Словарь книжников и книжности Древней Руси
Статьи на букву "Ж" (часть 3, "ЖИТ")

Статьи на букву "Ж" (часть 3, "ЖИТ")

ЖИТИЕ ЕФРЕМА ПЕРЕКОМСКОГО

См.: Роман, игумен Перекомского монастыря

ЖИТИЕ ЗОСИМЫ И САВВАТИЯ СОЛОВЕЦКИХ

Житие Зосимы и Савватия Соловецких - памятник древнерусской литературы, созданный на рубеже XV-XVI вв. История его написания была зафиксирована письменно и дошла до нас в составе самого Ж.: в «Слове о сотворении жития Зосимы и Савватия» Досифея Соловецкого, составителя первоначальных записей о деятельности основателей Соловецкого монастыря, и в предисловии и послесловии Спиридона-Саввы, которому принадлежит литературная обработка материалов, собранных Досифеем, завершенная в 1503 г. Но и о последующей судьбе произведения в XVI в. сохранились весьма интересные свидетельства того времени. До нас дошло предисловие к Ж., приписываемое одному из авторитетнейших писателей XVI в. - Максиму Греку. Предисловие как самостоятельное произведение встречается в сборниках в составе сочинений Максима Грека, а также переписывается в рукописях вместе с текстом Ж. Атрибуция Максиму Греку предисловия, а также и текста самого Ж. в этой редакции с этим предисловием требует уточнений. Автор предисловия пишет, что он обратился к этой теме по просьбе какого-то лица («будучи понужаем тобою»), скорее всего связанного с Соловецким монастырем. В том же предисловии дана оценка литературного творчества предшественников. По мнению Максима Грека, Досифей описал подвижничество основателей монастыря слишком просто, без красноречия («по тонку и неухищренно»), Спиридон-Савва литературно улучшил произведение, но в недостаточной степени («он же отчасти убо исправи и добрословием украси, но не все»). Следует обратить внимание на то, что автор Предисловия предъявляет претензии главным образом к литературному стилю произведения. В отношении своей работы над Ж. он отметил только, что к древнему прибавил и новое. Между 1533-1538 гг. соловецкий монах Богдан обратился к сербскому писателю Льву Аниките Филологу с просьбой написать похвальные слова Зосиме и Савватию. Последний выполнил просьбу соловецких старцев, воспользовавшись как источником текстом Ж. с предисловием Максима Грека. К перечню конкретных лиц, принявших в XVI в. участие в работе над Ж. следует добавить имена соловецкого игумена Вассиана и митрополита Филиппа II. В некоторых списках Ж. этим авторам приписывается описание ряда чудес. Однако в настоящее время нельзя сказать с достаточной определенностью, когда и какие именно чудеса были описаны Вассианом и Филиппом. В разных списках даются разные сведения. Например, в рук. ГПБ, Солов. собр., № 175 Вассиан назван автором ряда чудес начиная с рассказа о спасении людей, терпевших бедствие на острове Шужмое, в списке же Великих Миней Четиих, относящемся к более раннему варианту Ж., но, где это чудо тоже описано, упоминания о Вассиане как авторе чудес нет. О работе Филиппа Колычева в бытность его игуменом Соловецкого монастыря над включением в Ж. новых чудес тоже нет ясности. Во многих списках в заглавиях ряда чудес сообщается лишь, что они написаны при игуменне Филиппе. Однако, как отмечено в некоторых исследованиях, участие Филиппа по созданию чудес было более значительным и конкретным. Издатель похвальных слов Зосиме и Савватию Льва Аникиты Филолога, ошибочно приписавший авторство Зиновию Отенскому, во вступительной статье отметил, что Филипп в 1548 г. не только описал новые чудеса Зосимы и Савватия, но сопроводил их предисловием. И. Яхонтов, ссылаясь на текст Жития в рук. ГПБ, Солов. собр., № 175, говорит о Филиппе только как об авторе некоторых чудес (Яхонтов. Жития..., с. 19). О степени участия в работе над Ж. не только авторов чудес, но и других, в том числе упомянутых выше писателей, можно судить только после установления полной истории текста Ж. Из упомянутых выше предисловий к данному Ж. следует, что главной целью всех переработок было стремление к литературному усовершенствованию и приближению стиля его к житийному канону. Заключение это требует подтверждения тоже данными истории текста Ж. Исследованием, специально посвященным Ж., можно назвать, пожалуй, только одну главу в книге И. Яхонтова. Достаточно общепризнанно мнение о том, что Ж. дошло до нас в одной редакции - Спиридона-Саввы (Яхонтов. Жития..., с. 18-19). Считается, что списки Ж., кроме добавлений новых чудес, отличаются лишь включением или отсутствием тех или иных дополнительных статей. Известна и издана еще краткая проложная редакция Ж. Наблюдения И. Яхонтова основаны были только на исследовании одного списка Ж. в рук. ГПБ, Солов. собр., № 175. Обращение к другим спискам произведения показывает ошибочность вывода И. Яхонтова о том, что основной текст Ж. не изменялся после обработки его Спиридоном-Саввой. Полное обследование дошедшего до нас в большом количестве списков Ж. позволит установить литературную историю его, степень и характер работы над ним отдельных писателей, значение его как историко-культурного явления. В настоящее время можно сказать, что текст Ж. в редакции Спиридона-Саввы известен только по одному списку в рук. ГБЛ, Волок. собр., № 659. Еще В. О. Ключевский установил, что «Слово о сотворении Жития Зосимы и Савватия», написанное Досифеем и включенное в состав Ж., в названном списке отличается от текста его по другим спискам и представляет собой более раннюю редакцию. Однако В. О. Ключевский не обратил внимания на то, что и основной текст Ж. по этому списку тоже отличается от текста в других списках. Тот же текст, который был включен в Софийскую редакцию ВМЧ, представляет собой новый вариант литературной обработки, который был положен в основу дальнейших совершенствований произведения. Один из таких видов новой обработки текста дошел до нас в списке Солов. собр., № 175, к которому обращался в своем исследовании И. Яхонтов. Изд.: Жития преподобных Зосимы и Савватия соловецких и похвальные слова в память их // ПС. 1859, ч. 2, с. 211-240, с. 347-368; с. 471-511, ч. 3, с. 96-118, 197-216; Буслаев Ф. Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков. М., 1861, стб. 727-740; Жития преподобных отец наших 1) Савватия, начальника соловецкого, 2) Зосимы, игумена соловецкого (заимствовано из Минеи Четьи). СПб., 1890; Памятники др.-рус. церк.-учит. лит. Вып. 4. Славяно-русский пролог. Ч. 2. Январь - апрель. СПб., 1898, с. 65-70; Житие преподобных отец наших Савватия и Зосимы соловецких, М., 1907; Сказание о житии Савватия и Зосимы, соловецких чудотворцев. М., 1908; В той же день месяца апреля в 17 день: Житие и подвизи и отчасти чюдес преподобнаго отца нашего Зосимы, началника Соловецкого манастыря того, понеже бо зачатся святая сиа обитель житием и начальством раба божиа старца Саватиа и подруга его Германа некоего боголюбива мниха и по сем приеде на остров отец Зосима и состави обитель. Списано бысть Спиридоном, митрополитом Кыевскым. Благослави, отче // ВМЧ, Апрель, дни 8-21. М., 1912, стб. 502-595. Лит.: [Субботин Н. И.] Сведения о Филологе черноризце-проповеднике XVI в. // Прибавл. к изд. творений святых отцов. М., 1859, ч. 18, с. 522-547; Ключевский. Древнерусские жития, с. 198-203; Яхонтов И. Жития св. севернорусских подвижников Поморского края как исторический источник. Казань, 1881, с. 13-32; Титов А. Житие и подвизи преподобных отец наших Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев (по рукописи XVII в.), М., 1889; Лихачев Д. С. Забытый сербский писатель 1-й пол. XVI в. Аникита Лев Филолог // Горски Виjенац. A Garland of Essays offered to Prof. El. M. Hill. Cambridge, 1969, p. 215-219; Дмитриева P. П. 1) «Слово о сотворении жития началник соловецких Зосимы и Савватия» Досифея // Русская и армянская средневековые литературы. Л., 1982, с. 123-136; 2) Значение Жития Зосимы и Савватия соловецких как историко-культурного источника // Армянская и русская средневековые литературы. Ереван, 1986. с. 215-228. Р. П. Дмитриева

