Наши партнеры
VIII. СИСТЕМНАЯ И СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ
2. СТРАТЕГИЧЕСКИЙ И СТРУКТУРНЫЙ ПОДХОДЫ
Стив де Шазёр
Психотерапия имеет дело с недостаточно полезными способами описания людьми своих истолкований реальности. Это разговор, в котором участвуют по крайней мере два человека, один из них (называемый психотерапевтом) выступает в роли редактора описаний, которые делает другой. Как редактор психотерапевт указывает направления, в которых может развиваться этот рассказ. В случае успешной психотерапии клиенты со временем начинают иначе описывать реальность, в которой они живут.
В то время как большинство направлений психотерапии основывается на метафоре "силового сопротивления", моя модель, напротив, основывается на метафоре сотрудничества.
Следует сказать, что "психотерапия" — неверный термин. Термин "терапия" предполагает, что имеется какая-то болезнь, от которой следует вылечить человека, а термин "психо" подразумевает, что болезнь влияет на психику, то есть мы имеем дело с психологическим явлением. Важно помнить, что психика является метафорой и, следовательно, эта болезнь — метафорическая. Следовательно, психотерапевт старается лечить больные метафоры.
Цель психотерапии должна отвечать цели клиента. Следовательно, если клиент говорит, что желает выйти из состояния депрессии, то успех психотерапии может быть оценен лишь клиентом, — тем, что он больше не жалуется психотерапевту на то, что испытывает депрессию. Для того чтобы такие изменения стали возможны, нет необходимости даже знать, в чем заключается проблема, возможно, это вообще нельзя узнать, и, следовательно, клиенту и психотерапевту остается лишь начать ее решать.
Мое собственное, особое толкование психотерапии берет свое начало в предпосылке, согласно которой психотерапевт и клиент сотрудничают в работе по созданию психотерапевтической реальности. Кирпичами, из которых строится здание этой реальности, являются слова, а те понятия, которые эти слова описывают, — известковым раствором, соединяющим кирпичи в единое целое. На формирование моей позиции особое влияние оказал Людвиг Витгенштейн, утверждавший, что значение слова можно узнать только исходя из того, как данное слово используется в ходе "языковой игры" или в специфическом социальном контексте, например, в психотерапии.
В ходе разговора между клиентом и психотерапевтом первый использует слова, описывающие его реальность. Они несут в себе все предшествовавшие варианты использования, имеющиеся в опыте и клиента, и психотерапевта. Установить, что именно отражают эти слова, невозможно. (Важно понять, что это не проблема, которую следует решать, а просто факт, и его следует принять к сведению.) Следовательно, клиент вместе с психотерапевтом должны договориться о значении этих слов в контексте именно данной психотерапии.
Когда начинается психотерапия, клиент использует слова (карту), для того чтобы описать проблемную реальность (территорию). Например, детей, спокойно сидящих в кабинете психотерапевта, описывают как всегда ведущих себя плохо. Психотерапевту предстоит решить, как ему следует неправильно понять данное описание.
Часто начало этому процессу может положить психотерапевт, помогающий клиенту найти и описать исключения к утверждениям, описывающим проблему. Например, клиенту предлагается рассказать о тех моментах, когда он не испытывает депрессию или испытывает ее в меньшей степени, или когда думает, что другие считают, что он не испытывает депрессию, или когда рисует в своем воображении, что означает "перестать испытывать депрессию".
Разговор — это исходные факты психотерапии в самом прямом смысле слова. Как психотерапевтов, нас — моих коллег и меня — интересуют слова, описывающие изменения. Мы рассматриваем разговор об изменениях, наступивших в ходе психотерапии, как карту, изображающую реальность клиента, и, следовательно, как изображение изменений на территории реальной жизни.
Поскольку психотерапия имеет дело с настоящим и будущим, нас больше интересуют "разговоры о решениях", чем "разговоры о проблеме". Разговоры об исключениях или о невидимых районах проблемной карты клиента позволяют нам начать формировать решение, чтобы помочь клиентам изменить их карту и, таким образом, изменить проблемную территорию. Эти изменения затем проявятся в "разговорах об изменениях" и "разговорах о решениях".
Предложенную мною модель часто упрекают в том, что она "слишком простая" или даже "наивная". Что же, я считаю эти обвинения справедливыми. Однако, занимая минималистскую позицию, я вижу достоинство в том, в чем мои критики видят недостаток.
Большинство форм психотерапии основывается на том, что представляется общепринятым, опирающимся на здравый смысл: для того чтобы иметь возможность решить проблему или излечить человека от болезни, следует выяснить, что здесь "не так". Большинство направлений психотерапии исходят из предположения, что тщательный анализ проблемы ведет к ее пониманию и к пониманию лежащих в ее основе причин. Говоря другими словами, жалобы, с которыми клиенты обращаются к психотерапевту, считаются симптомами.
