Наши партнеры
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ПРИСПОСАБЛИВАЮЩЕЕСЯ ЭГО И СНОВИДЕНИЯ
11. КОНТИНУУМ СНА В ПСИХОАНАЛИЗЕ: ИСТОЧНИК И ФУНКЦИЯ СНОВИДЕНИЯ
Для того, чтобы обрисовать диапазон данных, мы начнем с некоторых количественных аспектов восстановления сновидения в памяти и его пересказа. Каждую ночь пациента будили от двух до четырех раз (по завершении периода БДГ). Всего за двенадцать ночей было тридцать восемь пробуждений. В результате этих пробуждений мы получили двадцать один подробный пересказ сновидений, два фрагмента и пять пересказов с деталями лабораторной методики, когда пациент не был уверен, спал ли он или бодрствовал и размышлял. В случае оставшихся десяти пробуждений пациент обычно говорил, что видел сон, но не мог вспомнить его содержание. Такая частота пересказанных сновидений была высокой для этого пациента, так как во время аналитических сеансов вне лаборатории он вспоминал сновидения с трудом. Во время обычных сеансов он часто говорил, что видел сон, но не может вспомнить его содержание. Все сновидения, пересказанные подробно в лаборатории, пересказывались и в ходе следующего аналитического сеанса. Только три сновидения, изложенные в сеансах после лабораторных исследований, пациент не вспомнил в лаборатории.
Теперь перейдем к содержанию сновидений, к вопросу о психоаналитическом сеансе как отпечатке дня и к организации материала сновидения в качестве индикатора проблем и попыток их разрешения. Как мы увидим, эти аспекты взаимосвязаны.
Хотя мы и ожидали включения материала из аналитического сеанса (отпечаток дня) в явное содержание, значительность его части, непосредственно обусловленной предшествующим сновидению аналитическим сеансом, нас просто удивила. Эти отпечатки были очевидны и не требовали интерпретации. При самом незначительном усложнении психоаналитического обоснования степень очевидного включения значительно увеличивалась. Оценка отпечатков дня проводилась каждым из авторов отдельно. В большинстве случаев наши перечни оказались сходны. Когда отпечаток дня записывался только одним из нас, наша дискуссия о том, включать ли его в перечень, основывалась на вопросе: требует ли определение этого отпечатка умения интерпретировать, или он будет заметен и неискушенному наблюдателю.
Мы обнаружили три основных группы отпечатков дня: (1) материал, относящийся к аналитическому сеансу, предшествующему сновидению; (2) материал, связанный с участием в исследованиях в лаборатории по изучению сна; и (3) повторяющийся материал, проходящий через весь психоанализ. Каждое сновидение включало, по меньшей мере, один отчетливый отпечаток аналитического сеанса (в диапазоне от 1 до 12). Более половины сновидений имели, по меньшей мере, по семь отпечатков. В отношении этих отпечатков возник естественный вопрос: были ли они преимущественно связаны с индифферентным материалом или же отражали центральные вопросы аналитического сеанса? Два различных подхода привели нас к заключению, что отпечатки дня представляли главные заботы пациента. Первый подход состоял в рассмотрении отпечатков в контексте нашего понимания пациента. Это заключение пояснят несколько примеров.
Одной ночью пациент рассказал следующее сновидение:
«Странного рода сновидение — на каком-то плоту или парусной лодке — на плоту находились двое рабочих с завода — одним был А.К. — я сам, а другого не помню — картина плота с парусом — были на воде — мы там смотрели на волны — внезапно мы оказались далеко в море ... шлюпки и лодки побольше, возможно, большие волны — я спрашиваю, не должны ли мы войти, как Гарольд ... я не спрашиваю, должны ли мы искупаться или нет ... и говорю нет, не идите — там холодно и это может быть очень опасно — поэтому не идите. В конце после ... мы начинаем плыть к земле. На этом сновидение заканчивается. Мы находились в парусной шлюпке на воде — три человека, свесивших ноги в воду — странного вида парусная шлюпка — все в одной шлюпке — это все».
Отпечатками предшествующего сеанса явились: (1) разговор во время сеанса о страхе перед чем-то затаившемся, об угрозе, о беспокойстве по поводу откровенности и записи на магнитофон. (2) Во время обсуждения своей открытости и записи разговора на магнитофон пациент прервал беседу с аналитиком и сказал (обращаясь в сторону магнитофона): «Доктор Гринберг, Вы слышите это?» На что аналитик ответил: «Вы имеете в виду, что нас в комнате сейчас трое?» (3) Во время сеанса он говорил о том, что забылся — заснул — о странной фантазии.