ЖИТИЕ ИГНАТИЯ ВОЛОГОДСКОГО

См.: Логгин, монах Спасо-Прилуцкого монастыря

ЖИТИЕ ИГНАТИЯ РОСТОВСКОГО

Житие Игнатия Ростовского - агиографический памятник XIII в. неизвестного автора. Подробных биографических сведений об Игнатии, занимавшем епископскую кафедру в Ростове с 1261 или 1262 г. и до своей смерти в 1288 г., Ж. не содержит; оно написано с соблюдением агиографического канона: начинается кратким предисловием, деятельность Игнатия охарактеризована общими чертами, однако дата и даже время смерти отмечены в Ж. со всей тщательностью. Наиболее пространная часть Ж. - описание «чудес» святого, случившихся при погребении. Названы имена лиц, участвовавших в погребении, об одном из них сообщены биографические данные. В. О. Ключевский предположил, что источником для Ж. послужила записка, составленная очевидцем события. Предположение Ключевского о том, что Ж. и Повесть о Петре царевиче ордынском были написаны одним автором «не позже половины XIV в.», основано на ошибочном истолковании смысла предложения «о сих же чудесах святителя инде скажем», добавленного в тексте Повести о Петре. На самом деле это не замечание автора, а дополнение, внесенное составителями ВМЧ (рук. ГПБ, Соф. собр., № 1321, л. 539а-в, под 28 мая). Невыясненной остается датировка памятника. Филарет считал, что Ж. было написано при митрополите Максиме (1283-1305 гг.), т. е. вскоре после смерти епископа. Н. П. Барсуков отметил, что местное почитание святого началось сразу после его смерти, по мнению же Макария, уже в XIV-XV вв. почитание его стало общерусским и имя Игнатия было включено в церковные книги. Утверждение об общерусском почитании Игнатия основано на существовании пергаменного церковного устава с месяцесловом, в котором он упоминается (рук. ГИМ, Синод. собр., № 328, л. 152, 162, 170 об., 172 об.). В. Васильев создание Ж. относил к кон. XIV - нач. XV в. В. Е. Голубинский отмечает, что оно было написано «более или менее много спустя времени после кончины епископа», обосновывая свое мнение тем, что повествование почти лишено фактических данных. Неясной остается история текста Ж., дошедшего в большом количестве списков. Утверждение В. О. Ключевского, что Ж. представлено единственной редакцией, не вполне точно: в двух древнейших его списках имеются общие чтения, не повторяющиеся в остальных. Наиболее ранний относится к первой четверти XV в. (ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 745, л. 208 об.-210 об., см.: Описание славянских рукописей библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой лавры. М., 1879, ч. 3, с. 139). Второй список создан в 1458 или 1459 г. (ГИМ, Синод. собр., № 637, л. 116-119 об., см.: Протасьева Т. Н. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А. В. Горского и К. И. Невоструева). М., 1973, ч. 2, с. 59). Одним из наиболее древних списков другого вида (может быть редакции) Ж. является список, относящийся к 60-м - 80-м гг. XV в. (в сб. ГБЛ, собр. Егорова, № 637). Кроме того, Ж. включено в Пролог под 28 мая. Научное издание Ж. отсутствует. Лит.: Ключевский. Древнерусские жития, с. 38-39, 42-43; Барсуков. Источники агиографии, стб. 207-211; Филарет. Обзор, с. 66; Макарий. История русской церкви. СПб., 1886, т. 4, с. 263, 265; СПб., 1877, т. 8, с. 34-35; Васильев В. История канонизации святых русской церкви. М., 1893, с. 103-105; Голубинский. История канонизации, с. 80-81. Р. П. Дмитриева, Г. В. Семенченко

