968, с. 31-32; 2) К изучению фольклорных источников «Повести о Петре и Февронии» // Вопросы русской литературы. Львов, 1973, вып. 1 (21), с. 83-87; 3) К вопросу о времени создания и авторе Повести о Петре и Февронии // Вiсн. Киïвс. унiв. Сер. филол., 1974, № 16, с. 56-60; 4) «Повесть о Петре и Февронии» в литературном процессе XVII в. // Вопросы русской литературы. Львов, 1974, вып. 1 (23), с. 49-54; 5) Повесть о женитьбе Ивана Грозного на Марии Темрюковне // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник. 1975. М., 1976, с. 30-35; Румянцева В. С. Кружок Стефана Вонифатьева // Общество и государство феодальной России: Сб. статей, посвящ. 70-летию акад. Л. В. Черепнина. М., 1975, с. 184-185; Conrad В. Die Erzählung von Petr und Fevronija: überlegungen zu Textverständnis und Autorabsichten // Gattungsprobleme der älteren slavischen Literaturen Berlin, 1984, S. 35-60.

P. П. Дмитриева

ЕРМОЛИН ВАСИЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ

Ермолин Василий Дмитриевич (2-я пол. XV в.) - московский купец и строительный подрядчик, вероятно, также архитектор и скульптор; автор послания, возможно, был причастен к летописанию. Богатый купеческий род Ермолиных (ведший свою генеалогию от некоего Васки, возможно, пришедшего в Москву из Западной Руси) был связан свойством с боярским родом Сорокоумовых-Глебовых; на дочери Е. был женат представитель этого рода Дмитрий Бобр. Сохранились документы о земельных владениях Е., проданных им в 60-х гг. XV в. своему зятю. Земельные акты, связанные с Е., см.: Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. М., 1952, т. 1, № 334-335. Связаны были Ермолины и с Троице-Сергиевым монастырем, где постригся дед Е. Ермола (в иночестве Ефрем) и его отец Дмитрий (Дионисий). В Житии Сергия Радонежского отец Е. Дмитрий упоминается как человек «многоречист и пресловущ в беседе, бе бо умея глаголати русски, гречески, половецки», хотя и недостаточно благочестивый и проникнутый «духом хулным» (действию «блудного беса» подвергался, согласно житию, и дед Е.). Образованность отца унаследовал и Е. Ему принадлежит, очевидно, «Послание от друга к другу», в котором «Василий Дмитриев Ермолич» отвечает западнорусскому любителю церковной письменности, писарю польского короля Казимира IV, «пану Иакову», просившему Е. прислать ему Пролог («прилог») с «осмогласником». Е. отвечал, что подобные книги имеются в продаже в большом количестве, но текст их содержится в различных сборниках, а не под единым переплетом, как хотелось бы адресату; он предлагает Иакову прислать бумагу и денег, чтобы нужная книга была изготовлена «доброписцами» «с добрых списков». Наиболее известным литературным памятником, связанным с Е., является Летопись Ермолинская. На протяжении 6970 (1462) - 6980 (1472) гг. эта летопись содержит известия о строительной деятельности Е. (отсюда и название летописи, данное ей А. А. Шахматовым) - см.: ПСРЛ, СПб., 1910, т. 23, с. 157-160. Однако известия о Е. были добавлены к оригиналу Ермолинской летописи, доходившему до 1481 г.; следовательно, они были сделаны не ранее этого года. Известия о Е. не были продолжены далее 1472 г., видимо, потому, что в 1472 г. его строительная деятельность прервалась - может быть, в связи с «прею» (ссорой) между Е. и представителем боярского рода Ховриных Иваном Головой в начале их совместной работы по строительству Успенского собора; Е. вынужден был «отступитися всего наряда». Из более ранних работ Е. в летописи упоминается строительство Афанасьевской церкви на Фроловских воротах Кремля и «городной» (кремлевской) стены в 1462 г., обновление кремлевской церкви Вознесения в 1467 г. (об этой работе Е. сообщают и другие летописи), строительство каменной трапезы в Троице-Сергиевом монастыре и двух церквей во Владимире (одной на Золотых воротах) в 1469 г., а также перестройка «резаной на камне» церкви в Юрьеве-Польском в 1471 г. Но наиболее, пожалуй, интересно участие Е. в 1464-1466 гг. в создании каменных скульптур св. Георгия (частично сохранились) и св. Дмитрия на Фроловских воротах Кремля; в связи с этим Е. обычно считается виднейшим русским скульптором XV в. (предположительно ему приписывается и барельефная икона Одигитрии в поварне Троице-Сергиева монастыря). Обстоятельства создания особого списка летописи, включающего известия о деятельности Е., неизвестны - он мог быть заказан им самим после окончания его трудов или кем-либо из близких в его память.

Изд.: Седельников А. Д. «Послание от друга к другу» и западнорусская книжность XV в. // Изв. АН СССР. Сер. 7. Отд. гуманит. наук. Л., 1930, № 4, с. 223-225.

