РИФМА
РИ́ФМА (от греч. rhythmós — плавность, соразмерность), созвучие концов стихов (или полустиший), отмечающее их границы и связывающее их между собой. Развилась из естественных созвучий синтаксического параллелизма; в европейской литературе зародилась не в стихах, а в античной ораторской прозе (т. н. гомеотелевтон, см. Фигуры стилистические). При переходе от античного метрического стихосложения к средневековому более свободному силлабическому стихосложению в латинском и романских языках Р. осваивается поэзией как компенсирующее средство дополнительной организации стиха. Отсюда Р. распространяется и в германские языки, вытесняя из них более древний аллитерационный стих, и в славянские, где народный говорной стих (см. Народный стих) был рифмованный, а песенный — обычно нерифмованный. Возможно, но не общепризнано семитское (сирийское, арабское) и кельтское (ирландское) влияния на это становление романо-германской Р. Европейская поэзия средневековья рифмована целиком, а нового времени — по преимуществу; нерифмованный белый стих вводится как исключение (имитация античности) с XVI в. и становится массовым лишь в свободном стихе XX в.
Единицей рифмующего созвучия в силлабическом стихосложении служит слог (1‑сложные Р.: «сущий — вящий — делавший — змий…»; 2‑сложные: «сущий — дающий — делающий — знающий…»);
в силлабо-тоническом стихосложении — группа слогов, объединенная ударением (на 1‑м слоге от конца — мужские Р.: «огневой — роковой»;
на 2‑м — женские: «огневою — роковою»; на 3‑м — дактилические: «огневеющей — веющей»;
на 4‑м и далее — гипердактилические: «огневеющую — веющую»);
в чисто-тоническом стихосложении — целое слово («огневой — от него — магниевый» и т. п.;
классификация таких созвучий еще не выработана). Впрочем, под воздействием традиции и под иноязычным влиянием здесь часто встречаются смешанные случаи: так, в польской силлабике из-за акцентных норм языка, а в русской силлабике из-за польского влияния 2‑сложные Р. переходят в женские; так, современный русский тонический стих по традиции избегает разно ударных Р.
Точность созвучия, требуемого для Р., определяется исторически меняющейся условностью; господствует установка на «Р. не для глаза, а для слуха», но реализуется она в разное время по-разному. Так, русская Р. XVIII в. требовала тождества всех звуков и, по возможности, букв («точная рифма»); но еще в XVIII в. дозволяется Р. йотированная («силы — милый»; к ней близки мужские типа «я — меня»); с 1830 — 1850‑х гг. — приблизительная (с несовпадением заударного гласного: «много — богу»), в XX в. — неточная (с несовпадением согласных; усеченная: «пламя — память», «плечо — о чем»; замещенная: «ветер — вечер») и неравносложная («неведомо — следом»); ср. ассонанс и диссонанс. По наличию опорных звуков выделяются Р. богатые; по лексическим и грамматическим признакам — однородные (напр., глагольные) и разнородные, омонимические, тавтологические, составные («где вы — девы») и пр.; в начале эволюции Р. от синтаксического параллелизма однородные грамматические преобладают, потом — все больше избегаются. По взаимному расположению рифмических цепей различаются Р. смежные (aabb), перекрестные (abab), охватные (abba), смешанные (напр., тернарные, aabccb), двойные, тройные и пр.; повторяясь, это расположение рифм служит важнейшим элементом строфики.
В стихе Р. выполняет троякую функцию:
1) стихообразующую — как средство разделения и группировки стихов (подчеркивание стихоразделов, соотнесенность рифмующих строк);
2) фоническую — как опорная позиция для звукописи целого стиха («распыленная рифма», например «…да что я, лучше что ли — из кожи вон, из штолен» у В. В. Маяковского);
3) семантическую — как средство создания «рифмического ожидания» появления тех или иных слов, с последующим подтверждением или нарушением этого ожидания (отсюда — важность использования Р. банальных, таких, как «радость — младость — сладость» и т. п., и оригинальных, «экзотических»). Во всех этих функциях Р. подчинена общему стилистическому целому стиха и в зависимости от соответствия этому целому ощущается как «хорошая» или «плохая».
Литература:
Жирмунский В. М., Рифма, ее история и теория, в его кн.: Теория стиха, Л., 1975;
Томашевский Б. В., К истории рус. рифмы, в его кн.: Стих и язык, М.-Л., 1959;
Штокмар М., Рифма Маяковского, М., 1958;
Холшевников В. Е., Основы стиховедения. Рус. стихосложение, 2 изд., Л., 1972;
Гончаров Б., Звуковая организация стиха и проблемы рифмы, М., 1973;
Самойлов Д. С., Книга о рус. рифме, 2 изд., М., 1982.
М. Л. Гаспаров.