РИМСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
РИ́МСКАЯ ЛИТЕРАТУ́РА, литература на латинском языке V в. до н. э. — V в. н. э. Носителями ее, по мере распространения латинского языка, было население сначала римской области Лация, потом — всей Италии, еще позднее — всех областей западного и отчасти восточного Средиземноморья. Р. л. развивалась в тесной связи с греческой древней литературой и часто объединяется с ней в понятие античная литература.
Долитературный период римской художественной словесности (V—IV вв. до н. э.) известен лишь по поздним свидетельствам: памятники его не сохранились. Лирика была представлена в это время обрядовыми песнями (молитвенными, свадебными, похоронными); эпос — «пиршественными песнями» о подвигах римских героев; драма — музыкальными представлениями, развившимися из хоровых песен (фесценнин), и фарсовыми сценками (ателланами); проза — ораторскими речами, текстами законов, жреческими летописями (анналами). Первый шаг от устной словесности к письменной литературе сделал на рубеже IV—III вв. до н. э. консул Аппий Клавдий, записавший свои речи и составивший под своим именем сборник нравственных сентенций в стихах.
В период расцвета и кризиса республики (III—II вв. до н. э.) Рим подчинил себе большую часть греко-язычного Средиземноморья и подвергся мощному влиянию более развитой греческой культуры. Сначала ее усвоение не затрагивало основ традиционной идеологии, служа преимущественно внешнему блеску (театр), затем традиционная идеология стала переосмысляться в духе греческой философии, приобретая черты индивидуализма и духовного совершенствования (аристократический кружок Сципиона Младшего; сопротивление же эллинизации нашло выражение в деятельности известного оратора и историка Катона Старшего). В этот период римская литература постепенно осваивала все основные жанры греческой литературы: «первый римский поэт» грек-вольноотпущенник Ливий Андроник перевел на латинский язык «Одиссею», греческие трагедии и комедии; творцами национального эпоса считаются Невий («Песнь о Пунической войне» — о борьбе Рима с Карфагеном от мифологической древности до своего времени) и Энний («Летопись» — «Анналы» в 18 книгах, излагавшие историю Рима от Ромула до современности). Римскую комедию разрабатывали поэты-комедиографы Плавт и Теренций. Из пьес Плавта наиболее известны «Амфитрион», «Горшок», «Куркулион», «Хвастливый воин» и др. — переработки греческой комедии в духе традиций народного театра. Упрощая сюжет и характеры до карикатурности, Плавт придавал греческим образцам динамику и народный комизм; диалог пестрит остротами, каламбурами, нелепостями и пр. Теренций, в отличие от Плавта, ближе держался проблематики и стиля греческих подлинников (Менандра и других греческих поэтов) и особенно стремился к изяществу языка и психологической верности; в центре его внимания — человечность, взаимная дружба, любовь, брак, воспитание: комедии «Самоистязатель», «Формион», «Свекровь», «Братья» и др. Римскую трагедию развили по греческим образцам Пакувий и Акций. Специфический римский жанр сатуры, из которого развилась позднейшая сатира, создавал по эллинистическим образцам Луцилий; к концу 2 в. до н. э. появились первые произведения римской лирики (кружок Лутация Катула). Из всех этих произведений сохранились полностью только комедии Плавта и Теренция, остальное — лишь в отрывках.