Лит.: Шахматов А. А. Ермолинская летопись и Ростовский владычный свод. СПб., 1904 (отд. отт. из ИОРЯС, 1903, т. 8, кн. 4, с. 6-8); Соболев Н. Н. Русский зодчий XV в. Василий Дмитриевич Ермолин // Старая Москва. М., 1914, вып. 2, с. 16-23; Олсуфьев Ю. А. Три доклада по изучению памятников искусства Троице-Сергиевой лавры. Сергиев, 1927, с. 33-40; Воронин Н. Н. Лицевое житие Сергия как источник для оценки строительной деятельности Ермолиных // ТОДРЛ. М.; Л., 1958, т. 14, с. 573-575; Черепнин Л. В. Из истории еретических движений на Руси в XIV-XV вв. // Вопр. ист. рел. и атеизма. М., 1959, сб. 7, с. 280-283; Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969, с. 329, 445; Насонов А. Н. История русского летописания XI - начала XV в. Л., 1976, с. 172-173; Выголов В. П. Скульптура Георгия на башне Московского кремля // Памятники русской архитектуры и монументального искусства: Города, ансамбли, зодчие. М., 1985, с. 5-38.

Я. С. Лурье

ЕСИФ, ИГУМЕН И ЕПИСКОП

Есиф (XIV в.) - игумен и епископ, автор послания к пастве («Поклон и благословение от Есифа к детем моим и братии моей»), известного в списках кон. XIV (нач. XV) и XVI вв. Датируется по старшему списку и соседству в сборниках с произведениями авторов, живших не позже XIV в. Обращаясь к «братиям», Е. учит, что бога надлежит искать не «ногами», т. е. не хождением в Иерусалим, но «умным талантом - глаголом и душею»; «А иже кто умный талант, дар божий, светилник спасеного промышла, погреб в земли погыбающих вещий, начнет ногами искати бога, не в Ерусалиме сущаго, но всю вселенную горстию объдержащаго, то вътще трудится». Вторая тема послания - необходимость изучения Писания. Выражена она образно: «Немощно вы, братья, бес потопления проплыти моря сего житейскаго, аще не иствердите корабля своего умнаго, акы гвоздием, учениемь Писания божественнаго...». Ссылаясь на Иоанна Златоуста, автор велит чернецам причащаться четырежды в неделю: в среду, пятницу, субботу и воскресенье. Недостойный, причащаясь, говорит он, уподобляется Иуде; достойный же, не причащаясь, «другый Июда бывает, понеже на худе вещи продаеть царство небесное». Со ссылкой на Иоанна Экзарха он пересказывает восходящий к Лавсаику рассказ о женщине, имевшей привычку причащаться еженедельно, а потом по лености три недели не причащавшейся, получившей от бесов «образ лошадин» и в таком виде приведенной ее мужем к святому Макарию. Завершается послание призывом хранить «...страх божий к сердци своем, никогда не заблудить от пути божия спасенаго». В XIV в. (1337-1345 гг.) в новгородском Юрьевом монастыре был архимандрит Иосиф, но поскольку у нас нет уверенности, что тогда не было других архимандритов или игуменов, носивших то же имя, и дата создания послания предположительна, атрибуция его остается спорной.

Изд.: Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности, XVIII. - СОРЯС, т. 82, № 4, СПб., 1907, с. 127-140.

Г. М. Прохоров

ЕФРЕМ, ЕПИСКОП ПЕРЕЯСЛАВЛЯ ЮЖНОГО

Ефрем (XI в.) - епископ Переяславля Южного, предполагаемый автор цикла сочинений, посвященных Николаю Мирликийскому. Биографические сведения о Е. содержатся в Житии Феодосия Печерского (см. Нестор, монах Киево-Печерского монастыря) и Повести временных лет. Как сообщает житие, в пещеру к Антонию, Никону и Феодосию Печерскому пришел, желая постричься в монахи, «каженик» (скопец) «от княжа дома, иже бе любим князем и предръжа у него вся». Антоний постриг его и дал ему имя Е. Некоторое время спустя Е. отправился в Константинополь «и ту живяше в едином манастыри» (по предположению арх. Леонида - с 1055 до 1082 г.). К нему посылал Феодосии Печерский с просьбой переписать и прислать на Русь монастырский устав, принятый в константинопольском Студийском монастыре. Позднее Е. вернулся на Русь и был поставлен епископом в Переяславле Южном. В Повести временных лет (в статье 1089 г.) рассказывается об активной строительной деятельности Е. в Переяславле и описывается внешность епископа: «бе скопец, высок телом». В статье 1091 г. упоминается присутствие Е. при перенесении мощей Феодосия Печерского. Без достаточных оснований архимандрит Леонид предположил, что в 1091-1096 гг. Е. был киевским митрополитом. Несмотря на скудость биографических данных о Е., Леонид считал его переводчиком так называемого иного жития Николая Мирликийского, а также составителем сказания о посмертных чудесах святого; при этом некоторые чудеса, по предположению Леонида, были написаны самим Е. (об этих произведениях см. Житие Николая Мирликийского). Он атрибутировал Е. также «Слово похвальное на пренесение мощей Николая Мирликийского» (нач.: «Се наста, братие, светлое празднество предивнаго отца нашего Николы...») и другие «слова» на ту же тему (нач.: «Присно убо должни есмы, братие, праздникы божия творяще в честь держати...»). Эти похвальные слова известны в рукописях XIV в. Слово похвальное на перенесение мощей Николая Мирликийского входило в состав старопечатных изданий: Службы и житие Николая Чудотворца. М., 1640 (переиздания 1641 и 1643 гг.); Службы, житие и чудеса Николая Чудотворца. М., 1662 (переиздания 1678, 1688, 1694 и 1699 гг.).

