Статьи на букву "П" (часть 4, "ПОВ")
|
Повесть о битве на реке Пьяне - летописная повесть о сражении суздальско-нижегородских и пришедших им на помощь московских войск с ордынской ратью на реке Пьяне в августе 1377 г.; сражение окончилось разгромом русских войск и гибелью суздальского княжича Ивана Дмитриевича. Первоначальный текст П. читается в Летописце Рогожском и Летописи Симеоновской и, судя по цитатам Н. М. Карамзина, идентичен с рассказом в Летописи Троицкой. Рассказ имеет характер острой сатиры, направленной против «небрежения», проявленного русскими военачальниками, знавшими о приближении татар, но не принявшими никаких мер: «Поведоша им царевича Арапшу на Волчьи воде. Они же оплошишася и небреженьем хожаху, доспехи своя вскладоша на телеги..., а ездять порты своя с плечь спускав, а петли ростегав, аки роспрели: бяше им варно; а где наехаху в зажитьи мед или пиво, испиваху... по истине за Пьяною пьяни». Высказывалось предположение (Л. В. Черепнин) о том, что в основе летописного рассказа лежит «памфлет», вышедший «из среды нижегородских горожан», однако из городской среды скорее мог выйти устный источник, использованный летописцем кон. XIV - нач. XV в. В своем письменном виде рассказ 1377 г. представляет собой органическую часть свода митрополита Киприана, лежащего в основе Троицкой летописи. Рассказ этот начинается некрологом литовскому великому князю Ольгерду - покровителю Киприана до его приезда в Москву. В некрологе подчеркивалось, что Ольгерд (хотя и «зловерный и безбожный») был мудрым правителем и великим завоевателем, «поне пива и меду не пиаше, ни вина, ни кваса кисла»; следовавшая вслед за этим картина разгрома «за Пьяною пьяных» войск, представитель которых утонул в реке «в оторопе», приобрела благодаря этому особую сатирическую выразительность. Самый каламбур «за Пьяного пьяни» соответствовал стилю Троицкой летописи, где под 1375 г. встречается сходная игра слов в известии о костромском воеводе Плещееве: «...выдав рать свою..., подав плещи, Плещеев побеже». Из Троицкой летописи П. была заимствована протографом Летописей Новгородской IV и Софийской I - «сводом 1448 г.». В НIVЛ рассказ сохранился почти без изменений; но в СIЛ подробности беззаботного поведения и пьянства войск, слова «за Пианою пиани» и упоминание о «ловах» (охоте), которыми развлекались воеводы перед битвой, были опущены. Тексту CIЛ следовали позднейшие московские великокняжеские своды; в несколько сокращенном виде тот же рассказ передан и в Летописи Ермолинской. В Летописном своде Сокращенном кон. XV в. известие о сражении на Пьяне также кратко, но формула «за Пианою пиани» приводится с пояснением:: «и пословка и доныне зовется». Подробный текст П. читается лишь в одной летописи XVI в. - Летописи Никоновской. В основе его лежит рассказ Троицкой (Симеоновской), но слова «за Пианою пиани» опущены; вместо этого русским войскам приписывается похвальба: «Может един от нас на сто татаринов ехати, поистинне никто не может противу нас стати». Авторские сентенции против «возношения» воевод, забывших «смирение мудрости, яко бог дает смиренным благодать, и яко вси есмя Адамовы внуци», едва ли могут рассматриваться как выражение антифеодальной «идеологии горожан»; осуждение аристократических тенденций и утверждение равенства всех подданных перед богом характерно и для самодержавной идеологии XVI в., одним из создателей которой был редактор Никоновской летописи митрополит Даниил. Изд.: ПСРЛ. 2-е изд. Пг., 1915. Т. 4, вып. 1. С. 307-308; СПб., 1851, Т. 5. С. 236; СПб., 1897. Т. 11. С. 27-28; 2-е изд. Пг., 1922. Т. 15, вып. 1. С. 118; СПб., 1913. Т. 18. С. 118; СПб., 1910. Т. 23. С. 120-121; М.; Л.,. 1949. Т. 25. С. 193; М.; Л., 1959. Т. 26. С. 124; М.; Л., 1962. Т. 27. С. 70-71, 248-249, 330-331; Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 402-403. Лит.: История русской литературы. М.; Л., 1946. Т. 2, ч. 1. С. 194; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 302-303; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV вв. М., 1960. С. 587-590; Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976. С. 46-47; Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М., 1980. С. 105-106. Я. С. Лурье |
|
Повесть о битве при Молодях - рассказ о победе, одержанной царскими войсками над ратью крымского хана Девлет-Гирея летом 1572 г. Ни в одном из одиннадцати списков П., известных ее исследователю В. И. Буганову, у произведения нет специального заглавия, подобно летописным повестям она начинается словами: «В лето 7080-го...», «Тово же году...», «Того же лета...» (название «Повесть о бою воевод московских с неверным ханом», под которым текст был известен в прежней историографии, присвоено ему в кон. XVIII - нач. XIX в. в старшем списке кон. XVI - нач. XVII в. ГИМ, Синод. собр., № 963). П. составлена, по-видимому, по свежим следам событий - в 1572-1573 гг., о чем свидетельствует не только хорошая осведомленность автора о ходе кампании, не только возвеличение героя битвы князя М. И. Воротынского, казненного летом 1573 г., но и патриотическое одушевление летописца, естественное для последних лет правления Ивана Грозного, когда военные удачи были не столь уже частым явлением. Последним фактором объясняется и гиперболизация урона, причиненного татарам. По жанру произведение ближе всего стоит к летописным повестям, сочетая, жак и они, протокольную точность (не случайно большинство списков П. находятся в составе разрядных книг) со свободным изложением фактов, включая вымышленные речи героев, отдельные формулы воинских повестей и т. д. По наблюдениям С. К. Шамбинаго, содержание П. отразилось в исторических песнях о царствовании Ивана Грозного (песни о Кострюке-Мастрюке). Литературная ценность П. невелика, зато она является очень важным историческим источником, рассказывающим о событиях 1572 г. по дням: сообщается о появлении 26 июля крымского войска на берегу Оки, о переправе на следующий день вспомогательного отряда ногайцев во главе с мурзой Теребердеем у Сенькина перевоза, о неудачной попытке основных татарских сил перейти реку в районе Серпухова и об их переправе через Оку в ночь с 27 на 28 июля у того же Сенькина перевоза, далее детально прослеживаются решающие сражения, в результате которых 2 августа Девлет-Гирей обратился в бегство, потеряв на поле брани большую часть своих воинов. В. И. Буганов, проследивший историю текста П., различает три ее редакции, причем во второй редакции, где произведение контаминировано с разрядными записями, иногда нарушается логика повествования (вместе с тем отдельные фактические дополнения второй редакции находят подтверждение в других источниках); третья редакция представляет собой сокращенный пересказ второй. Научное издание трех редакций по всем спискам осуществил тот же исследователь в статье 1962 г. (до этого он напечатал П. по списку второй редакции - ГИМ, собр. Щукина, № 496); его предшественникам произведение было известно в одном только - Синодальном списке. Изд.: Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1892. Т. 9. Примеч. С. 78-79, № 391; Шамбинаго С. Песни времени царя Ивана Грозного. Сергиев Посад, 1914. С. 79-90; Буганов В. И. 1) Документы о сражении при Молодях в 1572 г. // ИА. 1959. № 4. С. 179-180; 2) Повесть о победе над крымскими татарами в 1572 году // АЕ за 1961 год. М., 1962. С. 259-275. Лит.: Андрей Лызлов. Скифская история. 2-е изд. М., 1787. Ч. 2. С. 61-67; История русской литературы. М.; Л., 1945. Т. 2, ч. 1. С. 476-477; Буганов В. И. Разрядные книги как памятник русской культуры // Вестник истории мировой культуры. 1959. № 6 (18). С. 109; Бурдей Г. Д. Молодинская битва 1572 года // Из истории межславянских культурных связей. М., 1963. С. 48-79 (Учен. зап. Института славяноведения. Т. 26); Скрынников Р. Г. Опричный террор // Учен. зап. Ленингр. тос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. 1969. Т. 374. С. 167-174; Корецкий В. И. История русского летописания второй половины XVI - начала XVII в. М., 1986. С. 101. Д. М. Буланин |
|