ЖИТИЕ ИОАННА ЗЛАТОУСТА

Житие Иоанна Златоуста - один из ранних переводных памятников славянской агиографии, повествующий о многотрудной жизни Константинопольского патриарха и отца церкви, знаменитого христианского оратора Иоанна Хрисостома (между 344 и 354-407 гг.). Ж. Иоанна Златоуста приурочено к памяти святого 13 ноября (перенесение мощей - 27 января). Из многочисленных греческих жизнеописаний святого (византийскую литературу об Иоанне Златоусте см. в кн.: BHG, t. 2, p. 6-15; Наlkin F. Auctarium BHG. Bruxelles, 1969, p. 94-100) для перевода было выбрано Ж., написанное в кон. VII или нач. VIII в. По словам Э. Ханзака, это Ж., безосновательно приписанное Александрийскому патриарху Георгию, - первое в ряду агиобиографий Хрисостома VII-XI вв., которые «не имеют ценности в качестве исторического источника, но представляют собой компиляции из более ранних материалов» (Нansасk. Die Vita, Bd 1, S. 11). Перевод был сделан в X или даже в кон. IX в. в Преславе, причем Э. Ханзак не исключает, что к переводу был причастен Иоанн Экзарх (Нansасk. Die Vita, Bd 1, S. 66-72). В числе языковых особенностей, указывающих на древность перевода и перечисленных в книге Э. Ханзака, примечательно употребление в Ж. протоболгарского слова «кьлубрии», которое встречается, кроме того, только в надписях болгарских ханов (см. Arnim В. von. Urbulgarisch kъlubrъ (κουλούβροζ). - In: Festschrift fűr Max Vasmer zum 70. Geburtstag. Wiesbaden, 1956, S. 45-46). Ж. подробно рассказывает о годах учения Иоанна Златоуста, его первых аскетических подвигах, о распространении славы оратора в Антиохии и за ее пределами, о «похищении» Златоуста в Константинополь и возведении его на патриарший престол; обстоятельно говорится о первых столкновениях святого с императрицей Евдоксией, о кознях против него церковных иерархов во главе с Феофилом Александрийским, приведших к двукратному осуждению Иоанна Златоуста и изгнанию его из Константинополя. Повествование прерывается рассказами о многочисленных чудесах святого, благодатью которых он был наделен еще при жизни (см.: Halkin F. Douze récits byzantins sur Saint Jean Chrysostome. Bruxelles, 1977, p. 69-285). Славянский переводчик не удовлетворился источниками, из которых черпал свои сведения об Иоанне Златоусте неизвестный по имени автор Ж., но добавил к ним отрывок из «Церковной истории» Созомена (ВМЧ, ноябрь, дни 13-15, стб. 939-940), отсутствующий в греческом оригинале. Текстологическое исследование Ж. Иоанна Златоуста - одного из наиболее пространных памятников агиографии, обращавшихся в славянской письменности, отсутствует. Предпринятое Э. Ханзаком научное издание сочинения далеко от завершения (из объявленных шести томов вышло только два) и учитывает лишь три списка Ж. - сербский список Югославенской Академии наук, № IIIс24 (XIV в.), сербский список из библиотеки Хиландарского монастыря, № 460 (XV в.), наконец русский список в составе ВМЧ по изданию Археографической комиссии. В основу издания доложен первый список - наиболее ранний из известных на сегодняшний день. Влияние Ж. обнаруживают уже в таком раннем памятнике русской агиографии, как написанное Нестором Житие Феодосия Печерского (Siefkes F. Zur Form des Žitije Feodosija. Vergleichende Studien zur byzantinischen und altrussischen Literatur [Frankfurter Abhandlungen zur Slavistik, Bd 12]. Berlin; Zurich, 1970, S. 162). О том, что болгарский перевод Ж. Иоанна Златоуста рано стал известен в Древней Руси, свидетельствует и написанное Ефремом Житие Авраамия Смоленского, в котором содержится целый ряд реминисценций из этого памятника (ПЛДР. XIII век. М., 1981, с. 74, 82, 84, 86). Буквальная выписка из Ж. содержится в одном из сборников Ефросина (Каган М. Д., Понырко Н. В., Рождественская М. В. Описание сборников XV в. книгописца Ефросина. - ТОДРЛ, 1980, т. 35, с. 62; ср.: ВМЧ, ноябрь, дни 13-15, стб. 1057). Отразилось Ж. Иоанна Златоуста и в публицистике XVI в. Около 1518-1519 гг. (датировка Н. В. Синицыной: Максим Грек в России. М., 1977, с. 79-80) произошла размолвка между Ф. И. Карповым и только что приехавшим в Москву Максимом Греком; об этой размолвке мы знаем из опубликованного Н. К. Никольским комплекса посланий - двух Максима и одного Карпова (Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности. - Христианское чтение, 1909, № 8-9, с. 1122-1125). Упрекая своего друга в несправедливых обвинениях, Федор Карпов писал: «Не подобаше было тебе, о философе, преже суда осудити...», по-видимому, намекая на слова Анфимия из Ж. Златоуста (ВМЧ, ноябрь, дни 13-15, стб. 907). Максим Грек понял его намек, в свою очередь сославшись в примирительном послании на описанный в том же Ж. конфликт между Иоанном Златоустом и Епифанием Кипрским (ВМЧ, ноябрь, дни 13-15, стб. 1019-1022). К Ж. обратился Иван Грозный в полемике с А. М. Курбским - он упоминает евнуха Евтропия и приводит выписку из орации Златоуста, включенной в Ж. (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбский. Л., 1979, с. 41, 18). Поводом для этого послужила проводившаяся врагами Грозного параллель между царицей Анастасией и гонительницей Иоанна Златоуста Евдоксией (там же, с. 45). В XIV в. в Болгарии дважды было переведено другое Ж. Иоанна Златоуста, принадлежащее перу Симеона Метафраста, причем использованы были разные редакции Ж. (Иванова К. Български, сръбски и молдо-влахийски ръкописи в сбирката на М. П. Погодин. София, 1981, с. 350-354). Первый перевод выполнен болгарским книжником Марко (Христова Б. Монах Марко - неизвестен български книжовник и преводач от XIV в. - Старобългаристика, 1984, год. VIII, № 3, с. 55). Перевод Ж., приписанный Георгию Александрийскому, впервые был напечатан в качестве приложения к Маргариту, изданному Московским Печатным двором в 1641 г. (л. 1-216 [3-го сч.]), и вошел во все позднейшие перепечатки этой книги (см., например, московские издания 1698, 1764, 1773 гг.). В «Новый Маргарит» А. М. Курбского вошли иные тексты о жизни Иоанна Златоуста (Архангельский А. С. Очерки из истории западнорусской литературы XVI-XVII вв. - ЧОИДР, 1888, кн. 1, Приложения, с. 24-25, 43-59). Изд.: ВМЧ, ноябрь, дни 13-15. СПб., 1899, стб. 898-1131; Hansack E. Die Vita des Johannes Chrysostomos des Georgios von Alexandrien in kirchenslavischer Űbersetzung (Menumenta linguae slavicae dialecti veteris. Fontes et dissertationes, t. 10; t. 13 (10, 2)). Wűrzburg; Freiburg im Breisgau, 1975-1980, Bd 1-2. Д. М. Буланин