Изд.: Шляпкин И. Русское поучение XI в. о перенесении мощей Николая Чудотворца и его отношение к западным источникам. СПб., 1881 (ПДП, № 19); Леонид, архим. 1) Житие и чудеса св. Николая Мирликийского и похвала ему. Исследования двух памятников древней русской письменности XI в. СПб., 1881 (на обложке - 1882), с. 97-170 (ПДП, № 34); 2) Посмертные чудеса святителя Николая, архиеп. Мир-Ликийского Чудотворца: Памятник древней русской письменности XI в. / Труд Ефрема, еп. Переяславского (по пергаменной рукописи исхода XIV в. библиотеки Троице-Сергиевой лавры, № 9). СПб., 1888 (ПДПИ, № 72).

Лит.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913.

О. В. Творогов

ЕФРОСИН, МОНАХ КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Ефросин (2-я пол. XV в.) - монах Кирилло-Белозерского монастыря, книгописец. До нас дошло шесть рукописных сборников, частью переписанных его рукою, частью собранных им из рукописей других писцов. Само имя книгописца Е. (правильно - Евфросин) и все известия о его жизни почерпнуты из записей, сделанных им в этих сборниках. Сведения о жизни Е. крайне скудны. Известно, что деятельность его связана с Кирилло-Белозерским и, возможно, Ферапонтовым монастырями. Е. писал сборники для игумена Кирилло-Белозерского монастыря Игнатия. Текст из Большого Катехизиса Феодора Студита написан им в Кирилло-Белозерском монастыре (ГИМ, собр. Уварова (далее Ув.), № 894, л. 515). «Слово о добрых и злых женах» выписано из Пролога Ферапонтова монастыря (ГПБ, Кир.-Белоз. собр. (далее КБ), № 6/1083, л. 117). В сборниках Е. помещены выписки из «Кириллова» устава, имеются ссылки на книги из библиотеки этого монастыря. Наконец, не случайно сборники Е. дошли до нас в составе Кирилло-Белозеркого собрания. Вероятно, Е. жил не только на севере. В его рукописях упоминается и Троице-Сергиев монастырь, его библиотека; в одном из сборников (КБ, № 22/1099) перечислены игумены этого монастыря и сообщено о времени игуменства Сергия и Никона. Сведения о Е., содержащиеся в его сборниках, могут быть дополнены еще некоторыми данными. «Toe зимы» после октября 6986 г., т. е. зимой 1477-1478 гг., Е., как он записал в сборнике КБ, № 11/1088, «на игуменство поехал». Куда именно он направился? До нас дошла грамота второй половины XV в., в которой фигурирует игумен Ефросин, одновременно выступающий в несколько необычной для игумена роли писца. Это данная грамота Ивана Кулударя подведомственному Троице-Сергиеву монастырю небольшому прилуцкому Рождественскому монастырю, находившемуся в Углицком княжестве (Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. М., 1952, т. 1, № 229). Почерк грамоты имеет черты сходства с почерком Е., и предположение о том, что в 1477-1478 гг. Е. ездил на игуменство в Углицкое княжество для передачи земель Кулударя Троицкому монастырю, соответствовало бы ряду данных, содержащихся в сборнике Е. В сборнике КБ, № 9/1086 читается запись: «На Москве некто тать именем Куладар до 300 церкве покрал» (речь идет, очевидно, о деятельности дьяка Куладаря в 1446 г., когда он был сторонником Шемяки, за что расплачивался впоследствии). А в «Страннике» (указателе расстояний между географическими пунктами), помещенном Е. в сборнике КБ, № 22/1099 и описывающем путь от Москвы до Царьграда и Средиземного моря, им сделана приписка: «От Белаозера до Углеча 240 верст»; по-видимому, Е. был знаком этот путь. Книгописец Е. не был простым монахом, он называет себя попом, т. е. имеющим сан священника. Можно предположить, что он тот «поп Ефросин», «старец Ефросим крылошанин», который в 60-80-е гг. выступал от имени Кириллова монастыря в качестве «послуха» (Акты социально экономической истории... М., 1958, т. 2, № 173, 226). О времени литературной деятельности Е. свидетельствуют даты, которыми он обозначал в своих рукописях начало и конец работы. Самая ранняя дата - 1463 г.: «В лето 6971 июля 18 в понедельник дьню час 9 концах Апокалипсис» (КБ, № 53/1130, л. 155 об.); самая поздняя - 1491 г. - сопровождает миниатюру, изображающую Александра Македонского: «В лето 7000-е октября 20 сии Александр написан бысть Ефремом Ефросину» (КБ, № 11/1088, л. 19). Таким образом, свои сборники Е. составлял на протяжении тридцати лет. В них упоминал он и своих современников - митрополитов Филиппа I (1464-1473 гг.), Геронтия (1473-1489 гг.), архиепископа Ростовского Вассиана Рыло (1467-1481 гг.), игумена Троице-Сергиева монастыря Авраамия (1475-1478 гг.), сына Ивана III, великого князя Ивана Ивановича Молодого (ум. в 1490 г.), братьев Ивана III князей Андрея Углицкого (ум. в 1494 г.) и Бориса Волоцкого (ум. в 1497 г.). Из шести сборников, составляющих рукописное наследие Е., сборники в 8º (КБ, № 22/1099, № 9/1086, № 11/1088 и, возможно, 6/1083) предназначались для келейного чтения и скорее всего хранились в келье их владельца. Сборники КБ, № 11/1088 и № 6/1083 имеют прямые указания о принадлежности их Е., остальные отождествляются по почерку. Три из них не значатся в каталоге библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря, составленном в конце XV в. В этом каталоге (КБ, № 101/1178) упомянуто пять ефросиновских сборников, из которых «потребник» и «четвертый сборник игумена Игнатия» могут быть отождествлены с КБ, № 6/1083 и пятым известным нам сборником Е. - КБ, № 53/1130 (сборник в 4º, состоящий в большей части из рукописей других писцов). Три других сборника, внесенных в каталог монастыря под названием «меньшей», «средней» и «большой» до нас не дошли, так как не совпадают по содержанию ни с одной из известных нам рукописей. Шестой сборник, Торжественник в лист, целиком переписанный Е., назвавшим в нем свое имя (ГИМ, собр. Уварова, № 894), - традиционного церковно-учительного содержания. Создавая его, Е. выступал в роли простого переписчика. Труд этот длился четыре года, чрезвычайно отягощая Е., о чем свидетельствуют многочисленные записи, сделанные им по окончании каждого из разделов: «кончах в лето 6981 генваря», «кончах в лето 6982 зиме», «кончах в лето 6985 декабря»... и т. д. (всего 10 записей в разных частях книги), и заключительная запись: «Бог мя избавил... Сильно есмь рад, коли кончал строку последнюю». «Не за епитемию ли написана эта огромная книга? нетерпеливое многословие писца высказывает нечто подобное», - предположил известный археограф XIX в. архимандрит Леонид (Кавелин). Подтверждением этой догадки может служить запись, сделанная Е. после слов «Бог мя избавил...», - запись неуместная и едва ли благопристойная, которая была впоследствии затерта (хотя читается ясно) и резко осуждена в приписке, сделанной иным почерком: «О, горе окаянному, внимающему сего света житие». Не был ли уход Е. из Кириллова монастыря и его отъезд на игуменство в том же 1477 г., когда он закончил переписку Торжественника, следствием какого-то конфликта с монастырским начальством? Впоследствии, по всей видимости, Е. вернулся в Кириллов монастырь. Наибольший интерес представляют четьи, келейные сборники Е. Их отличает характерный для XV в. энциклопедизм, отразивший широту интересов русского читателя и книжника. В этих своеобразных миниатюрных библиотеках сосредоточены произведения самых разнообразных жанров. Наряду с обычными для монашеского чтения произведениями церковно-учительными - житиями и памятями святых в минеях и прологах, синаксарями, словами и поучениями отцов церкви, библейскими текстами, служебными статьями, молитвами и уставами - в сборниках Е. встречается большое количество светских произведений, носящих подчас апокрифический характер и мало подходящих для благочестивого монаха. Произведения беллетристические, Палеи, летописцы, хронографы, хождения, полемические сочинения против латинян, статьи по светскому и каноническому праву, по географии, астрономии, зоологии, медицине, нумизматике, лексикографии, нотированные тексты, собранные Е. в своих энциклопедических сборниках, свидетельствуют об историко-литературных естественнонаучных, юридических и эстетических представлениях на Руси XV в. В известной мере сборники Е. продолжают и развивают направление, возникшее в русской письменности XIV в. Так, ряд статей по античной медицине, так же как и отрывки из натурфилософских сочинений - «Диоптры» Филиппа Пустынника и Дионисия Ареопагита - могли быть заимствованы из сборников самого Кирилла Белозерского. Е. отличает стремление к активному поиску сочинений такого рода. Источниками сборников Е. прежде всего являются памятники письменности. Из них почерпнуты естественнонаучные, в частности географические представления книгописца. В центре его внимания прежде всего стоит «Хожение» игумена Даниила. На всем протяжении своего списка Е. сделал пометы и комментарии: «зачало пути от Царьграда ко Иерусалиму», «о Гепсимании», «о Елеонстей горе», «море Содомское, около его два дни пути», «Гениса озеро кругло, около его седмь поприщь, масло же чюдно и рыб множество, вода зело чиста и светла» и пр. В рукописях Е. фигурирует и фантастическая Индия, которой правит царь-папа Иоанн, и Индия, которую завоевывает Александр Македонский. Из Хронографа Е. выписывает сведения о границах четырех великих морей, имена великих гор, рек, берущих начало из четырех райских источников - Фисона, Геона-Нила, Тигра и Евфрата. Источником географических познаний служит и Библия. Вместе с тем Е. отразил то живое знакомство со странами и путями, которые, возможно, изведал сам, ходя из монастыря в монастырь, или знал по рассказам таких же, как он, монахов, путешествующих по Руси и к святым местам - на Афон, в Царьград, в Иерусалим. Отсюда его записи «От странника»: «От Бела-града (Аккермана) до Царяграда по Черному морю семьсот миль, а от Царяграда по Белому (Эгейскому) морю до Сахиса (?) острова 300 миль», «От Кипра до Яфы 300 миль, то есть пристанище Иерусалимьское», вместе с путешествиями по Руси - «От Москвы до Киева верст полторы тысящи, а от Киева до Белаграда девяносто миль, а от Белаграда до моря миля 5 верст», затем «от Москвы до Волги 240 верст», прибавив к этому, как уже было отмечено, расстояние «от Белаозера до Углеча». Знаменательно то большое внимание, которое уделял Е. вопросам мироздания, явлениям природы. Его