Повесть о благочестивом рабе («Слово от патерика, яко не достоит итти от церкви, егда поют») - рассказ о том, как некий отрок, проданный отцом ради спасения от голодной смерти в рабство, прилежно исполнял заповедь отца не отходить от церкви во время литургии и тем самым был спасен от смерти, на которую его обрекла госпожа как случайного свидетеля ее неверности мужу. Посланный к епарху дабы быть убитым, отрок по пути задержался в церкви, чтобы дослушать до конца литургию, а убрус, который нес епарху, передал с другим рабом, посланным ему вслед. Оказалось, что убрус знаменовал обреченного на смерть, и вместо благочестивого отрока был убит раб, явившийся к епарху с убрусом. В основе сюжета П. лежит распространенный в мировой литературе мотив спасения героя, замедлившего выполнение задания своего господина для того, чтобы дослушать до конца литургию. На Руси были известны и другие сюжеты с этим мотивом: Сказание о богатом купце (см.: Белоброва О. А. Сказание о богатом купце // ТОДРЛ. М.; Л., 1965. Т. 21. С. 259-265) и легенда из Великого Зерцала «Преподобная Богородица раба своего, иже божественную литургию с радостию послушаше, от огня избави и на носящего же зло обрати». Сопоставление этих трех произведений см.: Ромодановская Е. К. Западные сборники и оригинальная русская повесть: (К вопросу о русификации заимствованных сюжетов в литературе XVII - нач. XVIII в.) // ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 33. С. 164-174. Вероятно, П. является переводной, но дата и обстоятельства перевода пока неизвестны. В заглавии П. указывается на Патерик как на источник, однако указание это ничем не подтверждается и является, по-видимому, ложным. П. входит в состав двух нравоучительных сборников - Измарагда (см., напр.: ГПБ, ОСРК, F.I.209, XV в., гл. 39, л. 27 об.-29; ГИМ, собр. Уварова, № 309 (740) (691), XVI в. и др.) и печатного Пролога под 30 апреля. Известны два варианта П. (оба опубликованы в ПЛ). Один из них - тот, что читается в составе Измарагда и Пролога, другой - в сборнике смешанного состава ГПБ, собр. Погодина, № 1350, XVII в., л. 269-272 об., где П. помещена в ряду нескольких других статей из Пролога. Читающийся здесь текст - вторичная, «украшенная» редакция. Здесь заметно стремление автора сделать текст более риторичным и эмоциональным: сцена прощания отца с сыном, например, распространена и стала экспрессивной, в текст добавлены многочисленные эпитеты, введена прямая речь персонажей. Изд.: Пролог. М., 1643. Под 30 апреля; см. также Пролог 1660, 1666, 1677 и др. годов; Повесть о благочестивом рабе // ПЛ. 1860. Вып. 1. С. 81-83; Из Патерика о проданном отроке // Литературный сборник XVII в. Пролог. М., 1978. С. 238-239; Слово от Патерика, яко не достоит отитти от церкви, егда поют // ПЛДР. Середина XVI века. М., 1985. С. 58-60. Л. В. Соколова |
|
Повесть о Бове - наиболее ранняя из древнерусских рыцарских повестей. Сказания о Бово д’Антона возникли в средневековой Франции, но впоследствии распространились по всей Западной Европе. В XVI в. лубочные итальянские издания поэтических и прозаических произведений о Бово проникли в Дубровник (см.: Jiгеčеk К. Beitrage zur ragusanischer Literaturgeschichte // AfslPh. Berlin, 1898. Bd 21. S. 513-514). Видимо, здесь и был осуществлен перевод П. на сербский язык, что косвенно подтверждается наличием сербизмов в старейшем из известных ныне славянских списков - белорусском списке Познанской библиотеки (см.: Щапов Я. Н. Восточнославянские и южнославянские рукописные книги в собраниях Польской Народной Республики. М., 1976. Ч. 2. С. 82-83). В Познанском списке имеется помета: «из книг сэрпскых». К этому списку (переводу) восходят и русские списки П. Повествование о Бове - типичный рыцарский куртуазный роман, с обилием приключений, военных схваток, битв, поединков, любовных коллизий. В основном те же черты сохраняет и русская П., однако от редакции к редакции сюжет и стилистика П. все более сближают ее с богатырской сказкой. Сказочных элементов в сюжете П. немало: Бова совершает богатырские подвиги с семи лет, одолевает в битвах десятки тысяч вражеских воинов, после богатырских подвигов или, напротив, в критические моменты своей судьбы Бова спит по нескольку суток сряду; в П. фигурируют такие сказочные атрибуты, как меч-кладенец, богатырский конь, чудовище Полкан - полупес, получеловек, волшебные зелья и т. д. На Руси П. получила широкое распространение, появившись, здесь, по мнению В. Д. Кузьминой, не позднее сер. XVI в. В. Д. Кузьмина выделяет четыре редакции П. Первая представлена упомянутым, выше белорусским списком и пятью русскими: ЦГАЛИ, колл. Шляпкина, № 225/476А, 1675 г.; № 226/477, 1670-х гг.; ГИМ, Музейск. собр., № 431; ГБЛ, собр. Ундольского, № 1060; собр. Тихонравова, № 611. Три последних списка - XVIII в., причем лишь 3-й и 5-й русские списки полные, остальные - отрывки текста. Пятью списками представлена вторая редакция П., отличающаяся русификацией языка и незначительными изменениями сюжета, приближающими ее к жанру любовно-авантюрного повествования. Третья и четвертая редакции представлены большим числом рукописей. При этом замечаются две тенденции изменения сюжета и поэтики П., тесно связанные с теми читательскими кругами, в которых распространялись списки: в крестьянской среде П. о Бове приобретала черты, сближающие ее с богатырской сказкой, в городской - с галантной «гисторией». Известно, что П. находилась среди «потешных» книг царевича Алексея Петровича («потешная книга в лицах в десть о Бове королевиче»). П. о Бове пользовалась большой популярностью в читательской среде в течение всего XVIII в. М. Чулков приводит слова приказного, живущего перепиской книг, что он уже сорок раз переписал историю Бовы-королевича, дающую ему доход больший, чем переписка драматических произведений (см.: И то и сье. 1769. Март, неделя десятая). С другой стороны, писатели высокой литературы (А. Д. Кантемир, М. В. Ломоносов, А. П. Сумароков) отзываются о П. с высокомерием и презрением. Начиная со 2-й пол. XVIII в. получают распространение лубочные издания П., продолжающие выходить вплоть до нач. XX в. В. Д. Кузьмина (Рыцарский роман... С. 251-258) сообщает данные о 225 изданиях текста П. и 88 изданиях «забавных листов» с изображением ее персонажей. Записано множество вариантов устных сказок о Бове, восходящих к названным лубочным изданиям. К сюжету сказки о Бове обращались русские писатели XVIII - нач. XIX в., используя его для политической сатиры, - А. Н. Радищев в поэме «Бова», А. С. Пушкин в стихотворении «Бона (отрывок из поэмы)». В XX в. к сюжету П. обращается А. М. Ремизов (см.: Грачева А. М. «Повесть о Бове Королевиче» в обработке А. М. Ремизова // ТОДРЛ. Л., 1981. Т. 36. С. 216-222). Изд.: Булгаков Ф. Сказания про храброго витезя про Бову Каралевича // ПДП. 1879. Вып. 1. С. 45-81; Веселовский А. Н. Из истории романа и повести. Вып. 2. Славяно-романский отдел // СОРЯС. СПб., 1888. Т. 44, № 3. С. 229-305. Прил. С. 129-172, 237-262; Дунаев Б. И. Сказания про храброго витезя про Бову Королевича. М., 1914; Деркач Б. А. Перекладна украïньска повiсть XVII-XVIII столить. Киïв, 1960. С. 50-62, 101-128; Изборник (Сборник произведений литературы древней Руси). М., 1969. С. 516-541, 770-771. Лит.: Бодянский О. М. О поисках моих в Познанской публичной библиотеке // ЧОИДР. 1846. Кн. 1. С. 27, 29-30; Пыпин А. Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. СПб., 1857. С. 244-249; Галахов А. История русской словесности. 2-е изд. СПб., 1880. С. 100-101 (раздел написан А. Н. Веселовским); Халанский М. К вопросу об отражениях сказания о Бове в сербском эпосе // РФВ. 1889. № 2. С. 260-282; Потанин Г. Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. М., 1899. С. 680-692; Ровинский Д. Русские народные картинки. СПб., 1900. Т. 1. С. 191-199; Павлова Н. Г. 1) «Рахлейское царство» в сказке о Бове-королевиче // ИОРЯС. Л., 1926. Т. 31. С. 127-136; 2) Сказка «Бова» у Радищева и Пушкина как вид политической сатиры // Звенья. М.; Л., 1932. Т. 1. С. 513-539; Лотман Л. «Бова» Радищева и традиция жанра поэмы-сказки // Учен. зап. ЛГУ. 1939. № 33. Сер. филол. наук. Вып. 2. С. 134-147; Адрианова-Перетц и Покровская. Древнерусская повесть. С. 154-160; Кузьмина В. Д. 1) Сказка о Бове в обработке А. Н. Радищева // Проблемы реализма в русской литературе XVIII в. М.; Л., 1940. С. 257-291; 2) Повесть о Бове-королевиче в русской рукописной традиции XVII-XIX вв. // Старинная русская повесть. М.; Л., 1941. С. 83-134; 3) Французский рыцарский роман на Руси, Украине и Белоруссии: («Бова» и «Петр Златые Ключи») // Славянская филология. М., 1958. Т. 2. С. 355-396; 4) Русская сказка о Бове королевиче в лубочных изданиях XVIII - нач. XX века // Исследования и материалы по .древнерусской литературе. М., 1961. С. 148-192; 5) Советские сказки о Бове королевиче // ИОЛЯ. 1963. Т. 22, вып. 3. С. 217-227; 6) Рыцарский роман на Руси: Бова. Петр Златых Ключей. М., 1964. С. 3-132, 237-264; 7) Бой Бовы с Полканом на муравленых изразцах: (Из истории белорусско-русских связей в первой половине XVII в.) // ТОДРЛ. М.; Л., 1968. Т. 23. С. 253-260; Алексеев М. П. К истолкованию поэмы А. Н. Радищева «Бова» // Радищев. Статьи и материалы. Л., 1950. С. 158-213; Назаревский. Библиография. С. 52-54; Деркач Б. А. З iсторiï перекладноï лiтератури на Украïнi: (Повiсть про Бову-королевича) // Радянське лiтературознавство. 1960. № 2. С. 91-98; Астахова Г. М. Вiдгомiн переказу про Бову-королевича в Росiйському билинному eпoci // Тез. доп. VI Украïнськоï славiстичноï конф. (13-18 жовтня 1964 р.) Чернiвцi, 1964. С. 182; Васильков Я. В. Индийский эпос и рыцарский роман Европы: Сходные мотивы // Индия 1985-1986. Ежегодник. М., 1987. С. 250-269. М. А. Салмина |
|
