Наши партнеры
4. Модальность
Модальность повествования?
Если грамматическая категория времени очевидным образом приложима к образованию нарративного дискурса, то категория наклонения, модальности может показаться априори лишенной такой применимости: поскольку функция повествования заключается вовсе не в отдаче приказа, не в выражении желания, не в формулировке условия и т. д., а просто в изложении истории, то есть в “передаче” фактов (реальных или вымышленных),— его единственным, по крайней мере характеристическим, наклонением может быть, строго говоря, только индикатив, и этим вопрос исчерпан, если только не пытаться извлечь больше, чем положено, из лингвистической метафоры.
и т. п., но и различия в степени утверждения и что эти различия обычно выражаются посредством модальных вариаций: таковы, например, инфинитив и субъюнктив косвенной речи в латыни или условное наклонение во французском языке, отмечающее неподтвержденную информацию.
Именно эту функцию явно имеет в виду Литтре, определяя грамматическое значение наклонения: “термин, применяемый к разным формам глагола, используемым для более или менее утвердительного высказывания о предмете и для выражения... различных точек зрения, с которых рассматривается чье-либо существование или действие”; это бесхитростное определение для наших целей оказывается очень полезным.
В самом деле, можно излагать более или менее надежно то, что является. объектом изложения, и излагать это с той или иной точки зрения; именно эта возможность вместе со способами ее осуществления и предусматривается нашей категорией нарративной модальности: “изображение” или, более точно,— нарративная информация бывает разных степеней; повествование может сообщать читателю больше или меньше подробностей, более или менее непосредственным образом, и тем самым восприниматься (если снова обратиться кобщепринятой и удобной пространственной метафоре, которую не следует понимать буквально) как отстоящее на большую или меньшую дистанцию от излагаемого; оно может также регулировать сообщаемую информацию не посредством единообразного фильтража, а в соответствии с осведомленностью тех или иных действующих лиц истории (персонажей или групп персонажей), принимая или якобы принимая их так называемый “взгляд” или “точку зрения”, а тем самым принимая по отношению к истории (если продолжить пространственную метафору) ту или иную перспективу.
“Дистанция” и “перспектива”, предварительно определенные таким образом, представляют собой два основные вида той регулировки нарративной информации, которую представляет собой модальность, также как мое видение некоторой картины зависит своей четкостью от дистанции, которая меня от нее отделяет, а своей широтой — от моей позиции по отношению к тем частичным преградам, которые в большей или меньшей степени заслоняют ее от меня.