ЖИТИЕ ИОАННА КАЗАНСКОГО

Житие Иоанна Казанского - произведение XVI в., по жанру скорее являющееся мартирологом, хотя признаки этого жанра представлены в нем в неразвернутом виде. Ж. написано не позднее 50-х гг. XVI в., датировка определяется ранним из сохранившихся списков. Рассказ краткий, по своему сюжету очень прост: татары убили пленника по имени Иван после того, как он отказался отречься от православной веры. Любопытными являются некоторые конкретные детали, указывающие на то, что рассказ, возможно, связан с какими-то реальными событиями и был составлен лицом, побывавшим в Казани. Описание событий в нем приурочено к 24 января 1529 г. Под этим числом рассказ включен в минеи четьи Синодальные, Чудовские, Тулупова. О пленнике Иване сказано, что он родом из Нижнего Новгорода, а служил в Казани у князя Али-Шукуря. Имя князя Али-Шукуря известно по русским летописям, там есть упоминание о том, что сына этого князя убили в Казани в 1531 г. (ПСРЛ. СПб., 1904, т. 13, ч. 1, с. 57). Заканчивается рассказ сообщением, что похоронили мученика «на старом кладбище руском». Некоторыми натуралистическими подробностями в описании смерти героя рассказ напоминает повесть «О преставлении старца Антония Галичанина». Как в случае с этой повестью, ранние списки рассказа о мученике Иване известны по волоколамским рукописям. Самым ранним из них является список Нифонта Кормилицына, озаглавленный «О святем мученице Иване, иже за Христа мучен во граде Казани» (рук. ГПБ, Q.XVII 64, описана в кн.: Пославния Иосифа Волоцкого / Подг. текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л., 1959, с. 101-107). Нифонт Кормилицын как видный представитель духовенства участвовал в походе на Казань в 1550 г., описание которого помещено в той же рук. Q.XVII.64. Вероятно, с его именем надо связывать появление рассказа о «казанском мученике» в литературной среде иосифлян; из рукописи Нифонта переписан текст рассказа в сборнике Мартина Рыкова (ГБЛ, Волок. собр., № 520). Каких-либо конкретных фактов о причастности Нифонта к созданию этого произведения не установлено, хотя не исключено, что именно он вывез его из Казани или даже сам его написал. Установить публикации текста и исследований, посвященных Ж. Иоанна, «мученика казанского» не удалось, не считая перечисления списков, сделанного Барсуковым. Следует упомянуть еще об одном списке (ЛОИИ, собр. Лихачева, № 294), который имеет заглавие «Сказание великаго и славнаго чюдеси, еже бысть во граде Казани». Лит.: Барсуков. Источники агиографии, стб. 243; Дмитриева Р. П. Волоколамские четьи сборники XVI в. // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 222. Р. П. Дмитриева