Повесть о Борисоглебском Ростовском монастыре («Повесть о Борисоглебъском монастыри от коликых лет и како бысть ему начало») - произведение сер. XVI в., созданное в местной монастырской среде на основе преданий и рассказов позднего времени. По мнению В. О. Ключевского, П. «восполняет отсутствие жития основателей» монастыря Феодора и Павла. П. известна в списке XVI в. (ГБЛ, ф. 304, № 782, л. 449-461), нач.: «Еже исперва от древних старець слышахом. И мало писания обретох...». В ней излагается история обители, возникшей в малообжитой местности: «...лесы же бысть на сем месте изначала черныа, а дорога проходила к Каргополю, из Бела озера, и из иных градов, к царствующему граду Москве, и к Ростову...». В этом произведении отражен процесс роста угодий и владений монастыря и особенно ярко охарактеризована его застройка. Рассказывается, как основатели монастыря Феодор и Павел заботились, «чтобы им в сей пустыни воздвигнути церковь и монастырь строити», как Сергий Радонежский в 1363 г. выбирал для этого место, как в помощь строителям (среди которых были не только монахи, но и «мирская чядь», «древодели в помощь делу») явились чудесным образом два воина - Роман и Давид; (т. е. Борис и Глеб), как были воздвигнуты деревянные церкви и кельи, как велось в XVI в. каменное строительство. В кратком тексте П. упоминаются реальные исторические лица: великий князь Дмитрий Иванович Донской; его сын Андрей Дмитриевич Можайский и Белозерский, по разрешению которого отводится место для Никольского монастыря «на усть Ковжи реки»; великий князь Василий II Темный и его мать «великия княгине Софья», одарившие Борисоглебский монастырь; наконец, Василий III, в правление которого была заложена в 1522 г. Благовещенская церковь «с трапезой», а также получена жалованная грамота на земли, богатые известью, и т. д. Здесь же последовательно перечислены игумены Борисоглебского и Никольского монастырей, упоминается Ростовский архиепископ Иоанн и др. Наряду с именами великих князей и игуменов назван и архитектор - ростовец Григорий Борисов, причастный к строительству не только церковных, но и оборонительных крепостных сооружений монастыря и хорошо помнивший местные предания. В литературном отношении П. особенно ничем не выделяется, ее автор явно опирается на агиографическую традицию. Изд.: Повесть о Борисоглебском монастыре, коликих лет и како бысть его начало // Ярославские епархиальные ведомости. 1873. № 3. Часть неофиц. С. 17-21; Повесть о Борисоглебском монастыре (около Ростова) XVI века / Сообщ. Хр. Лопарева. СПб., 1892 (ПДПИ. Вып. 86). Лит.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 280-281; Барсуков. Источники агиографии. Стб. 593; Будовниц. Монастыри на Руси. С. 1146-149. О. А. Белоброва |
|
Повесть о Валтасаре Вавилонском - древнерусское сочинение, рассказывающее о том, как вавилонский правитель был убит своими стражниками, по предречению пророка Даниила. В рукописной традиции П. встречается под различными заглавиями: «Слово о Валтасаре царе», «О Валтасаре, царе Вавилонском», «Сказание о царе Лавтасаре, как во Царьграде царствовал и как преставися». В составе произведений, посвященных византийскому императору Михаилу, она носит названия: «Слово о благочестивом царе Михаиле», «Сказание о древе златом и о царе Левтасаре», «Сказание о древе златом, и о златом попугае, о царе Михаиле, да о царе Левкасоре». Следует отличать текст П. от Повести о Валтасаре-королевиче кон. XVII в. Литературная история П. не изучена. Издания ее текстов осуществлены по случайным и довольно поздним переработкам. Изучая цикл повествований о царе Михаиле, «златом древе и попугае», М. Н. Сперанский указал некоторые источники П., к числу которых относятся переводы византийских хроник (Хроники Георгия Амартола, Хроники Константина Манассии и др.), хронографы и библейские тексты (3-я гл. книги пророка Даниила). Возникновение П., по-видимому, следует связывать с именем Максима Грека. Она читается в составленных в XVII в. Троицком собрании сочинений писателя и собрании в 151 главу (списки см. в кн.: Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977. С. 273-275; Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека: Неизданные тексты. Л., 1984. С. 234-236). Известно, что Максим Грек обращался к тексту Хроники Георгия Амартола, в сборниках его сочинений встречаются также и выписки из книги пророка Даниила. Из Троицкого собрания П. попала в Поморское собрание сочинений Максима, составленное в нач. XVIII в., и Большаковское, составленное в XIX в. (перечень списков см. в кн.: Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека. С. 239-249). Во 2-й пол. XVII в. П. о Валтасаре Вавилонском была включена в состав Повести о благочестивом царе Михаиле в виде второй ее части; при этом текст ее подвергся существенной переработке в стиле занимательных «историй» назидательного характера (типа фацеций), так что Валтасар превратился в царя Царьграда, якобы правившего после царя Михаила, причем он был наделен чертами царя-пропойцы; в П. было включено и новое действующее лицо под именем Дарий «Менденис», или Дарий «Мелденик» (прототип его - Дарий Мидянин, введенный в П. под влиянием византийской хронографической литературы). Характерно, что один из списков этой редакции (ГБЛ, собр. Ундольского, № 943) входил в состав сборника, принадлежавшего Кариону Истомину. Изд.: Отрывок из Сборника XVIII века с лицевыми изображениями и крюковыми пометами «На реках Вавилонских» // ОЛДП. СПб., 1877. Л. 94-394 об. (ПДП. Т. 15); Лопарев Х. М. Описание рукописей ОЛДП. Ч. 3. Рукописи в осьмушку // ОЛДП. СПб., 1899. Т. 114. С. 141-144, № СХХХП; Сперанский М. Н. Эволюция русской повести в XVII веке // ТОДРЛ. Л., 1934. Т. 1. С. 160-161, 165-170. Лит.: Попов А. Обзор хронографов русской редакции. М., 1866. Вып. 1. С. 163; Описание славянских рукописей библиотеки св. Троицкой Сергиевой лавры / Сост. Иларием и Арсением. М., 1878. Ч. 1. С. 205; Бычков И. А. Каталог собрания славяно-русских рукописей П. Д. Богданова. СПб., 1891. Вып. 1. С. 143; Леонид, архимандрит. Систематическое описание славянороссийских рукописей графа А. С. Уварова. М., 1893. Ч. 1. С. 400; Рыстенко А. В. Рукописи, принадлежащие библиотеке Одесского общества истории и древностей. Вып. 1. Рукописи церковнославянские и русские, документы и письма. Одесса, 1910. С. 77; Сперанский М. Н. Собрание рукописей И. Е. Забелина. (Приложение II к Отчету Гос. Исторического музея за 1916-1925 гг.). М., 1926. С. 12; Адрианова-Перетц и Покровская. Древнерусская повесть. С. 249-251; Назаревский. Библиография. С. 118-119; Повести о начале Москвы / Исслед. и подгот. текстов М. А. Салминой. М.; Л., 1964. С. 80; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека: Характеристика, атрибуции, библиография. Л., 1969. С. 66-67, 201, № 66, 67, 68, 345. Н. Ф. Дробленкова |
|
Повесть о Варлааме и Иоасафе - переводная повесть, широко распространенная в древнерусской письменности. П. - одно из самых распространенных произведений мировой литературы средневековья. Она известна в огромном числе переводов и переработок более чем на 30 языках народов Азии, Европы и Африки. Мнения исследователей о происхождении П. существенно расходятся. Наиболее устойчиво мнение об индийском происхождении П., в основу которой якобы положено легендарное жизнеописание Будды; передаваясь от одного народа к другому, П. обрела христианизованный облик, и основатель религии буддизма превратился в царского сына Иоасафа, перешедшего от идолопоклонства к вере в Христа (Ф. Либрехт, акад. А. Н. Веселовский и др.). Менее распространена, но представляется более справедливой другая точка зрения, согласно которой царевич Иоасаф не является христианской ипостасью Будды; П. и жизнеописания Будды имеют гораздо более существенных различий, чем общих особенностей, и создана она не в Индии, а скорее в Центральной Азии (А. И. Кирпичников, В. И. Кузнецов). Значительно лучше изучен путь распространения П.: созданная в своем первоначальном виде в Центральной Азии, П. уже к VIII в. была переведена с пехлевийского на арабский язык, а с него на несколько других, в том числе на грузинский. С грузинского языка в кон. X - нач. XI в. в Иверском монастыре на Афоне был сделан греческий перевод (вернее, переработка, со значительными дополнениями) Ефремием Святогорцем, выдающимся деятелем грузинской средневековой литературы. Об авторстве Ефремия по отношению к греческой версии свидетельствуют разноязычные источники: грузинские, греческие, латинские. Тем не менее делались настойчивые попытки (Ф. Дэльгер) приписать авторство греческой версии Иоанну Дамаскину, византийскому философу, богослову и поэту (VIII в.). Греческая версия через два латинских перевода дала начало многим переводам и переработкам на западноевропейские языки; с нее также были сделаны переводы армянский, арабо-христианский и древнеславянские. О происхождении П. см.: Dölger F. Der griechische Barlaam-Roman, ein Werk des h. Joannes von Demascos. Ettal, 1953; Нуцубидзе Ш. И. К происхождению греческого романа «Варлаам и Иоасаф». Тбилиси, 1956; см. также издание арабской и грузинской версии П.: Повесть о Варлааме пустыннике и Иоасафе царевиче индийском / Пер. с араб. акад. В. Р. Розена / Под редакцией и с введ. акад. И. Ю. Крачковского. М.; Л., 1947; Балавариани. Мудрость Балавара / Предисл. и ред. И. В. Абуладзе. Тбилиси, 1962. Своим широчайшим распространением среди разных народов П. обязана прежде всего своим почти сказочным сюжетом. У индийского царя Авенира рождается долгожданный сын Иоасаф, которому звездочеты предсказывают будущее великого христианского подвижника. Царь-идолопоклонник помещает сына в изолированный от внешнего мира дворец, чтобы тот не мог ниоткуда узнать о ненавистной царю вере. Но божиим промыслом о царевиче узнает пустынник Варлаам, под видом купца проникающий во дворец и наставляющий царевича в христианской вере. В конце концов после многих испытаний Иоасаф уходит в пустыню к Варлааму, где вместе с ним предается