Позднее в ходе исследования он пересказал следующее сновидение:
«Мне приснилось, что я устраиваю огромную вечеринку в (?) Сан Хонг Тау для всех своих друзей. По какому случаю — я не знаю, но официантом у меня был Дик, одетый во все белое, и еще один парень. Там была моя мать. В том, что касается возраста, это была смешанная вечеринка. Она была изысканной в отношении еды, закусок и т.п.. Я помню много видов рыбы, сыра и колбас. Я ходил между гостями, чтобы удостовериться, что у каждого достаточно еды. Закуски располагались на маленьких прямоугольных кусочках черного хлеба. Тонны и тонны еды — очень изысканной. Расхаживая туда-сюда, Дик понял, что начинает уставать. Он собрался уходить. Я вполне мог справиться с работой сам. Эта вечеринка устраивалась в честь какого-то человека, но он еще не прибыл, и я не знаю, что это за человек. Еда была очень хороша и пользовалась успехом. Как раз перед тем, как меня стали будить, я подумал, что не могу решить, что из еды нравится мне больше всего. Я полагал, что вижу сон, но не был уверен в этом».
Отпечатки от предшествующего аналитического сеанса следующие: (1) он рассказал о сновидении с множеством людей вокруг обеденного стола. Это был праздник. Присутствовала его семья, включая умерших членов. Он готовил подарок деду, который умер и «которого я никогда не видел и не говорил с ним». (2) В течение сеанса он говорил о том, что независим и может сам выбирать, за кого ему себя выдавать. (3) Он описал, как его девушка Соня, с которой он разрывал отношения, пригласив его на исландский завтрак, обслуживала его. (4) Он несколько раз упоминал о планах пригласить Соню на ужин в китайский ресторан или на шведский стол. (5) Он думал об обеде и о том, как насытить свой желудок. (6) Он упоминал о коробках конфет для своих друзей. (7) Он говорил о том, что чувствует себя свободно и ни в ком не нуждается. (8) Коснувшись перемен в бизнесе, он сказал, что хочет, чтобы люди уважали его, думали, что он добился большого успеха. (9) Он может делать работу своего шурина и при этом удивит своей эффективностью окружающих. (10) Он говорил о разрыве с Соней и о своей жизни без нее.
В обоих представленных примерах рассмотрение аналитических сеансов, предшествующих сновидениям, показало наличие в образном языке сновидения почти не преобразованных отпечатков. По нашему мнению, эти отпечатки не были индифферентными образами, используемыми бессознательным. Они являлись хорошим примером эмоционально значимого материала, с которым имел дело пациент. В первом сновидении все было сосредоточено на беспокойстве пациента из-за его участия в психоанализе, результаты которого фиксируются столь дотошно, а во втором — на вызванных разобщением стремлениях и на проблеме уверенности в своей самодостаточности и независимости в экономическом плане. Изучение отпечатков в других записанных сновидениях оставило мало сомнения по поводу их центрального значения, особенно в том, что касается трансфера.
Другой подход к выявлению отпечатков основывался на методе определения «защитного напряжения». Как упоминалось ранее, мы уже использовали оценку аналитических сеансов по «защитному напряжению» для предсказания латентности БДГ и времени БДГ. Эти оценки продемонстрировали ковариантность данного аспекта аналитического материала с физиологическими параметрами процесса сновидения. Таким образом, если отпечатки сеанса отражают главные проблемы, то можно ожидать, что оценка «защитного напряжения», основанная исключительно на материале, содержащемся в этих отпечатках, будет сходна с оценкой «защитного напряжения» всего предшествовавшего сну сеанса. Однако же, если отпечатки представляют индифферентный материал, то такой корреляции не будет. Соответственно, мы провели оценку защитного напряжения (Knapp, и др., 1975) всех отпечатков сеансов, предшествовавших каждой ночи в лаборатории. Мы обнаружили, что эти оценки оказались действительно сходны с оценками для всего сеанса, давшего эти отпечатки. Эти результаты позволяют предположить, что факторы сеанса, влияющие на «защитное напряжение», а тем самым и на потребность видеть сон (латентность БДГ), определяют также выбор содержания, появляющегося в сновидениях. Таким образом, явное содержание сновидения являлось образчиком эмоционально значимого на данный момент материала. Мы рассмотрим этот вопрос подробнее в обсуждении.