ЖИТИЕ ИОАННА НОВГОРОДСКОГО

Житие Иоанна Новгородского - агиографический памятник, посвященный новгородскому архиепископу Иоанну, пользовавшемуся большой популярностью в Новгороде. С его именем связано несколько легендарных преданий. Ж. сохранилось в нескольких редакциях и вариантах. Первоначальная редакция Ж. - краткий рассказ-справка о первом новгородском архиепископе (вскоре после рукоположения киевским митрополитом на епископство в Новгороде Иоанн был возведен в сан архиепископа, и после него иерархи новгородской церкви стали носить этот титул). В Первоначальной редакции Ж. сообщается, что Иоанн - сын благочестивых родителей, у него был брат Гавриил, до избрания новгородским епископом Иоанн был священником в церкви Власия, вместе с братом он создал церковь и монастырь Благовещенья, построил несколько церквей в Новгороде (дается их перечень), погребен был в притворе Софийского собора «в мнишеском образе. И бысть скимное имя ему Иоан, преже бяшеть имя ему Илья». Этот вариант Первоначальной редакции Ж. известен в единственном списке - Прологе нач. XVI в. (БАН, 33.12.4). Другой вариант Первоначальной редакции, отличающийся от предыдущего еще большей краткостью, читается в новгородском Прологе 1479 г. (ЦГИА, ф. 834, оп. 3, № 3933). Этот вариант включен в Великие Минеи Четии. Какой из вариантов первичен - не ясно, вероятнее всего, что оба восходят к единому протографу. Датирующих признаков в тексте нет. Можно предполагать, что Первоначальная редакция Ж. возникла до написания Сказания о битве новгородцев с суздалъцами, а последнее датируется 40-50-ми гг. XIV в. В Первоначальной редакции Ж. легендарные предания об Иоанне не нашли отражения. Основная редакция Ж. («Месяца септевриа в 7 день. Житие иже во святых отца нашего Иоанна, архиепископа Великого Новаграда и Пскова») состоит из трех частей, которые, хотя они и объединены в цельное повествование, могут восприниматься как самодовлеющие эпизоды. Не случайно вторая и третья части имеют самостоятельные заглавия: «Слово 2-е. О том же о великом святители Иоанне, архиепископе Великого Новаграда, како был въ единой нощи из Новаграда во Иеросалиме-граде и пакы возвратися в Великий Новъград тое же нощи»; «Слово 3-е. О проявлении мощей святаго». Перед первой частью Ж., которая самостоятельного заглавия не имеет, идет краткое риторическое житийное вступление этикетного характера, за ним следует повторение первой половины текста Первоначальной редакции Ж., детализированное некоторыми подробностями и дополненное риторическими отступлениями традиционного агиографического характера. Содержание первой части Ж. - рассказ о чуде новгородской иконы Знамения богородицы - житийная редакция Сказания о битве новгородцев с суздальцами. Эта редакция Сказания восходит к «Воспоминанию о знамении», написанному Пахомием Сербом в 30-е гг. XV в. После рассказа о битве новгородцев с суздальцами, оканчивающегося краткой похвалой в честь чуда от иконы,, следует перечисление построенных Иоанном с братом церквей, повторяющее с небольшими вариациями соответствующее место Первоначальной редакции Ж. За этим перечислением помещена этикетная похвала святому. Второй эпизод Ж. - рассказ о путешествии Иоанна на бесе в Иерусалим. Бес, искушая Иоанна, забрался в рукомойник святого, но Иоанн его перехитрил: заключил беса в рукомойнике крестным знамением. За освобождение от заклятья бес в течение одной ночи переносит Иоанна в Иерусалим, где тот поклоняется гробу господню, и возвращает в Новгород. За то что Иоанн разгласил тайну этого удивительного путешествия, бес начинает ему мстить: он «мечтанием» заставляет новгородцев видеть в келии Иоанна женские одеяния, выбегает в виде «блудницы» из его келии. Новгородцы обвиняют своего архиепископа в блуде и изгоняют из города: Иоанна сажают с новгородского моста на плот посередине Волхова. Однако бес снова посрамлен: по божьему изволению плот, «никым же пореваем», плывет вверх по течению к новгородской святыне - Юрьеву монастырю. Раскаявшиеся новгородцы умоляют Иоанна вернуться на свой святительский престол. В основе данного эпизода лежит широко распространенный в мировой литературе мотив заклятого крестом или крестным знамением беса, в Ж. до нас дошел наиболее ранний вид русской легенды с этим мотивом. Эпизод с заключенным в сосуде бесом, клевещущим на святого, встречается в Житии Авраамия Ростовского, он восходит к Ж. К Ж. восходит и рассказ о клевете, возведенной на епископа благодаря козням дьявола, в Повести о Василии, епископе Муромском, Ермолая-Еразма. Сюжет второго эпизода Ж. использован А. С. Пушкиным в юношеской поэме «Монах», мотив заклятого крестным знамением беса и чудесного путешествия на бесе нашел отражение и в повести Н. В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». Время возникновения легенды о чудесном путешествии Иоанна неизвестно. П. Л. Гусев связывал его с широким развитием на Руси во 2-й пол. - кон. XII в. паломничества в Палестину. В Ж. эта легенда предстает как самостоятельный законченный текст: «Слово 2-е» завершается заключением, в котором автор не только рассуждает по поводу чуда, рассказанного им, но повествует о смерти и погребении Иоанна. В заключении к «Слову 2-му» приводится наставление Иоанна новгородцам, в котором вспоминается и событие, описанное в первом эпизоде Ж., - чудо от иконы Знамения богородицы. В самом конце говорится, что от раки святого происходили многочисленные исцеления. Третий эпизод Ж. - обретение мощей Иоанна. Событие точно датируется в Ж. - 1440 (1439) г., датировка соответствует летописным данным. Происходило это при новгородском архиепископе Евфимии II (ум. 1458). К этому времени, если верить Ж., гробница Иоанна была забыта (это в известной степени