отшельническому подвигу. После смерти обоих на их могиле происходят чудеса и исцеления. Возникшая на востоке как рассказ о благочестивом царевиче, в своем дальнейшем распространении П. стала восприниматься как житие святых подвижников, и главные ее герои вошли в церковные календари у грузин, греков, славян и народов Западной Европы. Успеху П. немало способствовал также ее характер диалога между учителем и учеником, причем учитель излагает сложнейшие догматические истины в виде многочисленных притч, широко известных у многих народов. В настоящее время известны три древнеславянских перевода П.: древнерусский, сербский и среднеболгарский. Древнейшим из них является древнерусский перевод, сделанный, по-видимому, в Киеве не позже начала XII в. Об этом можно судить по тому, что уже в состав первой редакции русского Пролога были внесены пять притч из этого перевода П., дополненные толкованиями русского книжника. Две из них были использованы вместе с проложными толкованиями Кириллом Туровским в его «Притче о белоризце». В XV в. был составлен так называемый Афанасиевский извод этого перевода на основе списка, в котором первоначальный текст был несколько сокращен, причем автор этого извода внес целый ряд дополнений. Распространившись в составе Пролога и в виде Афанасиевского извода, П. в своем полном первоначальном виде оказалась вытесненной ими, известно лишь пять списков полного текста, все они XVI в. (ГПБ, Солов. собр., № 208; ГБЛ, собр. Большакова, № 210; ГИМ, собр. Хлудова, № 60 и др.). Князь Андрей Курбский редактировал текст этого перевода по латинскому тексту П. и включил отредактированный текст в собрание своих переводов произведений Иоанна Дамаскина. Сербский перевод был сделан, по-видимому, на Афоне, время его установить трудно, старейшие списки относятся к XIV в. Уже в житии краля Стефана Милутина (1275-1321), составленном архиепископом Даниилом Сербским, цитируется П., а в росписи Студеницкой богородичной церкви, сделанной в 1209 г. при Савве Сербском, есть изображение Варлаама и Иоасафа. Сербский перевод П. широко распространился у сербов, болгар и русских. На полях Киевской Псалтири 1397 г. есть иллюстрация притчи об инороге, к которой приписан текст из сербского перевода Повести. В XVII в. известен полный русский список этого перевода (ГПБ, Соф. собр., № 1365). П. по этому изводу трижды издавалась на Руси: в Кутейне в 1637 г. на белорусском языке, в 1680 г. в Москве Симеоном Полоцким, в 1689 г. в Киеве в составе миней Димитрия Ростовского. Среднеболгарский перевод, или, вернее, извод П. был сделан в XIV в. в лавре св. Афанасия на Афоне в числе многих других книг выдающимся болгарским книжником старцем Иоанном. Старец Иоанн отредактировал текст сербского перевода, вновь сверив его с греческим оригиналом и внеся многочисленные исправления и уточнения, так что отредактированный текст стал самостоятельным изводом и получил другое заглавие. Болгарский извод широко распространился в болгарских и русских списках, среди русских списков несколько лицевых, число миниатюр в них доходит до 200. Список 1629 г. этого извода издан в серии ОЛДП. Болгарский текст П. был использован Иосифом Волоцким в его «Просветителе». С болгарского текста был сделан в XVII в. румынский перевод П. Древнеславянские переводы П. имели широкое хождение на Руси. В каждой монастырской библиотеке, о чем можно судить по старым описям, было по нескольку ее списков. Сохранились многочисленные изображения сюжетов П. в росписях, иконах и миниатюрах рукописей. В XVII в. П. послужила основой для создания одной из первых пьес русского театра. Русская классическая литература также использовала ее сюжеты (В. А. Жуковский, А. Н. Майков, Л. Н. Толстой, П. И. Мелъников-Печерский). Изд.: Житие и жизнь преподобных отец наших Варлаама пустынника и Иоасафа царевича Индийского. СПб., 1887 (ОЛДП, № 88); ВМЧ, ноябрь, дни 16-22. М., 1914, стб. 2704-2891; Повесть о Варлааме и Иоасафе / Подг. текста, пер. и ком. И. Н. Лебедевой. - В кн.: ПЛДР, XII век. М., 1980, с. 196-225, 653-654; Повесть о Варлааме и Иоасафе: Памятник древнерусской переводной литературы XI-XII вв. / Подг. текста, иссл. и ком. И. Н. Лебедевой. Л., 1984. Лит.: Пыпин А. Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. СПб., 1857, с. 125-135; Кирпичников А. И. Греческие романы в новой литературе: Повесть о Варлааме и Иоасафе. Харьков, 1876; Веселовский А. Н. 1) Византийские повести и Варлаам и Иоасаф. - ЖМНП, 1877, июль, с. 122-154; 2) О славянских редакциях одного аполога Варлаама и Иоасафа. - Зап. имп. АН, 1879, т. 34, с. 63-66 (см. также: СОРЯС, 1879, т. 20, № 3, с. 1-8); Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1881, т. 2, с. 126-127; Новаковиħ С. Варлаам и Iоасаф: Прилог к познавану упоредне литерарне и хриштианске беллетристике у срба, бугара и руса. У Београду, 1881; Ровинский Д. А. Русские народные картинки. СПб., 1881, кн. 3, с. 64-66, 561-564, 689; кн. 4, с. 534, 738-748; Франко I. Варлаам i Йоасаф, старохристиянський духовний роман и его лiтературна iстория. - ЗНТШ, 1895, т. 8, с. 1-28; Доп., с. I-XVI; 1896, т. 10, с. 29-80; 1897, т. 18, с. 81-134; т. 20, с. 135-202; Шляпкин И. А. Царевна Наталия Алексеевна и театр ее времени. СПб., 1898 (ПДП, № 128); Успенский В., Писарев С. Лицевое житие преподобного Иоасафа царевича индийского. СПб., 1908; Кадлубовский А. П. К истории русских духовных стихов о преподобных Варлааме и Иоасафе. - РФВ, 1915, т. 29, № 2, с. 224-248; Попов Н. П. Афанасиевский извод Повести о Варлааме и Иоасафе. - ИОРЯС, 1926, т. 31, с. 189-230; Абрамович Д. И. Повесть о Варлааме и Иоасафе в Четьих Минеях Димитрия Ростовского. - В кн.: Юбилейна збiрка М. С. Грушевському. Киïв, 1928, с. 729-743; Piskorski S. Żywot Barlaama i Jozafata. Wyd. i wstępem poprzedził J. Janów. Lwów, 1935, s. V-CCVIII; Орлов А. С. Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XII-XVII вв. Л., 1934, с. 69-77; Адрианова-Перетц, Покровская. Древнерусская повесть, с. 51-74; История русской литературы. М.; Л., 1941, т. 1, с. 162-167; Назаревский. Библиография, с. 61-85; Творогов О. В. Притчи Варлаама в собрании древнерусских рукописей Пушкинского дома. - ТОДРЛ, 1969, т. 24, с. 380-383; Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 154-163; Кузнецов Б. И. Повесть о Варлааме и Иоасафе: (К вопросу о происхождении). - ТОДРЛ, 1979, т. 33, с. 248-245; Лебедева И. Н. 1) О древнерусском переводе Повести о Варлааме и Иоасафе. - ТОДРЛ, 1979, т. 33, с. 246-252; 2) К истории древнерусского Пролога: Повесть о Варлааме и Иоасафе в составе Пролога. - ТОДРЛ, 1983, т. 37, с. 41-53; 3) Афанасиевский извод и лицевые списки Повести о Варлааме и Иоасафе. - ТОДРЛ, 1984, т. 38, с. 39-53; Итигина Л. А. Редакторская работа Симеона Полоцкого над изданием «Повести о Варлааме и Иоасафе». - В кн.: Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980, с. 259-265; Сидорова Л. П. «Повесть о Варлааме и Иоасафе» в издании Симеона Полоцкого. - В кн.: Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982, с. 134-151. И. Н. Лебедева |
|
Повесть о варяжской божнице - повесть из числа тех новгородских литературных памятников, в основе которых лежат устные легенды местного происхождения. Немцы просили у новгородцев разрешения поставить в Новгороде церковь по своей «вере и обычаю». Новгородцы не согласились на это. Тогда «немецкие послы» по совету посадника Добрыни, которому они дали «посул велик», стали говорить, что если в Новгороде «храму святых верховных апостол Петра и Павла не быти», то будут закрыты православные церкви новгородцев в тех западных городах, с которыми новгородцы ведут торговлю. Приходится просьбу немцев выполнять. Они выбирают для своего храма «место посреди града, в торгу, где стоит церковь деревяна святаго Иоанна Предотечи». Посадник Добрыня приказал церковь Иоанна перенести в другое место, а немцы поставили на этом месте свой храм. За этот поступок посадник Добрыня был жестоко наказан: когда он переезжал в насаде через Волхов, то вихрь поднял насад высоко над водой и обрушил его в реку, посадник Добрыня утонул. Во второй части П. (некоторые исследователи склонны рассматривать эту часть как самостоятельную повесть) рассказывается о дальнейшей судьбе немецкой божницы. На стене ее, без благословения новгородского архиепископа, по заказу немцев новгородскими иконописцами был изображен Спасов образ. Однако как только сняли по окончании работы покров с фрески, неожиданно появилась туча и сильным дождем с градом смыло не только фреску со Спасовым образом, но и левкас - грунт под ней. П. о варяжской божнице ярко отражает особенности новгородского быта. Новгород был тесно связан торговыми отношениями со многими западными странами, и торговые интересы заставляют новгородцев поступиться своими религиозными убеждениями. Сторонникам чистоты веры трудно примириться с этим, и возникает легенда, связанная с находившейся на Торговой стороне города «варяжской божницей» - римско-католической церковью для приезжих купцов. Церковь эта неоднократно упоминается в новгородских летописях (первое упоминание в Летописи Новгородской I под 1152 г. - варяжская церковь названа среди сгоревших девяти церквей во время большого пожара на Торгу). В НIIIЛ под 1184 г. в сообщении о построении «немецкой ропаты» на месте церкви Иоанна Предтечи рассказывается о чуде с посадником Добрыней. Но данное сообщение поздней новгородской летописи само восходит к легенде о посаднике? Добрыне и историческим критерием в данном вопросе служить не может. Тем не менее, как отмечает историк Новгорода В. Л. Янин, «существуют заметные признаки достоверности этой легенды» (Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 88, примеч. 