Данное предположение ведет к представлению о том, что симптомы являются следствием каких-то других проблем. Такими "исходными проблемами" бывают, в частности, неадекватные иерархии, скрытые родительские конфликты, низкая самооценка, отсутствие индивидуации, различные "травмы", девиантная коммуникация, подавленные чувства, грязные игры и т.д. Часто указывают на то, что симптомы играют позитивную роль, препятствуя чему-то еще более опасному. Так, анорексия трактуется как нечто, предотвращающее распад семьи. Подобный подход ведет к мысли, что в семье должна существовать какая-то проблема, создающая ситуацию, в которой возникает анорексия. Общепринятой является следующая точка зрения: психотерапия направлена на устранение причин, что позволяет решить проблему (или излечиться от болезни). Таким образом, цели психотерапии включают устранение механизмов, поддерживающих существование проблемы.
Но ведь возможны и другие точки зрения. Хотя они и не обязательны, но часто оказываются полезными. Различные модели психотерапии, рассматриваемые в совокупности, объясняют, как возникают проблемы и почему они продолжают существовать. Дополняя друг друга, они описывают всю историю целиком: семьи предстают в виде сложных систем, имеющих социологический, психологический, идеологический, биологический и биохимический аспекты. Дело не в том, что различные модели представляют собой разные уровни описания. Скорее, они являются "пазлами" — различными кусочками одной головоломки.
Эта точка зрения ведет к сложной и, возможно, противоречивой модели, выходящей за доступные нашему пониманию пределы, к ситуации, которую специалисты по компьютерам называют "комбинаторным кошмаром". Такой избыток описательных метафор заставляет вспомнить о бритве Оккама: если что-то может быть достигнуто меньшими средствами, тщетно пытаться достичь этого большими. Единственный способ избежать неприемлемых противоречий, связанных с осуществлением такого проекта, заключается в полном изменении восприятия ситуации.
Нам, пожалуй, нет необходимости заниматься истолкованием проблем и причин, в силу которых они существуют. Вместо этого нам необходимо получить ясное представление. Лучше всего об этом сказал Витгенштейн: "Наиболее важные для нас аспекты явлений скрыты от нашего взора в силу их простоты и привычного вида. (Человек не способен заметить что-то, поскольку это что-то постоянно находится у него перед глазами)". Такое направление мышления ведет к тому самому "слишком простому" видению психотерапевтических изменений.
Во всех моделях психотерапии об успехе судят, по крайней мере отчасти, на основании описанных, наблюдаемых или измеренных изменений поведения: когда (неважно по какой причине) кто-то сообщает, что он стал делать что-то иначе, или когда о ком-то сообщают, что он делает что-то иначе, или когда кто-то действительно делает что-либо иначе, чем прежде. Согласно принятой в системном подходе метафоре, любое изменение может привести к коренным переменам. Любое изменение может оказать влияние на социологический, психологический, идеологический, биологический или биохимический аспекты системы.
Однако мой подход воспринимается как "слишком простой" и пренебрегающий слишком многим из того, что в психотерапии считается общепринятым. Используя общепринятую в психотерапии метафору, можно сказать, что мои критики считают недостаточным начинать психотерапию с конструирования решений, вместо того чтобы заняться выяснением, чем данная проблема "является на самом деле".
Стив де Шазер — один из основателей и содиректор Центра краткосрочной семейной терапии в Милуоки, штат Висконсин. Он автор трех книг: "Паттерны краткосрочной семейной терапии" ("Patterns of Brief Family therapy", 1982), "Ключи к решению в краткосрочной психотерапии" ("Keys to Solution in Brif Therapy",
1986) и "В поисках решений в краткосрочной психотерапии" ("Investegating Solutions in Brif Therapy", 1988 г.). Он является также автором многочисленных статей. Де Шазер состоит в нескольких редакционных советах, сотрудничает со многими научно-исследовательскими и учебными заведениями в США и Европе. Он проводил семинары и тренинга в США, Европе и Азии. В настоящее время Стив де Шазер и его коллеги работают над созданием "экспертной системы" оказания помощи специалистам краткосрочной психотерапии в разработке методов воздействия.
de Shazer, S. (1980). Brief family therapy: A metaphorical task. Journal of Marital
and Family Therapy, 6(4), 471—476.
de Shazer, S. (1982). Patterns of brief family therapy. New York: Guilford.
de Shazer, S. (1985). Keys to solution in brief therapy. New York: Norton.
de Shazer, S. (1988). Clues: Investigating solutions in brief therapy. New York: Norton.
Wittgenstein, L. (1958). The blue and brown books. New York: Harper;
Wittgenstein, L. (1968). Philosophical investigations (rev. 3rd ed.). New York: Macmillan.