Наше следующее исследование касалось организации сновидений, трактовки различных вопросов в следующих друг за другом в течение ночи сновидениях и взаимосвязи сновидений с аналитическим материалом. Нас интересовали следующие вопросы: отражает ли организация манифестного сновидения то, как пациент решает насущные вопросы в психоанализе? Показывает ли последовательность сновидения в течение ночи то, как пациент будет вести себя на следующем сеансе? То есть, отражает ли последовательность признаки адаптивной работы, организацию защитных процессов или подавление защит? Можем ли мы на основании наблюдаемой в сновидении активности предсказать характер утреннего сеанса или уровень защитного напряжения утреннего сеанса?
Несколько примеров проиллюстрируют наш подход к этим вопросам. Во время одного вечернего сеанса пациент, казалось, боролся со своим беспокойством по поводу участия в психоанализе. Он попытался справиться с этим, перенося страх на свою девушку. Но даже здесь боязнь собственного вовлечения была очевидной, и у него даже возникали фантазии о том, чтобы избавиться от вызывающего тревогу объекта, устроив крушение самолета. Он также прибегал к грандиозным фантазиям о том, как справиться со своей пассивностью и беспомощностью. Его первое сновидение ночью было следующим:
В этом сновидении я еду вверх по крутому холму на автомобиле. Дорога сильно обледенела, мне кажется, что она слишком опасна и ехать мне не нужно — угол подъема все время равен сорока пяти градусам. Я еду вверх и достигаю вершины, поворачиваю налево и едва справляюсь с поворотом — кругом лед — автомобиль наконец-то достигает вершины. Я на возвышенности, и здесь, по-видимому, живут цыгане — во всяком случае, мне кажется, что это цыгане, и все очень странно — автомобиль начинает скользить назад и готов, опрокинувшись, упасть вниз, но я высовываю из машины ногу и таким образом, отталкиваясь левой ногой и управляя рулевым колесом, мне удается двигать машину вперед. Эти цыгане наблюдают сверху и наконец-то проникаются ко мне некоторым сочувствием — с ними животное, похожее на осла — я думаю, что это осел — но у него длинная шея — и они разрешают привязать осла к машине, и я начинаю так вытаскивать свой автомобиль, а они наблюдают за мной — мне удается продвигаться вперед — я думаю, что начал слишком быстро выбираться из этой зоны, и они что-то заподозрили и привели другое животное, более привычное ... осла, но это оказался верблюд — верблюд. Они привели этого осла и я привязал его к автомобилю и с его помощью выбрался. Вершина холма напоминает мне Сан-Франциско, лед на ней определенно остался после снежной бури, кроме того, на вершине холма росла трава — сочетание льда и травы. Я полагаю, что цыгане были итальянцами, да — они наблюдали, как я пытался спасти свою жизнь, и когда я открыл дверь, начал толкать автомобиль и сам не дал ему перевернуться, только тогда они наконец-то пришли мне на помощь. Так что это было сновидение о
том, как я сам остановил автомобиль, прежде чем кто-либо помог мне.
Это длинное и сложное сновидение с обилием символизма, вероятно, способного пробудить немало ассоциаций. Однако из контекста предшествующего аналитического сеанса было совершенно ясно, что этот человек боролся в сновидении с опасностями (как он их себе представляет) регрессивной направленности психоанализа и пытался понять, как получить помощь, не испытывая слабости и беспомощности. В этом сновидении он нашел решение: вначале помоги себе сам, а затем можешь позволить другим помочь тебе, но даже тогда не продвигайся слишком быстро. Защитное напряжение предшествовавшего сну сеанса было высоким, и сравнительно короткий латентный период отражал настоятельность решения этих вопросов. Это сновидение длилось двадцать четыре минуты, что довольно долго для первого периода БДГ. Последующие сновидения этой ночи отмечались заметным подавлением. Содержание их касалось лишь лаборатории по изучению сна или представляло собой «сновидение о сновидениях». Наша оценка состояла в том, что пациент выработал решение по поводу беспокоящих его чувств относительно подчинения и зависимости. Так, последующие сновидения отражали только его обычное применение подавления и сосредоточение на внешней реальности. Мы предсказали, что в ходе утреннего сеанса он будет менее обеспокоенным, будет использовать подавление, проявит большую готовность к сотрудничеству и, возможно, будет лучше сосредоточен на внешней реальности. Утренний сеанс действительно показал заметное снижение защитного напряжения. Он подробно обсуждал сновидение, но без лишних эмоций или озабоченности. Его беспокойство по поводу самораскрытия сместилось на лабораторию по изучению сна, а он чувствовал, что может легко покинуть эту лабораторию, как только пожелает. Этот сеанс можно обобщить следующей мыслью: «не высовывай свою шею, будь ослом и иди вперед, но не слишком быстро». Таким образом, в этом примере легко просматривается взаимосвязь между аналитическим материалом и содержанием сновидения. Анализ последовательности сновидений позволил нам предположить организацию эффективных защит, и последующий сеанс подтвердил эту оценку.