173). Посадник Добрыня исторически реальное лицо: он был последним из девяти посадников времени Мстислава Владимировича (1088-1117 гг.), умер в 1117 г. В. Л. Янин считает, что ранняя история церкви Ивана на Опоках выглядела так: «Первоначальная деревянная церковь построена при епископе Никите (1096-1107 гг.). В 1110-х годах она перенесена на новое место. В 1127-1130 гг. выстроена в камне при Всеволоде Мстиславиче. В 1184 г. превращена в собор, что неизбежно потребовало создания новой постройки в соответствии с новым характером храма» (Там же). Таким образом, можно предполагать, что в легенде о посаднике Добрыне нашли отражение события 1110-х гг. и легенда, вероятно, возникла в близкое к этим годам время. П. дошла в трех редакциях. Одна из них, по которой П., в сущности, и известна в литературе, датируется довольно точно. В этой редакции, назовем ее условно первой, сказано, что автору историю варяжской божницы рассказал игумен Островского Никольского монастыря Сергий, духовный отец «нынешнего» игумена Спасо-Хутынского монастыря Закхея. Имя Закхея упомянуто в грамоте 1477-1478 гг. (см.: Корецкий В. И. Новгородские грамоты, XV века из архива Палеостровского монастыря // АЕ за 1957 год. М., 1958. С. 450). Имя Сергия встречается в грамотах 50-70-х гг. XV в. (см.: Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949. С. 173, 175). Таким образом, написание этой редакции П. уверенно можно датировать сер. - 2-й пол. XV в. С. О. Шмидт датирует возникновение П. 1440 гг., так как именно в это время произошел конфликт немецких купцов с архиепископом Евфимием II из-за церкви Петра и Павла. Вторая редакция П. входит в состав Жития Иоанна Предтечи и, как считает издатель этой редакции П. А. И. Никольский, предназначалась для чтения в церкви во время службы этому святому. По мнению Е. А. Рыбиной, вторая редакция возникла раньше первой. Вопрос этот требует дальнейшего рассмотрения. Третья редакция представляет собой совершенно самостоятельную (вероятнее всего, позднюю) переработку легенды о варяжской божнице. Эта редакция с двумя другими редакциями П. текстуально никак не связана. (Текст этой редакции не издавался, и в работах, посвященных данному произведению, она не фигурирует). Автором П. был человек из среды, близкой к демократическим кругам, - в произведении очень сильно проявляется антибоярская тенденция: виноватым оказывается посадник, и он один терпит кару (все люди, плывшие с ним в насаде, были спасены). В настоящее время известно 9 списков П.: 6 - первой редакции, 2 - второй редакции и 1 - третьей редакции. Изд.: Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1816. Т. 3. Примеч. 244; Северный архив. СПб., 1827. Ч. 26. С. 196-200; ПЛ. I860. Вып. 1. С. 249-253; Никольский А. И. Сказания о двух новгородских чудесах из Жития святого Иоанна Предтечи и Крестителя господня // ИОРЯС. 1907. Т. 12, кн. 3. С. 98-116; Шмидт С. О. Предания о чудесах при постройке новгородской ропаты // Историко-археологический сборник (к 60-летию А. В. Арциховского). М., 1962. С. 319-325. Лит.: Прозоровский Д. Новые разыскания о новгородских посадниках. СПб., 1892; Лихачев Д. С. Литература Новгорода второй половины XV - первой половины XVI в. // История русской литературы. М.; Л., 1945. Т. 2, ч. 1. С. 375; Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962; Рыбина Е. А. Повесть о новгородском посаднике Добрыне // АЕ за 1977 год. М., 1978. С. 79-85; Голышенко В. С. Сборник XVII в. из собрания Института русского языка АН СССР // Памятники русского языка. Исследования и публикации. М., 1979. С. 222. Л. А. Дмитриев |
|
Повесть о Ватопедском монастыре - предание об основании Ватопедского монастыря на Афоне. П. была известна в Древней Руси не менее, чем в трех вариантах, причем два из них, в свою очередь, распространялись в отличных друг от друга версиях. Все разновидности объединены сходным мотивом - чудесным спасением отрока на месте будущего Ватопеда. Этот мотив увязывается с ложной этимологией названия святогорского монастыря, которое толкуется как «куст отрока»: ‛η βάτοζ - «терновник», τò πεδίον - «дитя» «(в действительности в древних актах монастырь именуется Βατοπεδίον, причем название его производят от τò πεδίον - «равнина»: Рischon. Die Mönchsrepublik des Berges Athos. Leipzig, 1860. S. 87, Anm. 3 (Historisches Taschenbuch. Herausgeg. von F. von Raumer. 4. Folge. 1. Jhrg.); Порфирий [Успенский]. История Афона. Ч. 2. С. 54; Dawkins R. M. The Monks of Athos. P. 111). В большинстве версий спасение отрока приводит к обнаружению самой известной ватопедской иконы богоматери - так называемой Ктиторской (или Алтарницы), празднование которой приходится на 21 января. Первый вариант П. («Повесть о Ватопедском монастыре, иже во Святой горе пресвятыя богородицы бывшем чюдеси, в субботу пятую Великого поста», нач.: «Некий купец...») появился в древнерусской письменности не позже 2-й пол. XV в., ибо он вошел (под заглавием «О Ватопедьском монастыре в Святой горе чюдо») в один из сборников (ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 22/1099) книгописца Ефросина. Здесь рассказывается о купце, который путешествовал вместе с женой и малолетним сыном и причалил к Афону, чтобы запастись пресной водой. На берегу его сын потерялся, и все поиски пропавшего оказались безрезультатны. Когда же через год купец пристал на то же место, он обнаружил своего сына живым и здоровым, но тот не признал родителей и укрылся в «купине» (кусте терновника). Куст был вырублен, и там вместе с отроком нашли «камень велий..., на нем же въобразися пречистая богородица въплощение». Ее и считал «отрок своей матерью, кормившей и оберегавшей его целый год. Пораженный чудом купец устроил на том месте Ватопедский монастырь и постригся в иноки вместе с сыном. В списках к П. присоединяется рассказ о том, как богородица явилась отшельнику, не поспевшему в Ватопедский монастырь на пение акафиста, и дала ему «златицу» (ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 22/1099, л. 275-276; Солов. собр., № 704/812, л. 2-2 об.; № 487/506, л. 198-199); сокращенный вариант этого рассказа под заглавием «Чюдо пресвятыя богородица в Святей горе в монастыри в Ватопеде» встречается в списках и отдельно от П. (см., напр.: ГПБ, Соф. собр., № 1418, л. 58-59; БАН, 21.10.19, л. 264-264 об.). Иная версия того же варианта (нач.: «Бысть в Римстем граде купец некий вельми богат...»), напечатанная С. О. Шмидтом, появляется в рукописях XVI в. вместе с другими рассказами об афонских святынях (см., в частности, Сказание о иконе Богоматери Иверской) - Государственный архив Ярославской области, № 1265; ГИМ, Чуд. собр., № 34. Сюжет П. здесь остался тот же; добавлено лишь, что купец происходил из Рима, в купине обнаруживают не камень, а икону с горящей перед ней свечой, наконец, приводится и ложная этимология названия Ватопед. В дальнейшем эта версия разделила судьбу Сказания об Иверской иконе богоматери: в нач. XVII в. она попала в Троицкое собрание сочинений Максима Грека (под заглавием «О манастыре Ватопеди»), что дало повод А. И. Иванову приписать ему данный текст (оснований для этого недостаточно, атрибуции П. Максиму препятствует и язык памятника, по определению А. И. Соболевского, «церковнославянский, с русизмами», и наличие в составе надписанной именем Максима Грека компилятивной статьи «Вопрошение известно от некоих: почто от тридневнаго воскресения Христова до Фомины суботы не воздвизают пречистыя хлебца, токмо артус воздвизают, и глаголет диакон «Христос воскресе» З, и потребляют артус в Фомину суботу?» третьего варианта), позднее она переписывалась как в сборниках разнообразного состава, так и в собраниях сочинений Максима, зависимых от Троицкого. Кроме перечисленных версий известно переложение того же сюжета в рукописи XVII в. ГПБ, Q.XVII.321 («Повесть о чюдеси пресвятыя владычицы нашел богородицы о отроце», нач.: «Бысть некий купец силен...»), где присутствуют особенности ж первой, и второй версий, а также контаминация двух версий П. в рукописи 1622 г. ГИМ, собр. Уварова, № 40 («Чюдо пречистыя богородицы о Ватопедском монастыри, чти в суботу 5-ыя недели поста», нач.: «Бысть в Римстем граде некий купец в кораблях ходя...»). Взаимоотношение всех текстов первого варианта П. нуждается в специальном исследовании. По-видимому, различные версии легенды о возникновении Ватопедского монастыря записывались на Руси со слов афонских иноков; не лишено в этом смысле интереса, что в примыкающем к П. рассказе об отшельнике, получившем «златицу», говорится: «яко обычай есть тамо», т. е. на Афоне (на это обратил внимание С. О. Шмидт). Согласно второму варианту П., бытование которого на Афоне засвидетельствовано паломниками (см., в частности, в «Проскинитарии» Иоанна Комнина, переведенном иеродиаконом Чудова монастыря Дамаскиным и напечатанном архимандритом