В период падения республики (1‑я половина I в. до н. э.) греческая культура окончательно была освоена Римом и стала основой высшего расцвета римской литературы. Новая культура вышла за пределы аристократических кружков и распространилась в средних слоях населения через посредство риторских школ и популярных философских трактатов и диалогов. Цицерон формулировал новый культурный идеал человека, соединяющего образованность философскую (как средство индивидуального совершенствования) и риторическую (как средство общественного воздействия). В обстановке общественных противоречий и гражданских войн теряли значение жанры, рассчитанные на широкую и однородную аудиторию (эпос, драма); получили развитие красноречие (см. Риторика) как главное средство общественной борьбы, с одной стороны, и поэзия как средство ухода от общественного кризиса в личную жизнь — с другой. Центральная фигура в искусстве красноречия — Цицерон; именно он, упорядочив выразительные средства латинского языка, больше всего сделал для выработки всех оттенков латинского прозаического стиля (см. Ораторская проза), высокого и низкого, свободного и строгого («золотой век римской прозы»). С красноречием смыкается историография, описывающая политические события современности или недавнего прошлого («Записки» Юлия Цезаря о галльской и гражданской войнах, «Заговор Катилины» Саллюстия). Поэзия этого времени представлена дидактической поэмой Лукреция «О природе вещей» и лирикой Катулла. Поэма Лукреция, прославляющая познание мира и примирение со смертью как спасение от жизненных бурь, как избавление от погони за тщетными благами жизни, — классический образец дидактического жанра и памятник античной философии, излагающий философскую систему эпикуреизма. Катулл, ориентировавшийся (в стиле) на александрийскую поэзию, впервые в античной литературе создал окрашенные трагическим мироощущением лирические стихи, воспевавшие любовь и дружбу — как тот мир, который должен заменить человеку мир общественных отношений, потерявший всякую ценность.
В период становления империи (2‑я половина I в. до н. э.) первый римский император Август обращает особое внимание на организацию общественного мнения, укреплявшего его власть, и привлекает к себе лучших писателей своего времени — эпика Вергилия, лирика Горация и др., объединенных т. н. «кружком Мецената». Эти писатели видели в новой эпохе искупление грехов предков и возрождение древней республики с ее доблестями; поэтому, несмотря на похвалы Августу и его политическим мероприятиям, их творчество являлось скорее завершением эпохи республики, чем началом эпохи империи. Их эстетический идеал — монументальность, гармония, ясность; поэтический язык, стиль, метрика, композиция получили у них тончайшую разработку («золотой век римской поэзии»). Самая значительная фигура этого времени — поэт Вергилий. В его идиллиях («Буколики»; см. Буколическая поэзия) выразилась тоска о минувшем «золотом веке»; в картинах пастушеской жизни поэт ищет душевного покоя от современных смут; в дидактической поэме «Георгики» он воспевает труд как основу всеобщей гармонии, возрождающий человечество. Героическая поэма «Энеида» прославляет историческую миссию Рима, справедливой властью умиротворяющего весь мир («Энеида» явилась образцом для национальных эпопей новоевропейской поэзии: Т. Тассо, Л. Камоэнс, Вольтер, М. М. Херасков и др.). Та же эволюция от раннего «неприятия» к позднейшему «приятию» действительности характерна и для Горация — от резких «Эподов» и «Сатир» к величавым «Одам» и умиротворенным «Посланиям». В»Посланиях» на морально-философские темы декларируется уход в полную душевную безмятежность; одно из этих посланий (т. н. «Наука поэзии») стало знаменитым как программа гармонического классицизма. Еще ощутимее ослабление интереса к общественно-политическим мотивам в творчестве поэтов младшего поколения, Тибулла и Проперция, вслед за Катуллом разрабатывавших новый жанр — любовную элегию. Поэзия господствовала в литературе эпохи: если для Цицерона идеал человека, совмещающего философию и словесное искусство, воплощался в ораторе, политической трибуне, то Гораций видит его в поэте. Проза отхо́дит на второй план: красноречие в условиях монархии теряло значение, исторический жанр сближался с эпической поэзией в труде Тита Ливия, ставившего целью своей огромной «Истории» воспитание возрожденного Рима на ярких примерах древней доблести. Труд Ливия — классический памятник латинской прозы.
В период расцвета и кризиса империи (I—III вв. н. э.) римская культура развивалась параллельно с греческой, но уже вполне независимо, соперничая с ней и развивая основы, заложенные писателями «золотого века». Распространение культуры захватывало не только Италию, но и провинции (Испанию, меньше — Галлию и Африку), давшие многих видных писателей того времени. Однако в новых условиях идеологическое содержание литературы или питалось оппозиционными настроениями (в лучших произведениях), или сводилось к официозной панегиричности. Последний великий поэт эпохи Августа — Овидий, принимающий новую действительность радостно и откровенно, но без преклонения перед стариной и подчеркнутой (аффектированной) гражданственности, попадает в ссылку за неугодный императору аполитизм его любовных элегий и поэм («Наука любви»). Уже во время ссылки вышло главное произведение Овидия, мифологический эпос «Метаморфозы» — пестрое и вместе с тем связное изложение всей греческой мифологии, сгруппированное в эпизоды вокруг мифов о превращениях героев в камни, звезды и пр. (отсюда название) и обрамленное рассказами о превращении хаоса в космос и о переселении душ по Пифагору. В конце жизни им написаны «Скорбные элегии», «Послания с Понта», исполненные жалоб на изгнание, содержащие обращения к друзьям, и пр.
В этот период литература постепенно вырождалась в самодовлеющую игру стиля. По характеру стилистических экспериментов в этом периоде можно выделить три этапа.
Первый этап (1‑я половина и середина I в. н. э.) — господство «нового стиля», выработанного в риторических школах, сентенциозного, эффектного и броского (см. Азианизм). Подхваченный сенатской оппозицией (императорской власти) с ее стоической идеологией, он нашел самое полное выражение в философских трактатах, дидактических письмах и предназначенных для декламации патетических трагедиях Сенеки младшего — философа, поэта и политического деятеля. Поэт Лукан переносит «новый стиль» в эпос, в своей трагической поэме «Фарсалия» (о падении республики в Риме в войне Цезаря с Помпеем 49—47 до н. э.) как бы полемизируя с оптимизмом Вергилия; сатирик Персии переносит «новый стиль» в страстную стоическую сатиру, как бы полемизируя с непринужденно-изящной сатирой Горация. В стороне от господствующей манеры стоит сатирический авантюрный роман в прозе и стихах Петрония «Сатирикон», свободный от всякого пафоса и окрашенный эпикурейской иронией по отношению ко всяким религиозным, нравственным и эстетическим догмам. И Сенека, и Лукан, и Петроний погибли от репрессий Нерона в 65—66 гг. Более демократическая струя в литературе этого времени представлена стихотворными баснями Федра, рассчитанными на относительно широкие круги читателей.
Второй этап (конец I — начало II вв. н. э.) — это реакция на «новый стиль», господство античного неоклассицизма, возрождение стиля «золотого века»; оно отвечает установившемуся компромиссу между императорской властью и сенатской оппозицией. Ритор Квинтилиан в своем трактате «Воспитание оратора» перерабатывает гуманистический идеал Цицерона применительно к новой общественной обстановке; его ученик Плиний Младший в речах и письмах стремится подражать Цицерону, поэты Стаций, Силий Италик и Валерий Флакк в своих мифологических и исторических поэмах — Вергилию. Но это подражание ограничивалось внешними чертами, подлинное возрождение классики было уже невозможно. Более жизнеспособными оказались традиции «нового стиля» — в ироничных эпиграммах Марциала, в патетических грозно-обвинительных сатирах Ювенала, в монументальной обличительности «Истории» и «Анналов» Тацита, в мрачных красках рисующего и императорскую власть, и сенатскую оппозицию.
Третий этап (II в.) — господство архаизма: бурное возрождение греческой литературы в Римской империи оттесняет латинскую литературу на второй план, многие римские писатели — Элиан, римский император Марк Аврелий (автор заметок «К самому себе»: о строе мироздания и непреложности рока, о божественной природе души и равенстве всех людей, о твердости духа и равнодушии к миру и пр.) — пишут свои сочинения по-гречески, а по аналогии с греческой модой на возрождение древнего языка и стиля (см. Аттикизм) в Риме начинают предпочитать Вергилию — Энния, Цицерону — Катона Старшего. Наиболее значительный писатель этого времени — Апулей, автор философско-авантюрного (с эротическими мотивами) романа «Метаморфозы» («Золотой осел»), в содержании которого причудливо сочетаются бытописание, сказочность и мистический аллегоризм, а в стиле — пестрая масса архаизмов, неологизмов, диалектизмов, вульгаризмов и пр. Затем наступает полоса литературного бесплодия, вызванная социально-политическим кризисом III в., а с IV в. начинается последний литературный подъем, но уже на иной культурной основе, подготовившей литературу средних веков.
Период перехода к средневековью (IV—V вв. н. э.) выдвигает на первый план латинскую христианскую литературу: ограниченная ранее догматическими и полемическими сочинениями (Тертуллиан, Киприан, ритор Лактанций и др. — II—III вв. н. э.), теперь она усваивала технику римской риторики и поэзии. Произведения большой художественной ценности — проповеди и гимны Амвросия, письма «цицеронианца» Иеронима и особенно «Исповедь» Августина, открывающая для литературы психологическую глубину, недоступную античности. По сравнению с ними отступают на второй план авторы, продолжающие античные литературные традиции, — поэт малых жанров Авсоний, отличающийся живым и легким стилем; пытавшийся возродить мифологический и исторический эпос Клавдиан, историк Аммиан Марцеллин и др. Растет культурная разобщенность между частями империи, литература постепенно замыкается в пределах отдельных провинций, а затем — отдельных варварских королевств: Галлия дала стихотворцев Рутилия Намациана (поэма «Возвращение», включающая скорбные раздумья о судьбе Рима, V в.); Италия — поэта и философа Боэция (VI в.; знаменитое «Утешение философией» — о твердости духа, чистоте совести и ничтожестве земных благ); Африка — поэтов т. н. «латинской антологии» (VI в.). К концу VI в. традиции античных литературных форм быстро слабеют и сходят на нет. Наступает полоса «темных веков» — первый этап латинской литературы средних веков.
На протяжении последующей тысячи лет уцелевшие памятники Р. л. были единственным источником знакомства Западной Европы с античной культурой. В эпоху Возрождения были открыты и освоены памятники древнегреческой литературы, выработался исторический взгляд на античность, но влияние Р. л. на литературу Возрождения и классицизма все же было больше, чем греческой: образцами служили скорее Вергилий и Сенека, чем Гомер и Софокл. Только преромантизм XVIII в. и немецкая классика (И. В. Гёте, И. Винкельман) сдвинули интерес с римской культуры на греческую; литературоведение XIX в. преимущественно занимается древнегреческой литературой, а римской пренебрегает как подражательной и художественно слабой. Лишь в XX в. европейская культура начинает искать себе исторические аналогии не в дробном полисном мире, как это делалось в XIX в., а в мире больших держав эллинистической и прежде всего римской эпохи. Происходит новая переоценка римской культуры и литературы: этому способствует развитие новых методов литературного анализа, показавших, что римские «отклонения» от греческих образцов складываются в связную систему и представляют самостоятельный интерес и что даже сходные древнегреческие и латинские тексты часто выражают совсем разную картину мироощущения, разные «модели мира». Это уяснение специфики Р. л. на фоне античной и мировой культуры является одной из основных задач современной классической филологии.
Издания:
Римская сатира, М., 1957;
Памятники позднего антич. ораторского и эпистолярного искусства II—V вв., М., 1964;
Памятники поздней антич. научно-художественной литературы II—V в., М., 1964;
Памятники поздней антич. поэзии и прозы II—V в., М., 1964;
Античная лирика, М., 1968; Античная драма, М., 1970;
Историки Рима, пер. с лат., М., 1970;
Парнас. Антология антич. лирики, М., 1980;
Поздняя лат. поэзия, М., 1982.
Литература:
Тронский И. М., История антич. литературы, 3 изд., Л., 1957;
Лосев А. Ф., Эллинистически-римская эстетика I—II вв. н. э., М., 1979;
Klingner F., Römische Geisteswelt, 3 Aufl., Münch., 1956;
Büchner K., Humanitas romana, Hdlb., 1957;
Norden E., Rōmische Literatur, 6 Aufl., Lpz., 1961.
М. Л. Гаспаров.