Вторая серия сновидений продолжает развитие этой темы. В ходе предшествующего сну сеанса пациент боролся со своей боязнью любви к аналитику и к своему отцу. Он пытался решить этот конфликт всевозможными защитами: подавлением, отрицанием, интеллектуализацией, смещением и проекцией.
Первое сновидение было следующим:
Я думаю, что был одним из троих мужчин, им принадлежал рефрижератор, которым я должен был что-то перевезти — часть груза, что я должен был перевезти, принадлежала моему отцу, и я должен был выгрузить его из рефрижератора, и это было большой проблемой — как и куда — они сами все решили и, не спрашивая меня, вынесли вещи. Затем меня, по-видимому, где-то закрыли и в конце концов заставили помогать им, так я оказался в цепочке из троих человек. Мы вытаскивали из нижнего отсека рефрижератора что-то типа кока-колы и быстро и ловко складывали ее в другой рефрижератор или во что-то другое. Я очень эффективно работал и закладывал все льдом — не было ни одного лишнего движения — это была прекрасная по слаженности движений работа. Я не уверен, что запомнил их. Я замедляю темп. Как раз перед этим, я находился также и в баре. По-моему, я ждал сдачу, два доллара, и получил две банкноты, выглядевшие, как Вустерские сертификаты. Было что-то типа перебранки, а затем парень дал мне две долларовых банкноты — одна была разорвана и подклеена. Банкноты переходили из рук в руки. В конце концов парень дал мне сдачу правильно, забрал два Вустерских сертификата обратно и сказал, что сейчас найдет какую-нибудь сдачу — я пришел β некоторое замешательство, потому что это были мои банкноты. Я пожал плечами и сказал: «О черт, все это беспокойство, чтобы поменять игрушечные банкноты». И я вроде бы ушел. Обратно к рефрижератору — там было так много вещей — мне кажется, там была какая-то старая шляпа, другие предметы одежды и моя одежда — рефрижератор и одежда — два других человека — я думаю, они были братьями.
И снова, рассматривая сновидение в контексте предшествующего сеанса, можно видеть пациента, борющегося с «материалом», связанным с его умершим отцом — и решающего, как поступать с мужчиной, готовящим ему перемены (аналитик). Он вынужден подчиниться и сотрудничать — но сможет ли он выпутаться из всего этого тем уравновешенным и рациональным образом, который идеализирует?
Второе сновидение этой ночи следующее:
Еще одно тяжелое сновидение — оно фрагментарное — мне снился полицейский по имени Ларри — школьный автобус — снилось, что я управляю фермой и Мисс Исландия — королева красоты — и фермер — его звали, кажется, Король. Королевская Ферма. И он женат на Мисс Исландии, я спросил его, как он встретился с ней, он ответил, что его двоюродный брат устроил его на работу в Исландии. И о полицейском — мне кажется, он забирал мебель или что-то еще — мебель ? — рассказывая об этом охраннике в сновидении, упоминая мебель — я вижу картину открытого гроба.
В этом сновидении с явными гетеросексуальными началами тема снова возвращается к необходимости забрать вещи и к гробу — смерти. Пациент часто использовал сексуальный материал и грандиозные фантазии в качестве защиты от пассивных влечений к отцу. Наша оценка двух сновидений сводилась к тому, что пациент не может забыть смерти отца. Мы решили, что следующий сеанс будет снова связан с вопросом его участия в психоанализе — раскрытии — подчинении. Он мог бы попытаться успокоиться, но ему это не удастся.
Последующий сеанс действительно показал более высокое защитное напряжение. Материал выявил обеспокоенность маленького мальчика, ищущего любви. Прежние защитные усилия в ходе этого сеанса не помогли.