противоречит заключению «Слова 2-го»). Однажды в Софийском соборе упавший небольшой камень разбил большую надгробную плиту над неизвестной могилой. Осмотрев останки, Евфимий велит снова закрыть гробницу и молит бога, «да проявит ему бог, кто есть лежащий во гробе оном». Во время ночной молитвы Евфимию «очивесть» является увиденный им в гробнице человек и говорит, что он архиепископ Иоанн. Он передает Евфимию божье повеление об установлении в Новгороде памяти «преставльшимся, лежащим в велицей церкви Премудрости божиа княземь рускымь и архиепископомь Великого Новаграда и всемь православнымъ христианомь». Евфимий учреждает такую память в Новгороде (4 октября), гробница Иоанна, ставшая вновь известной всем новгородцам, дарует исцеление прибегающим к ней с верой больным и недужным. «Слово 3-е» оканчивается заключительной похвалой Иоанну. Перед этой похвалой автор в этикетных формулах сообщает, что за свое неверие в святость Иоанна он был наказан болезнью и был прощен по молитве к святому и после своего раскаяния. Здесь же он приводит и историю написания Ж.: «От великых малая же свем и елика смирению моему возможна, и елика изообретох написана о святем - о рожении и о возрасту его, и о дивных чюдесехь, о житии же и о преставлении. Ина же слышах от неложных свидетелей и от старець многолетных. Много же ина повести достойна святаго чюдеса преминух. Сиа же написах, да не забвению предана будут». Время возникновения каждой из легенд, составляющих Ж., различно, но текст второй и третьей из них дошел до нас только в составе Ж., и наряду с самостоятельностью каждой части Ж. все они в их житийном виде являются частями единого текста. Можно предполагать, что в своем первоначальном виде, как в форме устной легенды, так и в форме письменных текстов (если таковые существовали), все они имели более ярко выраженную проновгородскую окраску (в этом нас убеждает пример переработки в Ж. Сказания о битве новгородцев с суздальцами). В Ж. заметно проявляется общерусская тенденция автора: подчеркивается необходимость чистоты православной веры, покорности власти князя, новгородцы устами Иоанна предупреждаются об опасности союза с нечестивыми и иноверными князьями. Наиболее ранний список Ж. датируется 1494 г. (ГПБ, Солов. собр., № 500/519), обретение мощей Иоанна - 1440 г. В. О. Ключевский датировал Ж. кон. 70 - нач. 80-х гг. XV в. Политическая направленность и исторические аллюзии Ж. таковы, что есть основания еще более сузить рамки этой датировки: Ж. должно было быть написано в период между походами Ивана III на Новгород в 1471 и 1478 гг. В. О. Ключевский и В. Яблонский предполагали, что автором Основной редакции Ж. был Пахомий Логофет. Предположение это основывалось на указании авторства Пахомия в заглавии одного из списков Ж. XVII в. Отсутствие имени Пахомия во всех остальных списках Ж., характер Ж. дают основание утверждать, что Ж. было написано не Пахомием. Есть основание предполагать, что Ж. написано не новгородцем, а неизвестным нам москвичом на основе новгородских материалов, в Новгороде. Сюжетная завершенность каждого из эпизодов Ж. обусловила то, что многие списки Ж. представляют собой либо текст какого-нибудь одного из эпизодов (более всего списков только с текстом «2-го Слова» - о путешествии Иоанна на бесе), либо неполные тексты (чаще всего опускается «Слово 3-е» - о обретении мощей Иоанна). В 5 списках Основной редакции Ж. к тексту добавлена Повесть о построении Благовещенской церкви. Несколькими списками представлен вариант Основной редакции Ж., в котором в сообщение о смерти Иоанна включен плач новгородцев: «И множество народа плакахуся и рыдаху велми, и жалостно вопиаху...». Ряд более поздних редакций Ж., являющихся переработкой Основной редакции, отличается общей тенденцией - сокращением исходного текста. Это редакции (иногда представленные единичными списками): Сокращенная, Проложная, Косинская, Миней Четьих Димитрия Ростовского. В двух последних редакциях в основной текст включен пересказ Повести о построении Благовещенской церкви. В рукописной традиции встречается сокращенный рассказ о путешествии на бесе (списки XVIII в.). В книге А. Н. Афанасьева «Народные русские легенды» (М., 1914. С. 167) помещен краткий устный рассказ о путешествии «какого-то архимандрита» на бесе в Иерусалим - изложение соответствующего эпизода из Ж. Изд.: ПЛ. 1860. Вып. 1. С. 245-248; ВМЧ. Сент., дни 1-13. СПб., 1868. Стб. 321-322, 327-345; Макарий. История русской церкви. СПб., 1886. Т. 4. С. 365-368; Перетц В. Н. Отчет об экскурсии семинария русской филологии в Киев 30 мая - 10 июня 1915 года. Киев, 1916. С. 59-83; ПЛДР. XIII - середина XV века. М., 1981. С. 454-463. Лит.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 161-164; Гусев П. Л. Новгородская икона святого Иоанна (Илии) архиепископа в деяниях и чудесах. СПб., 1903; Дурново А. Н. Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной русской литературе // Древности. Труды славянской комиссии Московского археологического общества. М., 1907. Т. 4, вып. 1. С. 59-61; Яблонский В. Пахомий Серб и его агиографические писания. СПб., 1908. С. 109-114; Судаков А. С. Иоанн-Илия // ПБЭ. Т. 6. С. 892-895; Лихачев Д. С. Литература Новгорода XIV-XV вв. // История русской литературы. М.; Л., 1945. Т. 2, ч. 1. С. 261-262; Дмитриев Л. А. 1) Сюжетное повествование в житийных памятниках конца XIII-XV в. // Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970. С. 232-237; 2) Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII-XVII вв. Л., 1973. С. 148-185, 284-288; 3) Цикл сказаний об Иоанне Новгородском // История русской литературы: В 4 т. Т. 1. Древнерусская литература. Литература XVIII века. Л., 1980. С. 169-170. Л. А. Дмитриев

