Наши партнеры
ЛИТЕРАТУРА США
— романист и драматург. Действие большинства своих романов-притч он относил в отдаленные эпохи (времена правления Юлия Цезаря, средневековое Перу, античная Греция), в связи с чем американская критика называла его творчество «внесоциальным» и «вненациональным», а проблемы, поднимаемые им, — «вневременными» и даже «умозрительными». Действительно, уже в первых произведениях — «Кабала» (1926), «Мост короля Людовика Святого» (1927), «Женщина с Андроса» (1930) — Уайлдер заговорил о сложной диалектике добра и зла, о незримой духовной связи вещей и событий, о закономерностях восхождения и падения людей. В то бурное время, когда писатели «потерянного поколения», необычайно остро ощущавшие злободневность своего искусства, вновь и вновь писали о только что закончившейся империалистической войне, о рядовом американце, оставившем на фронте вместе с солдатской шинелью и свои иллюзии, романы Уайлдера многим казались явлением из области анахронизма. Однако лучшие произведения писателя, в том числе и его пьесы «Наш городок» (1938), «На волосок от гибели» (1942), комедия «Сваха» (1955), никогда не были метафизическими схемами — они были продиктованы глубокой заинтересованностью писателя в том, каким будет нравственный облик американцев завтра, страхом перед его возможным духовным оскудением. В поздних романах Уайлдера «Мартовские иды» (1948) и «День восьмой» (1967) критика отметила глубину поднимаемых писателем проблем и нестареющее мастерство Уайлдера — рассказчика и стилиста.
Мост короля Людовика Святого (The bridge of San Luis rey. 1927)
— повесть, принесшая Уайлдеру мировую известность. Наиболее прозорливые современники восприняли произведение не только как декларацию «философского скептицизма» Уайлдера, но и как зашифрованное свидетельство неверия автора в духовные возможности западной цивилизации. В качестве основной художественной посылки Уайлдер использует вымышленный инцидент. 20 июля 1714 г. рухнул вместе с пятью путниками самый красивый мост в Перу. Перуанцам мост казался одной из тех вещей, что существуют вечно, ежедневно по нему проходили сотни людей. Почему погибли именно эти пятеро? — задается вопросом монах-францисканец брат Юнипер и старается собрать все возможные сведения о погибших. Ему удается установить, что рок подстерег несчастных в решающий момент их жизни, предшествовавший их нравственному возрождению, на пороге очищения. В сердце каждого из погибших в свое время поселилась боль. Маркиза де Монтемайор, оставившая потомкам удивительные по тонкости мысли и изысканности выражения письма, ставшие памятником испанской литературы, всю жизнь страдала из-за безответной любви к дочери. Эстебан, потерявший единственно близкого человека — брата-близнеца, испытывал ужас перед одиночеством. Трагедия дяди Пио, вырастившего одно из «чудес света» — великую актрису Периколу, — заключалась в том, что он оказался перед возможностью утратить ее. Перед смертью каждый из них прозревает истинную сущность любви как манифестации высшего нравственного поведения — такая любовь полностью очищена от эгоизма. Ко всем этим сведениям, тщательно собранным братом Юнипером, автор дает свой собственный комментарий: жизнь слишком сложна, утверждает писатель, чтобы пытаться втиснуть ее в систему метафизического детерминизма, «и если я, как мне кажется, знаю больше, разве можно быть уверенным, что и от меня не укрылась пружина пружин».
Наш городок (Our town. 1938)
— по словам автора, «...простая пьеса, в которой присутствуют все сложные темы; и это сложнейшая пьеса, где я с любовью рассказываю о простейших вещах на свете». Это одновременно и страничка из жизни типичного американского провинциального городка — и поразительно точная, выверенная до тончайших нюансов хроника жизни человека вообще, где высокое и низкое, великое и смешное, поэзия и проза, повседневное и вечное, неизменно повторяющееся и присущее только данной, в своем роде единственной и неповторимой человеческой биографии — сходятся воедино: быт и Бытие. Именно это сочетание и определяет эмоционально-философский подтекст пьесы. Место действия — городок Гроверс-Корнерс, штат Нью-Гемпшир; время действия —
7 мая 1901 года (I акт), три года спустя (II акт), лето 1913 года (III акт). Персонажи пьесы — обычные американцы, две семьи: доктора Гиббса и редактора местной газеты «Сентинел» Уэбба.