Леонидом), Ватопед был основан еще Константином Великим, а обновлен императором Феодосией в память о чудесном спасении богородицей его сына Аркадия, упавшего с корабля в море подле берегов Афона. Аркадия будто бы обнаружили в целости и сохранности на суше под кустом. Древнерусских книжников с этим вариантом познакомил Стефан Святогорец в книге «Рай мысленный», изданной в Иверском Валдайском монастыре в 1658-1659 гг. (см. Рай III). Впрочем, предание в интерпретации Стефана имеет ряд особенностей, которые перепечатавший его в 1877 г. Порфирий Успенский склонен был рассматривать как наиболее отвечающие исторической действительности. Здесь, например, говорится, что на Афоне спасся сын не Феодосия, а его брата Овата (по Порфирию Успенскому - Гонория), который и занялся устроением Ватопедской обители. В иных версиях Ватос (имена Оват и Ватос созданы, чтобы объяснить название монастыря) сам оказывается племянником Феодосия, а на корабле плывет его безымянный сын (см. в кн. Г. Гельцера и Р. Даукинса). Любопытно, что с рассказом Стефана Святогорца перекликается послание об афонских монастырях Максима Грека, согласно которому Ватопедский монастырь создал «Ватос некто от Испаниа, брат Великаго Феодосиа» (Синицына Н. В. Послание Максима Грека Василию III об устройстве афонских монастырей // ВВ. М., 1965. Т. 26. С. 130). Промежуточное положение между первым и вторым вариантами занимает третий. Здесь сохранен в неприкосновенности сюжет первого варианта, но чудо случается не с купеческим сыном, а с сыном испанского «царя», когда он плыл на корабле к своему брату - царьградскому «царю». Третий вариант читается в составе надписанной именем Максима Грека статьи «Вопрошение известно от некоих...», которая в полном виде входит в один лишь сборник сочинений Максима 1660 г. - ГПБ, Солов. собр., № 495/514, причем есть основания сомневаться в ее принадлежности ученому монаху (см. в статье Сказание о иконе Богоматери Иверской). Правда, заслуживает внимания, что в третьем варианте, как и в послании Максима Грека об афонских монастырях, героем предания сделан сын правителя Испании (не сохранилось ли тут воспоминания о том, что Аркадий родился в Испании, откуда происходил и сам Феодосий?). Третий вариант П. опубликован в Казанском издании сочинений Максима Грека и перепечатан Порфирием Успенским, решительно отвергшим атрибуцию П. святогорцу. Изд.: Рай мысленный. Иверский мон., 1658-1659. Л. 9-10 об.; Сочинения преподобного Максима Грека. Казань, 1862. Ч. 3. С. 113-115; Порфирий [Успенский]. История Афона. Ч. 2. Афон христианский, мирский. Киев, 1877. С. 146-147; Ч. 3. Афон монашеский. СПб., 1892. Отд. 2. С. 456-457; Афонская гора и Соловецкий монастырь. Труды чудовского иеродиакона Дамаскина (1701-1706) / Сообщ. архимандрит Леонид. СПб., 1883. С. 23-24 (ПДП. Т. 43); Шмидт С. О. Сказания об афонских монастырях в новгородской рукописи XVI века // Древнерусская литература и ее связи с новым временем. М., 1967. С. 361-362. Лит.: Куст отрока (Афонское предание) // Духовная беседа. 1859. № 38. С. 412; Мillеr Е. Le Mont Athos. Vatopédi. L’île de Thasos. Paris, 1889. P. 64; Вышний покров над Афоном, или Сказания о святых чудотворных на Афоне прославившихся иконах. 9-е изд., испр. и доп. М., 1902. С. 66-68; Соболевский. Переводная литература. С. 332; Gеlzеr Н. Vom Heiligen Berge und aus Makedonien. Leipzig, 1904. S. 11-12; Dawkins R. M. The Monks of Athos. London, 1936. P. 111-112, 289-292; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Л., 1969. № 328. С. 197; Каган М. Д., Понырко Н. В., Рождественская М. В. Описание сборников XV в. книгописца Ефросина // ТОДРЛ. Л., 1980. Т. 35. С. 68-69. Д. М. Буланин |
|
См.: Нестор Искандер; Повести о взятии Константинополя турками в 1453 г. |
|
Повесть о взятии Царьграда фрягами - древнерусская повесть о событиях в Византии в начале XIII в. Древнерусская повесть о взятии Константинополя крестоносцами в 1204 г. во время четвертого крестового похода в старших своих списках (в составе Летописи Новгородской первой) не озаглавлена, представляя обычную годовую статью, но в СIЛ носит название «О взятьи богохранимого Царяграда», а в Летописце Еллинском и Римском - «О взятьи богохранимого Костянтина-града от фряг». Автор П. неизвестен, но полагают, что им был русский, находившийся в Византии либо непосредственно в момент взятия города крестоносцами, либо вскоре после описываемых событий. Возникавшее предположение, что автором был Добрыня Ядрейкович (Антоний, архиепископ новгородский), не имеет под собой достаточных оснований. Старшие тексты П. находятся в составе новгородской летописи, но возможно и южнорусское происхождение ее автора. П. представляет собой ценный исторический источник. Позиция ее автора достаточно нейтральна: он не является ни апологетом византийцев, которых упрекает в «сваде» (распре), приведшей в конечном счете к захвату города, ни сторонником «фрягов»: он откровенно описывает грабеж и насилия, чинимые крестоносцами, хотя и упоминает, что все это делалось вопреки повелению императора и папы. Автор весьма точен в описании обстоятельств осады и взятия города, он хорошо знает топографию столицы. Его рассказ поэтому позволяет корректировать и дополнять сообщения других источников. Отразились в П. народные слухи и легенды, возникавшие но поводу произошедших событий: легендарен, видимо, рассказ о подробностях бегства царевича Алексея в бочке с двойным дном, о количестве сокровищ, разграбленных «фрягами». Язык П. прост и выразителен, стиль повествования напоминает стиль древнерусских летописей. Н. А. Мещерский подчеркивает «лаконичное, полное внутренней энергии построение речей, обилие в них исконно русской лексики». «Летописный стиль, - продолжает исследователь, - прослеживается и в описаниях боевых действий, когда мы встречаемся с точным употреблением воинской терминологии» (Мещерский. Древнерусская повесть о взятии Царьграда фрягами в 1204 г., с. 132). П. сохранилась в трех группах списков: во-первых, она вошла в состав НIЛ - Синодального списка Старшего извода (в часть, датируемую XIII в.) и списков Младшего извода - Комиссионного (сер. XV в.), Академического (XV в.) и восходящих к ним Воронцовского и Толстовского списков. Вторая группа списков находится в составе летописных сводов XV-XVI вв.: СIЛ, Вологодско-Пермской, Воскресенской, Никоновской и др. летописей. В-третьих, П., видимо, через посредство летописного свода середины XV в. вошла в состав второй редакции Летописца Еллинского и Римского, см. списки БАН, 33.8.13; ГБЛ, собр. Пискарева, № 152, собр. Егорова, № 867; ГИМ, Синод. собр., № 86. В списках: ГИМ, Чуд. собр., № 51/353 и ГПБ, собр. ОЛДП, F.33 текст П. сохранился не полностью. Изд. (кроме публикаций в составе летописей): Повесть о взятии Царьграда крестоносцами в 1204 г. / Подг. текста, пер. и примеч. О. В. Творогова. - в кн.: «Изборник»: Сборник произведений литературы Древней Руси. М., 1969, с. 280-289; Повесть о взятии Царьграда крестоносцами в 1204 г. / Подг. текста, перевод и комментарий О. В. Творогова. - ПЛДР. XIII век. 1981, с. 106-113, 537-539. Лит.: Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1818, т. 3, примеч. 149; Савваитов П. С. Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград. СПб., 1872, с. 8-10; Мещерский Н. А. 1) Древнерусская повесть о взятии Царьграда фрягами в 1204 г. - ТОДРЛ, 1954, т. 10, с. 120-135; 2) Древнерусская повесть о взятии Царьграда фрягами как источник по истории Византии. - ВВ, 1956, т. 9, с. 170-185; Клосс Б. М. К вопросу о происхождении Еллинского летописца. - ТОДРЛ, 1972, т. 27, с. 378; Творогов О. В. Древнерусские хронографы. Л., 1975, с. 148-151, 158. О. В. Творогов |
|
Повесть о втором браке Василия III - рассказ о событиях 1525 г., когда Василий III развелся с бесплодной женой Саломонией Сабуровой, насильно постриг ее в монахини и через два месяца женился на Елене Васильевне Глинской, будущей матери Ивана Грозного. В старшем списке нач. XVII в. ГПБ, Q.XVII.134 П. озаглавлена «Выпись из святогорьские грамоты, что прислана к великому князю Василию Ивановичи) о сочетании втораго брака и о разлучении перваго брака чадородия ради. Творение Паисеино, старца Серапонского монастыря». Памятник был впервые опубликован О. Бодянским в 1847 г. по списку сер. XVII в. ГПБ, собр. Погодина, № 1597, где грамога названа «государевой», а Паисий старцем «Ферапонтова» монастыря. Это дало основание первым исследователям (Филарету, Иконникову, Строеву) отождествить старца Паисия с писателем кон. XV в. Паисием Ярославовым. В 1870 г. Макарий подверг эту атрибуцию сомнению, а в 1902 г. о невозможности авторства Паисия Ярославова заявил А. Архангельский. Вопрос этот мог быть окончательно решен после установления в 1897 г. Н. Никольским даты смерти Паисия Ярославова - 22 декабря 1501 г. (Никольский Н. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV века. СПб., 1897. С. XXXVII). П. подробно рассказывает о том, как Василий советуется со старцем Симонова монастыря Вассианом Патрикеевым - представителем знатного боярства, «от роду кралецка», посылает грамоту к четырем вселенским патриархам с просьбой разрешить ему второй брак, наконец, получает послание от афонских старцев (не оконченное). Все, хотя и понимают необходимость для великого князя иметь наследника, считают второй брак незаконным. Иерусалимский патриарх Марк предвидит, что родившийся от такого брака наследник будет царем-мучителем, разрушителем царства, грабителем чужого имения: «И наполнится твое царство страсти и печали, и будут в та лета убивания, и муки величествию сарападасийских родов, и юнош нещадение, и ово на кола, а иным усечение главное и затоцы без милости, и мнози гради огнем попрани будут». Афонские иноки также, по-видимому, запрещают Василию второй брак, хотя особенно заинтересованы в укреплении Русского государства, поддерживающего их богатыми подарками и защищающего монастыри от нападения турецких султанов. Василий III «исполнися ярости и гнева» на Вассиана и его единомышленников - Максима Грека, Савву Святогорца, Михаила Медоварцева и других, подверг их опале и после осуждения на соборе разослал по монастырям. Развод и второй брак был одобрен митрополитом Даниилом. Произведение мало соответствует своему заглавию: о грамоте святогорских монахов речь идет только в последней, третьей его части; первая часть - собственно П., обсуждающая обстоятельства развода Василия III, а вторая часть - рассказ о послании четырех патриархов и пророчество иерусалимского патриарха Марка. С одной стороны, П. излагает исторические факты, приводит подлинные имена (кроме людей из круга Вассиана Патрикеева в ней фигурируют Досифей Сарский, Вассиан Топорков, дьяк Трифон Ильин, посол Иван Колычев, Гавриил, прот Святой Горы в 1527 г., турецкие султаны - Баязет, Сулейман, Селим; точно названы афонские монастыри). С другой стороны, в П. много неточностей. Вассиан Патрикеев был сослан не после собора 1525 г., а после собора 1531 г.; еще пять лет после развода Василия III он занимал влиятельное положение, и, следовательно, не отношение его к разводу и второму браку великого князя было причиной опалы. Грамоту от патриархов в Москву вряд ли мог привезти посол Иван Колычев, уехавший в Крым в 1522 г., когда вопрос о разводе еще не стоял. Вообще никаких грамот патриархов Василию III до нас не дошло. Эта двойственность заставляла одних (например, Бодянского) видеть в П. подлинный исторический документ, других - публицистический памфлет, возникший гораздо позже тех событий, о которых в ней повествуется. Так, уже Н. М. Карамзин считал памятник «любопытным, но едва ли достоверным». Пророчество патриарха Марка о царе-мучителе явно имело в виду Ивана Грозного и, по словам Макария, относило П. ко времени не ранее 2-й пол. XVI в., а, может быть, и к периоду после смерти Ивана Грозного. Макарий полагал, что автор пользовался устными преданиями, изукрашенными и искаженными. В некоторых работах была высказана мысль о документальной основе произведения и даже об использовании в нем документов Посольского приказа (у С. Н. Чернова). М. Н. Тихомиров и С. О. Шмидт связывали предсказание Марка с казнями и пожарами начала царствования молодого Ивана IV и датировали П. 40-ми гг. XVI в. Н. А. Казакова считала более вероятным ее появление во время опричнины - в 70-х гг. XVI в. А. А. Зимин датировал памятник кон. XVI - нач. XVII в. Столь же противоречивые мнения высказывались относительно автора. М. Н. Тихомиров, видя в заглавии указание на Афонский Ксеропотамский монастырь, считал старца Паисия одним из иноков этого монастыря. Н. А. Казакова переносила возникновение П. на русскую почву, в среду оппозиционного боярства, пытавшегося связать свой протест против правления Грозного и опричнины с борьбой бояр и удельных князей против Ивана III и Василия III. Исследователи отмечали сходство П. с сочинением Андрея Курбского - «Историей о великом князе Московском». В обоих памятниках высказана одна и та же версия о причинах опалы Вассиана; склонность Грозного к тирании объяснялась преступным браком его отца. В зависимости от датировки П. делались предположения: она ли повлияла на сочинение Курбского или, напротив, сама испытала влияние «Истории». Представляется убедительным, что произведение, направленное против самого факта рождения Ивана Грозного, появилось уже после смерти царя, в кон. XVI или нач. XVII в. В нем, возможно, осуждался не только второй брак Василия III, но и многие браки самого Ивана IV. П. могла отражать отношение представителей старого боярства к новым династиям (Бориса Годунова или Романовых), пытавшимся обосновать свои права на престол родством с Иваном IV. Это несомненно русское произведение, автор которого решил приписать далеко не безопасное в политическом отношении сочинение вымышленному афонскому иноку. Вероятно, в целях мистификации автор вводит в грамоту «святогорцев» слова, близкие к тюркским. Они не бессмысленны, как считалось до сих пор. По определению А. Д. Желтякова, если «урдюкели» - христиане - действительно трудно связать с каким-либо термином, то «ялдарила» - шапка Мономаха - может быть трансформацией слова со значением «сверкающий», «сияющий», употребленного применительно к определению власти («ялдырак», «ялдырык»), а названия племен соответствовать абиссинцам («хабяши»), албанцам («ароуны», «оруны»), жителям Тифлиса или вообще Картли («тефлизи»). Возможно, что автор познакомился с тюркскими словами на Востоке. Однако стиль и язык П. заставляют видеть в нем не служащего Посольского приказа, а скорее церковного деятеля, связанного с митрополичьей или патриаршей канцелярией. П. была довольно популярна в XVII в., которым датируются восемь известных ее списков. Она привлекла внимание церковно-политического деятеля, сподвижника патриарха Никона Арсения Суханова: текст П., связанный с историей Максима Грека, помещен в принадлежащем ему Хронографе (ГПБ, F.XVII.17). Текст памятника был использован в так называемой компилятивной редакции «Истории о великом князе Московском» Курбского (кон. XVII - нач. XVIII в.) (Рыков Ю. Д. Редакции «Истории» князя Курбского // АЕ за 1970 г. М., 1972. С. 130-134) и в статье, посвященной Максиму Греку, в сборнике ГБЛ, собр. Пискарева, № 160 (Белокуров С. О библиотеке... Прил. С. СС). Изд.: ЧОИДР. 1847. № 8. С. 1-10; Белокуров С. О библиотеке Московских государей в XVI столетии. М., 1898. Прил. С. V-XIV; Зимин А. А. Выпись о втором браке Василия III // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 30. С. 132-148. Лит.: Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1842. Т. 7. Примеч. 277; Макарий [Булгаков]. История русской церкви. СПб., 1870. Т. 7, кн. 1. С. 173-174, примеч. 242; Строев. Словарь. С. 221-222; Филарет. Обзор. С. 119; Голубинский. История церкви. 1900. Т. 2, 1-я пол. С. 732-733; Иконников В. С. 1) Опыт по историографии. Киев, 1908. Т. 2, кн. 1. С. 900; Т. 2, кн. 2. С. 1809-1810; 2) Максим Грек и его время. 2-е изд. Киев, 1915. С. 455-456; Чернов С. Н. К ученым несогласиям о суде над Максимом Греком // Сборник статей, посвященных С. Ф. Платонову. Пг., 1922. С. 49, 55-56; Тихомиров М. Н. К вопросу о Выписи о втором браке царя Василия III // Сборник статей в честь академика А. И. Соболевского. Л., 1928. С. 21-94; Казакова Н. А. 1) Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960. С. 68-71; 2) Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XVI в. Л., 1970. С. 115-120; Шмидт С. О. О времени составления «Выписи» о втором браке Василия III // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 110-122; Насонов А. Н. История русского летописания XI - начала XVIII в. М., 1969. С. 486-487; Зимин А. А. 1) Россия на пороге нового времени: (Очерки политической истории России первой трети XVI в.). М., 1972. С. 277-278, 294; 2) О методике изучения повествовательных источников XVI в. // Источниковедение отечественной истории. М., 1973. Т. 1. С. 196-205; Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977. С. 144-145. М. Д. Каган |
|
Повесть о грешной матери - средневековая церковная легенда. В рукописях П. называется по-разному: «Повесть зело полезна, како сын матерь свою избави от муки» (ГПБ, собр. Погодина, № 1603), «О иноке, избавльшем матерь свою от вечного мучения блудно живущую, а свою руку опалившем в смраде, в ней же горе она» (ГПБ, собр. Погодина, № 1383), «Повесть о некоем странном человеце, иже матерь свою молитвою избави от муки милостыни ради» (ГПБ, Солов. собр., № 315/295), «Повесть полезна о некоем, иже левою рукою ядяше» (ГПБ, F.I.323). П. призвана была служить свидетельством того, что молитвою и милостынею можно спасти от вечных мук грешные души усопших. В ней рассказывается о некоем благочестивом христианине, который после смерти своей блудной матери раздал церквам и нищим все нажитое ею грешным путем богатство. Желая удостовериться в том, что он избавил этим мать от адских мук, благочестивый муж приходит в пещеру, к старцу, прославившемуся даром прозрения. Простояв по совету старца семь суток в очерченном посохом круге, благочестивый муж увидел по левую сторону от себя смрадное болото, в котором вместе с другими грешниками находилась и его мать. Схватив мать за волосы, сын вытащил ее из болота и перенес направо, в купель чистой, благоуханной воды. Запачканная в смрадном болоте правая рука сына смердила, но старец посоветовал ему не огорчаться, так как это лучшее свидетельство того, что все виденное им - действительность. Отрезав часть своей святой мантии, старец обвязал