представления в этой области не выходят за рамки средневековой натурфилософии. Источниками Е. служат Палея Толковая, сочинения Иоанна Дамаскина и константинопольского патриарха Геннадия. В сборниках Е. помещен трактат о дуге небесной, учение о семи планетах и звездах, о том, что Земля покоится на семи столпах, статьи о величине солнечного, земного и лунного кругов, о широте и долготе земли. Привлекают Е. и апокрифические статьи на естественнонаучные темы, например, легенда о изобретении астрономии Мундом, внуком Ноя. Приводит Е. и наименования Земли по-эллински и иудейски - «хаия», «гипо», «адаман». К практическим знаниям относятся сведения о громе и предсказания по нему погоды и видов на урожай, о молнии и граде, о падающих звездах, кометах, извержении вулкана, землетрясениях. Встречается описание конкретного землетрясения, происшедшего в декабре 1456 г. (по рассказу Феофила Дедеркина), и солнечного затмения, случившегося в 1424 г. Е. полемизирует с неверными, с его точки зрения, взглядами: «молвят бо неции баснословци, яко под землею течет солнце и луна с прочими звездами», борется с суеверием - «учением дьявола», что от звезд и луны бывают болезни и зло людям. Аналогично теоретический и практический интерес вызывала у Е. медицина. Он помещает (вслед за Кириллом Белозерским) статью «Галиново на Ипократа», где изложена теория Гиппократа о четырех стихиях человеческого тела, и статью под названием «Александрово» - рассуждение о постепенном развитии человеческого зародыша, принадлежащее, вероятно, Александру из Афродиссии, греческому ученому начала III в. н. э., комментатору Аристотеля. Медицинские сведения находятся в переписанных Е. отрывках из «Шестоднева» Иоанна экзарха Болгарского. Практическая медицина нашла свое отражение в статьях о лечении женщин (о лекарстве, предотвращающем преждевременные роды), об исцелении болезней мирром, о крашении волос и врачевании уха и желудка. Верил Е. и в силу врачевальных молитв, большая часть из которых - апокрифы: «Иоанна Златоуста от всех уд», «Коли жена дитятем болит», «От зубной боли». Возможно, он и сам пытался врачевать, о чем говорят такого рода приписки: «Аще кто костию подавится, призови на помощь святаго Власия», или молитвенное обращение: «Боже Моисеева знамения помилуя мя, научи глаголати, аще кого змия уясть». Он оспаривал у народных врачей и волхвов право лечить, что отразилось в статьях «Афанасия мниха о наузех и стрелце грешней», «Иоанна Златоуста о лечащих болезни волхованием паузы», «Григория Богослова, не требе еже навязывати на выю детищу бесовских врачеваний». Е. присущ интерес к гуманитарным знаниям. Его привлекают памятники исторического характера. Библейско-исторический материал и сведения по древней истории он брал из Палеи, откуда им был заимствован восходящий к Хронике Георгия Амартола очерк истории Римской империи от Ромула и Рема до Константина Великого. Хроника Иоанна Малалы была известна ему по обширным извлечениям, сделанным в Летописце Еллинском и Римском, на который Е. ссылается. В одном из сборников (КБ, № 11/1088) помещена хронографическая компиляция, получившая в науке название Ефросиновский хронограф и восходящая к не дошедшей до нас ранней редакции Хронографа Троицкого. Часть фрагментов Ефросиновского хронографа восходит к Хронике Георгия Амартола. Древняя история представлена у Е. обширными выписками из «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, озаглавленными «От пленения Иерусалимского» (КБ, № 53/1130, л. 426-493 об.). Библейская и всемирная история содержатся также в особой редакции «Летописца вскоре» патриарха Никифора. Отдельно переписан у Е. рассказ о венчании на царство византийского императора Мануила. Интересом к древней истории объясняется и то, что из обширной Пчелы извлекается рассказ о Марафонской битве, приписанный Плутарху. Среди кратких заметок встречаются сделанные рукой Е. хронологические выписки типа: «Царь Константин Велики взял Узантию, городок малы за 200 лет до седмые тысящи и созда град Царьград», или «Иерусалим старей Рима лет 500 без 30 лет, а Рим старей Византии лет 30-ю, а Византия старей Вавилона лет 40 без лета». Всемирная история дополнена у Е. историей русской. Его рукой переписан наиболее ранний из дошедших до нас кирилло-белозерских летописчиков. Основной текст его сейчас находится в рукописи ГПБ, собр. Погодина, № 1554, но он был вырван, очевидно, П. М. Строевым из сборника КБ, № 22/1099, где сохранилось начало. Летописчик начинает с родословия от Рюрика до Василия II Васильевича, в нем содержатся известия по русской истории до 1445 г. (Зимин А. А. Краткие летописцы XV-XVI вв. // ИА, М.; Л., 1950, т. 5, с. 22-27). Летописчик Е. по своему происхождению связан с «Летописцем русским» XV в., наиболее ранний список которого происходит из Кирилло-Белозерского монастыря (Насонов А. Н. Летописный свод XV в. (по двум спискам) // Матер. по истории СССР, М., 1955, вып. 2, с. 273-321). Сопоставление «Летописца русского» с Летописью Ермолинской (ПСРЛ, т. 23) и с сокращенными летописными сводами конца XV в. (ПСРЛ, т. 27) дает основание предполагать, что их общим протографом был неофициальный Кирилло-Белозерский свод 70-х гг. XV в., отразившийся в летописчике Е. в наиболее ранней редакции. Среди других статей летописного характера следует отметить записи о смерти русских князей и митрополитов, рассказы об установлении христианства на Руси и об основании епископии в Ростове и Новгороде. Но особое внимание Е. привлекала тема борьбы с татарами. Он помещает в своем сборнике перечень татарских набегов начиная с 1377 г., битвы на реке Пьяне, и кончая пожаром Москвы 10 апреля 1453 г. Среди выписок из летописчика замечательны такие: «В лето 6888 (1380) бысть Мамаевчина, Мамятяк за Доном на Усть Непрядвы» (вероятно, последнее событие в одной из приписок отмечено как «за Доном Момятяковщина»), «В лето 6890 бысть Тахтамышевщина на август 20 на князя на Дмитрия Ивановича и взя Москву и много зла сотвори». В этот же сборник Е. включил сокращенную переработку рассказа о Мамаевом побоище, назвав ее Задонщиной. Не прошел Е. и мимо столетнего юбилея этой битвы, отметив его краткой записью: «В лето 6888 сеп. 8 в среду был бой за Доном. В лето 6988 сеп. 8 и тому прешло лет 100». Большое значение имеют сборники Е. для изучения процессов, происходящих в русской литературе второй половины XV в. Интерес к сюжетному повествованию, к поэтическим произведениям - одна из характерных черт древнерусской литературы этого периода. В сборниках Е. помещено значительное количество оригинальных и переводных произведений этого типа. К первым относятся Задонщина и Повесть о Дракуле. Среди переводных произведений едва ли не центральное место занимают сюжеты, связанные с именем Александра Македонского. Это две Александрии - переведенная в XII в. первая редакция Александрии Хронографической и переведенная в XIV в. Александрия Сербская. К ним примыкают и другие рассказы об Александре: рассказ Палладия о посещении Александром индийских «пагомудрецов» рахманов, история его «воздухохождения» - полета на грифах, легенда о дочери Александра, коварством похитившей живую «пародимскую» (райскую) воду. В этом же ряду занимательных повестей стоят Апокрифы о Соломоне (в том числе рассказы о Соломоне и Китоврасе, о Соломоне и «ужичской» (южской) царице Моалкотошке (царице Савской), Суды Соломона), Сказание о двенадцати снах Шахаиши, Сказание о Индийском царстве, Повесть о царе Адариане, притчи из Повести о Варлааме и Иоасафе, патеричные рассказы. Е. привлекают произведения, соприкасающиеся с фольклорными сюжетами, такие как Плач Адама о рае, названный им «Стих старина за пивом», Слово о хмеле, проложное Слово о правде и неправде, напоминающее народный стих о правде и кривде, Легенда о перстне римского царя, найденном апостолом Петром в рыбе, представляющая собой вариант мирового сюжета «Поликратова перстня», легенда о дьяволе, обманом проникшем в ковчег Ноя, рассказ о чуде митрополита Киприана, скомороший диалог о добрых и злых женах, наконец, народные загадки, тесно соприкасающиеся с апокрифической Беседой трех святителей. Большое место занимают в сборниках Е. и сами апокрифы. Помимо «О Соломоне и Китоврасе басен и кощюнов» он переписывает рассказы об Адаме, Мельхиседеке, Апокриф о иерействе Иисуса Христа, Епистолию Иисуса Христа о неделе, «Пророка Ездры творение», Сказание о двенадцати пятницах, о начале правоверных и неправоверных народов, апокрифические вопросы (о рае, о десяти девах), отрывки из Евангелия Никодима и др. Об «отреченности» этих произведений Е. знал очень хорошо, так как сам включал в свои сборники списки (индексы), где эти книги характеризовались как «еретическаа описанья», которых не подобает «ни внимати, ни чести». Недаром после Сказания о двенадцати пятницах (от которого сохранилось только название и начало текста, а остальные листы оказались вырезанными) он написал: «сего во зборе не чти, ни многим являй». Интересу к «скровным» (скрытным, отреченным) книгам сродни и стремление Е. по крохам собрать сведения по античной мифологии и философии. Упоминания об античных богах - Митре, Палладе, Артемиде он берет из Хроники Георгия Амартола, из «Покаяния» мученика Киприана. В Уваровском сборнике, вполне ортодоксальном по содержанию, на полях Е. делает приписку, упоминающую Крона, Диониса, Иру, Артемиду. Читающаяся в другом сборнике приписка: «Что есть человек? Человек есть, рече, животно словесно мертвенно» скорее всего попала к Е. из одной беседы Иоанна Златоуста именно потому, что, по словам Златоуста, так определяют человека «языческие философы» (Творения Иоанна Златоуста. СПб., 1896, т. 2. кн. 1, с. 130-131). Списки произведений, известных нам по сборникам Е., во многих случаях являются старшими в русской рукописной традиции. Однако они обладают, как правило, целым рядом индивидуальных особенностей, внесенных самим Е., редактировавшим тексты по своему вкусу. Е., выступая как редактор, создает новые редакции целого ряда произведений. Так, из Палеи Толковой он почти всюду исключает богословскую полемику, сохраняя библейский, апокрифический и «физиологический» материал - тему