В первом акте их дети Джордж Гиббс и Эмили Уэбб — еще школьники, во втором зритель становится свидетелем их свадьбы, в третьем — оказывается на кладбище в день похорон Эмили. Жизнь-мгновение и жизнь-вечность — вот те два полюса, между которыми оказываются уайлдеровские герои: как все люди, как каждый человек. Помощник режиссера — персонаж пьесы, являющийся «связующим звеном» между сценой и зрителем, — обращаясь в зал (а также адресуясь к потомкам), произносит: «Вы, кто придет через тысячу лет после нас, смотрите, как жили в начале XX века в маленьких городках к северу от Нью-Йорка. Вот как мы росли, женились, проводили день за днем, умирали — вот какими мы были». Уайлдер соединяет в своей пьесе прошлое, настоящее и будущее в единый и неделимый поток жизни, когда все вроде бы повторяется снова и снова, но всякий раз по-своему, как никогда не было раньше и никогда не будет потом. Тончайший психологизм пьесы рассчитан на специфическое сценическое воплощение — средствами условного театра, того «пустого пространства» (определение Питера Брука), когда сцена становится подлинной метафорой Бытия.
День восьмой (The eighth day. 1967)
— роман, сюжет которого кажется на первый взгляд почти детективным. В 1902 г. Джон Эшли из города Коултауна предстал перед судом по обвинению в убийстве своего лучшего друга Брекенриджа Лансинга. Суд присяжных признал его виновным и приговорил к смертной казни, но по дороге к месту исполнения приговора «преступник» бежал. Подлинное имя убийцы открывается лишь на последних страницах романа — это Джордж Лансинг, сын убитого, а люди, спасшие Эшли, — члены секты ковенантеров, религиозным взглядам которых сочувствовал осужденный. Однако это только внешняя канва книги. «День восьмой» — начало следующей недели творения, когда человек, теперь уже сам, без помощи Бога, начинает «лепить» свой нравственный облик. Долгий и сложный путь «к себе» проделывает Джон Эшли, дитя в сорок лет; прозрение и подлинная зрелость приходят к нему после многих лет лишений на чужбине. Подобный путь повторяют и его дети; сильный жизненный порыв, свойственный каждому из младших Эшли, помог им выстоять в трудное время, когда на семье лежало клеймо «висельников». Случай из судебной хроники стал для писателя поводом для размышлений о путях нравственной эволюции человека, о трудной, но доступной каждому возможности обрести себя.
Произведения
Мартовские иды; Теофил Норт / Предисл. Н.Анастасьева.— М.: Худож. лит., 1981.— 541 с.; Мост короля Людовика Святого / Пер. В.Юлышева; День восьмой / Пер. Е.Калашниковой.— М.:
Прогресс, 1976. — 495 с. — (Мастера
соврем, прозы); Наш городок: Пьеса в 3 д. / Пер. Ю. Родман. — М.: Искусство, 1979.— 72
с.— (Соврем, зарубежн. пьесы); Небо — моя
обитель / Пер. Ю.Здоро-вова.- В кн.:
История любви, М., 1990, с. 20-175. The
Литература
Злобин Г. Куски ковра, или Мосты Торнтона Уайлдера. — Иностр. лит., 1977, № б, с. 197—202;
№ 7, с. 188-195; Фридштейн Ю. Г. Торнтон Уайлдер: Биобиблиогр. указ.- М.: ВГБИЛ, 1984.— 128 с.