ЖИТИЕ ИОАННА, УСТЮЖСКОГО ЮРОДИВОГО

Житие Иоанна, Устюжского юродивого - агиографический памятник XVI в. В тексте Ж. сообщается, что его составил в 1554 г. со слов очевидцев, знавших Иоанна, в том числе отца и тетки автора, сын священника великоустюжского собора, а затем игумена Борисоглебского сольвычегодского монастыря Дионисия. Ж. входит в один цикл с Повестью о Борисоглебском монастыре и Повестью о подвигах и чудесах Прокопия Устюжского (см. Житие Прокопия Устюжского), написанных тем же автором. Ж. построено по традиционной схеме. Последовательно рассказывается о рождении Иоанна, переезде его родителей из села Пухово в город Орлов под Великим Устюгом; отмечается воздержанность младенца Иоанна, сызмала соблюдавшего пост по средам и пятницам; описывается уход Иоанна в Устюг и поселение возле гроба святого Прокопия Устюжского в самодельной сторожке, его подвижничество и юродство (окружающие не понимали его, укоряли, били, плевали в него), наконец, его кончина. Среди, чудес - прижизненных и посмертных - традиционный рассказ о том, как Иоанн мог лежать на горячих углях; описывается избавление от «огненной болезни» княгини Марии, исцеление расслабленной Екатерины. Автор, видимо, был довольно начитан: он ссылается на св. Писание, цитирует Псалтирь, проявляет обычное для средневекового писателя самоуничижение. Однако он не стремится украсить Ж. высоким риторическим стилем, включает в свой рассказ немало исторических реалий: среди них географические названия, например, Петровская улица в Устюге, имена и прозвища (Григорий, зовомый Долгая брада; наместник князь Феодор, зовомый Красный; Феодор Тутыгин; Андрей, рекомый Мишнев и др.). О стремлении повествователя к достоверности свидетельствует и перечисление известных исторических лиц, его современников - Ивана IV, митрополита Макария, архиепископа Ростовского Никандра, епископа Вологодского и Пермского Киприана. Правда, автор Ж. ошибочно называет Софию матерью, а не женой Ивана III. Это показывает, что Ж. было составлено не в Москве, что оно основано на местных преданиях. Ж. написано после церковского собора 1547 г., официально установившего местное почитание Иоанна в городах Сольвычегодске и Великом Устюге, и возникло, вероятно, под влиянием уже сложившегося к тому времени культа Прокопия Устюжского. В рукописной традиции Ж., как правило, переписывалось вместе с Житием Прокопия, иногда оба жития составляли отдельные сборники («Книга житий» Прокопия и Иоанна Устюжских). В XVII в. текст Ж. претерпел некоторые изменения, в него были добавлены незначительные риторические вкрапления, увеличилось число чудес, С. И. Шаховским было составлено похвальное слово Прокопию и Иоанну. Написанное во второй половине XVII в. чудо о бесноватой Ефросинии, дочери некоего «сребковача» именем Козмы, за исцеление которой ее муж «повелеша зделати» к мощам Иоанна «очи сребрены и позлатити и», знакомит читателя с ремесленниками-ювелирами, издавна составлявшими значительную часть населения Великого Устюга. Чудо о бесноватой Соломонии, написанное неизвестным устюжским попом Иаковом, переписывалось самостоятельно и при этом называлось повестью, часто примыкая к сборнику «Великое Зерцало» (Ярославский музей, № 531/146, вторая пол. XVII в. и др.). Особенность этого чуда заключается в том, что Соломонии являются оба устюжских святых - Прокопий и Иоанн. М. О. Скрипиль датировал чудо (повесть) 1671-1680 гг. когда уже окончательно сложился устюжский агиографический цикл. Лит.: Жития святых российской церкви, также иверских и славянских и местночтимых... Месяц май. СПб., 1858, с. 449-454; Ключевский. Древнерусские жития, с. 278, 319; Макарий, архиеп. История русской церкви. СПб., 1874, т. 7, кн. 2, с. 442-443; Барсуков. Источники агиографии, стб. 255-258; Скрипиль М. О. Повесть о Соломонии // Старинная русская повесть: Статьи и исслед. М.; Л., 1941, с. 197-215. Доп.: Власов А. Н. К вопросу о происхождении цикла сказаний о Прокопии и Иоанне Устюжских // Литература Древней Руси: Источниковедение. Л., 1988, с. 144-159. О. А. Белоброва, А. Н. Власов

ЖИТИЕ ИОАСАФА КАМЕНСКОГО

Житие Иоасафа Каменского - литературный памятник, созданный, по Н. П. Барсукову и И. Некрасову, в конце XV в., а по В. О. Ключевскому не ранее 1547 г. и посвященный местно чтимому святому вологодского края. В научной литературе (Н. Коноплев, Н. П. Барсуков, А. Кадлубовский) отмечалась зависимость данного Ж. от Сказания о Спасо-Каменном монастыре Паисия Ярославова и от агиографических памятников (житий Евфросина Псковского, Макария Калязинского, Стефана Махрищского, Феодора Ярославского и др.). В. О. Ключевский весьма критически оценивал Ж. как исторический источник. В тексте Ж. Иоасаф называется князем Андреем Дмитриевичем, сыном Дмитрия Васильевича Меньшого и внуком Василия Васильевича Ярославского. В Сказании же Паисия Ярославова и в Житии Александра Куштского Иоасаф - внук великого князя Василия II Темного; согласно Ж., князь Андрей Дмитриевич постригся в монахи после смерти жены и родителей, а по Сказанию, его пострижение совершено еще в 12-летнем возрасте. В Ж. скончавшийся в возрасте 24 лет Иоасаф прославляется как целитель - в пяти посмертных чудесах, в предисловии, похвале и в службе. В Ж. описывается явление Христа в келью Иоасафа и его беседа с ним, молитва Иоанну Златоусту, созерцание рая. Присутствует здесь и мотив искушения Иоасафа дьяволом в виде ангела. А. Кадлубовский склонен видеть в Ж. апологетику внутреннего подвижничества и нестяжательства. И. Коноплев убедительно показывает компилятивность Ж. и противоречивость в изложении истории его создания. В списках Ж. (XVII-XVIII вв.) авторская позиция выражена в обычной этикетной форме самоуничижения: «...понеже извития словесем не вем, ни решения притчам не навыкох, ни от философов граматики учихся, яже си и риторская никогдаже прочитах...». В рук. ГПБ, Солов. собр., № 227, сер. XVII в. приводится «списателево имя», зашифрованное в «вычурной анаграмме» тайнописи (не разгадана, опубликована дважды: 1) Описание рукописей Соловецкого собрания, находящихся в библиотеке Казанской духовной академии. Казань, 1885, ч. 2, с. 303; 2) Коноплев. Святые Вологодского края, с. 57). Нередко в сборниках XVII-XVIII вв. списки Ж. сопровождаются Сказанием Паисия Ярославова. Текст Ж. не опубликован. Лит.: Савваитов П. Описание Вологодского Спасо-Каменного монастыря. СПб., 1860; Некрасов И. Зарождение национальной литературы в северной Руси. Одесса, 1870, ч. 1, с. 42-43; Ключевский. Древнерусские жития, с. 275; Барсуков. Источники агиографии, стб. 36-37; Коноплев Н. Святые Вологодского края. М., 1895, с. 56-59; Кадлубовский А. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава, 1902, с. 268-273; Описание Вологодского Спасо-каменского Духова монастыря / Сост. в 1860 г. П. Савваитовым, испр. и доп. в 1885 г. Н. Суворовым. Вологда, 1905, с. 16-18. О. А. Белоброва

ЖИТИЕ ИОСИФА ВОЛОЦКОГО

Житие Иосифа Волоцкого - памятник русской агиографии, посвященный известному церковному деятелю конца XV - начала XVI в., игумену Волоколамского монастыря Иосифу Волоцкому. Известны три Ж. - написанное епископом Крутицким Саввой Черным в 1546 г. и включенное в Великие Минеи Четии (дошло в двух редакциях), Надгробное слово Иосифу, составленное его племянником Досифеем Топорковым «по мнозе времени» после смерти его дяди и учителя (Иосиф умер в 1515 г.), наконец, Ж., автором которого в нескольких списках назван некий «Филогон». Автором последнего Ж., нередко обозначаемого в литературе как «Ж., составленное неизвестным», часто считается южнославянский (сербский) публицист Лев Филолог (в русских рукописях прозвище его передавалось как «Филогон»), другие сочинения которого помещены в одном списке (Овчинниковском) с Ж.; между Ж. и другими сочинениями Филолога наблюдаются текстуальные совпадения. Возможно, что Ж., как и другие сочинения Филолога, писавшего на недостаточно понятном для русского читателя языке, было переведено или переделано известным публицистом XVI в. Зиновием Отенским. Между Ж., составленным Саввой, Надгробным словом Досифея Топоркова и Ж. Льва Филолога обнаруживается сходство в изложении; возможно, что сербский агиограф пользовался Ж., составленным Саввой, а может быть и Надгробным словом. Во всех этих памятниках замалчиваются и искажаются факты биографии Иосифа Волоцкого, известные из его собственных сочинений и других современных источников. Так, сам Иосиф сообщал, что его пребывание в Боровском монастыре, где он стал после смерти Пафнутия игуменом, окончилось уходом из-за столкновения с Иваном III. Совершенно иначе описаны эти события в обоих Ж. и Надгробном слове: здесь говорится, что Иосиф стал игуменом по завещанию Пафнутия и решению «самодержца всея Руси великого князя Ивана Васильевича»; отношения Иосифа с Иваном III изображены как вполне дружественные, и единственной причиной его ухода из Пафнутиева монастыря объявляется несогласие с братией монастыря из-за строгого общежития. Но записка Иннокентия о последних днях Пафнутия ничего не упоминает о назначении им Иосифа преемником. Отношения же Иосифа с великим князем были в конце 70-х гг., когда умер Пафнутий, весьма напряженными: из великокняжеского Боровска он перешел к брату Ивана III Борису Волоцкому, выступившему как раз в это время (1479 г.) против великого князя; враждебную позицию по отношению к великому князю, покровительствовавшему еретикам, Иосиф занимал вплоть до 1503-1504 гг. (когда Иван III порвал с еретиками). