Наши партнеры
Дистанция
Эта проблема впервые была поставлена, как представляется, Платоном в III книге “Государства”1.
Как известно, Платон там противопоставляет две нарративных модальности — в зависимост и от того, “говорит лишь сам поэт и не пытае тся вводить нас в заблуждение, изображая, будто здесь говори ткто-то другой, а не он сам ” ( это он называет чистым повествованием)2,— или же, наоборот, он “изо всех сил старается заставить нас поверить, что это говорит” не он, а тот или иной персонаж, если речь идет о произносимых речах; это Платон называет собственно подражанием, или мимесисом. И, чтобы четко выявить различи , он переводит в диегесис конец сцены между Хрисом и ахейцами,которую Гомер передал посредством мимесиса, то есть посредством прямых речей, как в драме. Прямая диалогическая сцена становится тем самым повествованием, опосредованным повествователем, где “реплики” персонажей передаются косвенной речью и сжато излагаются в ней. Косвенная передача и конденсация — два отличительных признака “чистого повествования”, к которым мы в дальнейшем вернемся, противопоставляя- их “миметическому” изображению, заимствованному из театрального искусства. В этой предварительно принятой терминологии “чистое повествование” будет пониматься как более дистантное, чем “подражание”: оно сообщает меньше и более опосредованным способом.
3) и (по этой причине?) игнорировавшаяся классической традицией, вообще не слишком занятой проблемами нарративного дискурса, вновь внезапно возникла в теории романа в США и Англии, в конце XIX и начале XX века, в работах Генри Джеймса и его учеников, в виде почти дословно переведенных терминов showing (показ) и telling (рассказ), вскоре ставших в нормативной англо-саксонской традиции Ормуздом и Ариманом эстетики романа4.
С этой точки зрения Уэйн Бут на протяжении всей своей “Риторики художественной прозы”5 решительно критиковал неоаристотелевское выпячивание миметического момента. С чисто аналитической точки зрения, которую мы принимаем, следует также добавить (это, впрочем, демонстрирует мимоходом и Бут в своей аргументации), что само понятие showing, равно как и понятие подражания и нарративного изображения (и даже более их, вследствие своего наивно визуального характера), абсолютно иллюзорно: в противоположность драматическому изображению, никакое повествование не может “показывать” излагаемую историю или “подражать” ей. Оно может лишь детально, точно и “живо” ее излагать и создавать в большей или меньшей степени иллюзию мимесиса, к которой, собственно, и сводится весь нарративный мимесис, по той единственной и достаточной причине, что наррация, как устная, так и письменная, есть факт языка и что язык обозначает без подражания.
Впрочем, бывает ведь и так, что обозначаемый (излагаемый) объект сам принадлежит языку. Двумя абзацами выше читатель, возможно, обратил внимание в нашем напоминании платоновского определения мимесиса на избыточную, казалось бы, оговорку — “если речь идет о произносимых речах”; но что же происходит тогда, когда речь идет не о словах, а особытиях и бессловесных действиях? Как тогда действует мимесис, и как повествователь заставляет нас “поверить, что это говорит не он” ? ( Я не говорю “ поэт ” или “ автор ”: то обстоятельство, что повествование ведется от лица Гомера или Улисса, всего лишь перемещает проблему.) Как же сделать так, чтобы объект повествования, по словам Лаббока, “сам о себе рассказывал”, чтобы никто не говорил за него? От ответа на этот вопрос Платон уклоняется, он даже его не ставит, словно его опыт перевода в косвенное повествование относится только к словам, и противопоставляет диегесис и мимесис только как косвенный диалог — прямому. В том-то и дело, что словесный мимесис может быть только подражанием слову. В остальном же мы располагаем только различными степенями диегесиса. Таким образом, здесь нам следует провести разграничение между повествованием о событиях и “повествованием о словах”.
1 С 392 с. по 395. [Платон, Собр. соч. в 4 тт., М., 1994, т. 3, с. 157.— Далее- Платон.] Ср.: Figures II, с. 50 — 56. [Наст. изд., т 1. с. 284 — 288.]
“простое повествование” мне кажется не вполне точным. Haple diegesis — это повествование несмешанное (в 397 b Платон говорит: akraton), без подражательных элементов, то есть чистое.
3 Поэтика, 1448 а.
4 См. , в частн ости : Percy Lu bbock, Th e Craf t of Fiction. По Лаббоку, “искусство прозы начинается только тогда, когда романист рассматривает свою историю как объект для показа, для изображения его такимо бразом, чт обы он сам о себе рассказывал”.
“чикагских критиков”.