мироздания, легенды о Соломоне, рассказы о животных - о львице, о птицах «згуле» и «алконосте», «фениксе», «харадре», о рыбах «мюроме», «многоножице». Он вносит сокращения в «Хожение» игумена Даниила, в Сказание об Индийском царстве, в отрывки из «Истории Иудейской войны», в «Задонщину». Эти сокращения носят характерный для Е. целенаправленный характер, отличаются общими стилистическими приемами. В сокращенный текст вводятся отсылки к источникам - к книгам Священного писания или к произведениям, переписанным Е. в других его сборниках. Наконец, Е. вставляет фразы собственного сочинения, заменяющие сокращенный текст или дающие его краткий пересказ. Свою сокращенную переработку первой части Задонщины Е. дополняет выписками из краткого летописчика, в которых некоторые события соотнесены с Мамаевым побоищем: «В лето 6899 (1381) во праздник Вознесения господня прииде изо Царяграда на Русь Киприан митрополит год спустя по задончине», «В лето 6896 (1388) майя 19 преставися князь великий Дмитрей Иванович по задонщине на осмой год», «В лето 6900 (1392) сеп. 25 преставися старец Сергий (Радонежский) по задонщине 13 лет прешло». Работа редактора местами переходит у Е. в собственное творчество. К писательским приемам можно отнести привлечение им из других произведений цитат, подходящих к теме. В ефросиновской редакции «Задонщины» имеется фрагмент из Слова о погибели Русской земли. Толковая Палея дополнена выписками из «Шестоднева», Физиолога, Хроник Амартола и Малалы; перечисление славянских племен в «Летописце вскоре» патриарха Никифора заимствовано из Толковой Палеи. Рассказ о Генисаретском озере из «Иудейской войны» Иосифа Флавия в виде приписки на полях дополняет соответствующее место «Хожения» игумена Даниила. К Слову о хмеле Е. прибавил отрывок из другого обличительного сочинения - Слова о ленивых, сонливых и упьянчивых. Ряд индивидуальных чтений в списках ефросиновских сборников, возможно, представляет собой авторские тексты самого Е., таковы - вторая часть плача жен в Задонщине, написанная в стиле воинских повестей и летописных текстов, приписка о рахманах, читающаяся на полях Хронографической Александрии, татары, заменившие филистимлян в рассказе о Самсоне и Далиле. В четырех сборниках Е. есть Слова о добрых и злых женах, приписанные Иоанну Златоусту, отрывки на эту же тему из Пролога, Притч Соломона, Пчелы. Благодаря различной подборке фрагментов и дополнению их новыми материалами письменного и устного происхождения каждый раз Е. создавал новое произведение с преобладанием элементов иного жанра - поучение для монахов, скоморошьи сценки, книжное Слово, собрание афоризмов. Некоторые из памятников, помещенных у Е., не встречаются ни в каких других рукописях и, может быть, являются его собственными сочинениями. Такова вставка в Сказание о рахманах (напечатано в кн. «Александрия»), живущих близ Индии «нагомудрецах», у которых нет «ни царя, ни купли, ни продажи, ни свару, ни бою, ни зависти, ни вельмож, ни татьбы, ни разбоя, ни игр». У Амартола этих слов нет, и их можно считать отражением весьма смелых взглядов самого Е., имеющих характер своеобразной социальной утопии. Он же может считаться и автором оригинальной версии рассказа о Китоврасе, имеющей название «О Китоврасе от Палеи», но не встречающейся ни в одной из известных редакций Палеи. Китоврас - полузверь, получеловек («стан человеч, а ноги коровии») - назван братом царя Соломона, который взял его в плен, воспользовавшись предательством жены Китовраса. Соломон задает пленнику вопросы: «Царь вопросил его, что есть узорчнее во свете сем? Он же рече - всего есть лучше своя воля. Абие крянулся и все переломал и поскочил на свою волю». Среди традиционных цитат Слова о добрых и злых женах читается совершенно оригинальный диалог, противопоставляющий добрую жену злой, возможно, представляющий ефросиновскую обработку устного произведения. Чудо митрополита Киприана, варьирующее сказку о провалившемся дворе, также известно только по рукописи Е. Круг интересов Е., тяга его к светско-познавательным, беллетристическим произведениям, как правило, с вымышленным сюжетом, большое внимание к статьям естественнонаучного характера делали его представителем светского направления в русской общественной мысли и литературе. Это направление, возникшее в русской письменности второй половины XV в., было приостановлено на целое столетие разгромом еретических движений в начале XVI в. и победой официальной феодально-христианской идеологии укрепляющегося централизованного государства. Тем не менее многие рукописи XV в., в том числе и сборники Е., сохранились в московских хранилищах (к XVII в. относится копия с одного из сборников Е. - хранится в Кирилловском историко-художественном музее, № 2967). Это обстоятельство сыграло определенную роль в сохранении литературного опыта и в возрождении русской беллетристики уже в самом начале XVII в. Как было сказано, прямых данных об оригинальном творчестве Е. у нас нет; в разделе «Изд.» отмечены издания памятников, которые могут быть отнесены к нему предположительно.

Изд.: Luria [Lur’e] J. S. Une légende inconnue de Salomon et Kitovras dans un manuscript de XV siècle // Revue des études slaves. Paris, 1964, t. 43, p. 9; Александрия: Роман об Александре Македонском по русской рукописи ХV в. М.; Л., 1965, с. 143-144; Каган-Тарковская М. Д. 1) «Слово о женах о добрых и злых» в сборнике Ефросина // Культурное наследие Древней Руси: Истоки, становление, традиции. М., 1976, с. 382-386; 2) Чудо митрополита Киприана: (Еще один фольклорный мотив в сборнике XV в. книгописца Ефросина) // Л., 1981, т. 36, с. 234-238; ПЛДР XIV - сер. XV в. М., 1981, с. 72; 2-я пол. XV в. М., 1982, с. 174-177.

Лит.: Варлаам. Описание сборника XV столетия Кирилло-Белозерского монастыря // Учен. зап. II отд. имп. АН, 1859, кн. 5, с 1-66; Рузский Н. В. Сведения о рукописях (описание сборников), содержащих в себе Хожение в Святую Землю русского игумена Даниила в начале XII в. // ЧОИДР, 1891, кн. 3, отд. 2, с. 9-26; Леонид, архимандрит. Систематическое описание рукописей гр. А. С. Уварова. М., 1893, ч. 1, с. 480; Никольский Н. К. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV в. / Изд. ОЛДП. СПб., 1897, вып. 113, с. 8, примеч. к № 107, с. 17-29, 57-83 (ср. с. XLIV-LXV); Симони П. Памятники старинного русского языка и словесности XV-XVIII столетий. Вып. 3. Задонщины по спискам XV-XVIII столетий // СОРЯС, Пг., 1922, т. 100, № 2; Седельников А. Д. Литературная история повести о Дракуле // ИпоРЯС. Л., 1929, т. 2, с. 626; Лурье Я. С. 1) Литературная и культурно-просветительная деятельность Ефросина в конце XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1961, т. 17, с. 130-168; 2) Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976, с. 204-209; 3) Книгописец Ефросин и борьба против «глумов» и смеха в древнерусской письменности // Intern. Journ. of Slavic Linguistics and Poetics, vol. 31-32 (1985), c. 257-267; 4) Ефросин - составитель сборников и Ефросин - игумен и писец // ТОДРЛ, т. 41; Дмитриева Р. П. 1) Приемы редакторской правки книгописца Ефросина: (К вопросу об индивидуальных чертах Кирилло-белозерского списка «Задонщины») // «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. К вопросу о времени написания «Слова». М.; Л., 1966, с. 276-291; 2) Светская литература в составе монастырских библиотек XV и XVI вв.: (Кирилло-Белозерского, Волоколамского монастырей и Троице-Сергиевой лавры) // ТОДРЛ. Л., 1968, т. 23, с. 143-170; 3) Четьи сборники XV в. как жанр // Там же. Л., 1972, т. 27, с. 150-180; Творогов О. В. Материалы к истории русских хронографов. I. Ефросиновский хронограф // Там же. Л., 1977, т. 32, с. 256-274; Каган-Тарковская М. Д. 1) Энциклопедические сборники XV в. и круг интересов книгописца Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина // Русская и грузинская средневековые литературы. Л., 1979, с. 192-199; 2) Легенда о перстне в сборниках Ефросина, книгописца Кирилло-Белозерского монастыря // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 34, с. 250-252; Каган М. Д., Понырко Н. В., Рождественская М. В. Описание сборников XV в. книгописца Ефросина // Там же. Л., 1980, т. 35, с. 3-300; Махновец Т. А. «Слово о хмеле» в списках XV в. // Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980, с. 155-156, 159-163.

Доп.: Лурье Я. С. 1) Книгописец Ефросин и борьба против «глумов» и смеха в древнерусской письменности // International Journal of Slavic Literature and Poetics. 1985. Vol. 31-32. C. 257-266; 2) Русские современники Возрождения. Книгописец Ефросин. Дьяк Федор Курицын. Л., 1988.

М. Д. Каган, Я. С. Лурье

Предыдущая страница Следующая страница