смердящую руку, и смрад сменился благоуханием. Самый ранний из известных списков П. датируется XVI в. (ГПБ, собр. Погодина, № 1287, л. 178 об.). В этой рукописи П. объединена с тремя другими повестями общим заглавием: «Повести душеполезны писаны ис Патерика». А. Ф. Бычков (Описание церковно-славянских и русских рукописных сборников имп. публичной библиотеки. СПб., 1882. Ч. 1. С. 12) уточняет источник: «Четыре сказания из Скитского Патерика». Это указание, однако, еще нуждается в проверке. В кон. XVI - нач. XVII в. П. была включена в Синодик (см. Синодик этого времени из собр. Ундольского, № 156), где богато иллюстрировалась. В рукописи ГПБ, F.I.323 число миниатюр к ней достигает 20. Е. В. Петухов (Очерки... С. 201) считал, что в Синодик П. попала из «Великого Зерцала», однако это неверно, так как в Синодик она включена раньше, чем в сборник «Великое Зерцало», который был переведен с польского в 1677 г. и в который П. была добавлена уже на русской почве (Владимиров П. В. «Великое зерцало». С. 49). В сборнике «Великое Зерцало» П. не имеет постоянного места. В списке ГПБ, собр. Погодина, № 1383 она приписана последней, 909-й главой, а в списке ГИМ, собр. Уварова, № 412 (55) П. занимает 113-ю главу с указанием: «Выписано из Цветословия». П. В. Владимиров полагал, что в «Великое Зерцало» П. попала из Пролога («Великое Зерцало». С. 49), однако это утверждение тоже нуждается в проверке. Изд.: ПЛ. 1860. Вып. 1. С. 99-100. Лит.: Владимиров П. В. «Великое Зерцало»: (из истории русской переводной литературы XVII в.). М., 1884. С. 49, 50, 85; Петухов Е. В. Очерки из литературной истории Синодика. СПб., 1895. С. 143, 201. Л. В. Соколова |
|
Повесть о двух посольствах - литературно-публицистическое произведение, возникшее на рубеже XVI-XVII вв. Темой ее послужили подлинные посольства времени Ивана IV: в 1570 г. - посольство Андрея Ищеина-Кузьминского к турецкому султану в Константинополь, в 1576 г. - князя Захария Сугорского и дьяка Андрея Арцыбашева к Максимилиану II Габсбургу в Регенсбург, в 1577-1578 гг. - Ждана Квашнина к цесарю Рудольфу в Вену. На этой исторической основе были созданы вымышленные (как их принято было называть «подложные») статейные списки. Стержнем П., состоящей из трех в известной мере самостоятельных частей, служит тема титулов. Андрей Ищеин послан к султану с жалобой на его «посаженника» - вассала крымского хана. Турецкий султан угрожает царю тем, что велит «Русь пленить» и «Москву засесть», а русского царя взять в плен. В ответ на оскорбительные речи Андрей Ищеин кидается на султана «з будеем» - кинжалом. Султанские паши, схватив посла, приговаривают его к казни, однако султан «не велел его вредить ничем» и поставил его смелый поступок в пример своим приближенным: «...тако за своего государя изволил умерети, и вы мне тако ж служите и за меня умирайте». Султан упрекнул русского царя за неверное титулование: он одинаково титулует и турецкого султана, и зависимого от него крымского хана и «тем себя безчестит». Посольство к цесарю Максимилиану послано за тем, чтобы узнать, «коим обычаем» пишет свои титулы турецкий султан к европейским государям. Дается описание города «Бедны», императорского дворца, цесарского двора, самого цесаря. Цесарь принимает русского посла с великою честью, передает ему слова мудрых философов об Иване Грозном, «что он подобен храбростью и ратью Александру царю Макидонскому», а «возрастом и досужеством» - царю Константину. Однако Максимилиан предсказывает, что в Русской земле будет «смятение великое» из-за несогласия властей, которое продлится лет десять. К пророчеству Максимилиана примыкает и его рассказ о «подручнике» Михаиле, вырезанном из чрева мертвой матери, очень близкий к некоторым апокрифическим текстам. Максимилиан предсказывает, что спасенный в разрушенном землетрясением городе Мелхиле и воспитанный им Михаил станет царем в «великой области». Если трудно представить себе, кто имелся в виду под этим именем в момент создания П., то несомненно, что впоследствии читатели видели в нем намек на Михаила Романова, избранного на царство в 1613 г. Турецкая тема рассказа о посольстве Сугорского опирается на подлинные исторические события, ибо именно с посольством Сугорского и Арцыбашева связывали Габсбурги надежду на заключение широкого общеевропейского союза против турок. Третья часть П. - обмен дипломатическими грамотами между русским царем и турецким султаном. В основе П. лежат подлинные дипломатические документы. Использование их в литературно-публицистических целях продолжает традиции публицистики XVI в. Но если челобитные Ивана Пересветова и послания царя Ивана Грозного были одновременно и документами, и публицистическими произведениями, рассчитанными на широкий круг читателей, то в XVII в. документальная форма полностью теряет свое деловое назначение, становясь литературным приемом. П. относится к жанру посольских повестей, предшественниками которых в древнерусской литературе можно считать Сказание о Вавилоне и Сказание о Индийском царстве. Политические идеи П. почерпнуты в государственной теории Сказания о князьях Владимирских и в политической доктрине «Москва - третий Рим», сформулированной в сочинениях старца Филофея. П. непосредственно восходит к политическим идеям челобитных Ивана Пересветова, текст которых, по всей видимости, был знаком ее автору. Из современных П. произведений очень близко к ней по теме и по жанровым признакам Сказание о Кипрском острове. На композицию П. оказал влияние фольклор. Так, центральный эпизод смелого посольства Андрея Ищеина, совпадающий и с аналогичным эпизодом посольства Захарии Тютчева к Мамаю в распространенной редакции Сказания о Мамаевом побоище, восходит к устному преданию «Про Мамая безбожного», в котором также смело ведет себя перед Мамаем посол Дмитрия Донского Захария Тютрин. У Генриха Штадена, Исаака Массы, Конрада Буссова, Самюэля Коллинза встречаются рассказы о дерзких посланиях турецкого султана или крымского хана русскому царю и об издевательских подарках, отправленных в ответ, о смелом поведении послов при дворе Ивана Грозного. Возможно, что подобные рассказы бытовали в посольской среде в качестве устных легенд, составляли своеобразный «посольский фольклор», который и был использован в П. П. несомненно возникла в среде Посольского приказа, ставшего в XVII в. литературным центром. П. распространялась в списках на протяжении XVII и XVIII вв. и известна в четырех редакциях. Первая редакция, краткая, сохранилась в списках нач. XVII-XVIII вв. Вторая редакция, распространенная, возникла вскоре после появления краткой редакции П. Ее ранние списки также датируются нач. XVII в. Текст несколько увеличен за счет стилистического распространения фраз, по содержанию ее можно определить как этикетно-дипломатическую. Списки распространенной редакции, датирующиеся нач. XVII-XVIII вв., делятся на пять текстологических групп, каждая из которых отличается своими экспрессивно-повествовательными чертами. Во 2-й пол. - кон. XVII в. возникают третья и четвертая редакции П., третья - на основе текста распространенной редакции, четвертая - на основе текста третьей редакции. В младших редакциях тема посольств теряет свое значение, уступая место теме пророчеств. Третья редакция - сочинение антигодуновское, несущее на себе печать идеологии новой династии Романовых, стремившихся доказать законность наследования ими русского престола. Старообрядческая четвертая редакция отличается отрицательной характеристикой царя Алексея Михайловича; сборники, ее содержащие, по своему репертуару и происхождению связаны со старообрядческой средой. Особой обработке подвергся текст П. в летописных компиляциях XVII в. В сложную летописную компиляцию 1-й пол. XVII в. (ГИМ, собр. Хлудова, № 184) попал текст распространенной редакции, в летописную компиляцию, основанную на выборках из Летописи Никоновской (ГПБ, собр. Погодина, № 1408), - текст краткой редакции, в летописно-хронографическую компиляцию 2-й пол. XVII в. (ГПБ, F.XVII.17, рукопись, принадлежавшая Арсению Суханову) - третья редакция. В каждом из этих случаев текст П. приспосабливался к структуре и повествовательным особенностям летописного изложения. Текст П., а именно центральный эпизод о посольстве Ищеина - его покушение на султана, послужил источником для другого сочинения - вымышленного посольства Шарапа Веригина, дошедшего до нас всего в нескольких списках 2-й пол. XVII в. Изд.: Каган М. Д. «Повесть о двух посольствах» - легендарно-политическое произведение начала XVII века // ТОДРЛ. М.; Л., 1955. Т. 11. С. 218- 254. Лит.: Зимин А. А. Пересветов и его современники. М.; Л., 1958. С. 236, 251, 440-441, 476; Лихачев Д. С. 1) Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967. С. 50-51; 2) Развитие русской литературы X-XIII веков: Эпохи и стили. Л., 1973. С. 54, 70-71, 130-133, 162-163; Виноградов В. В. Основные вопросы и задачи изучения истории русского языка до XVIII в. // Вопросы языкознания. 1969. № 6. С. 24; Белоброва О. А. Кипрский цикл в древнерусской литературе. Л., 1972. С. 3-4, 25-26, 54; Каган М. Д. Посольские повести: (Из истории литературной деятельности Посольского приказа в начале XVII века): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1978. М. Д. Каган |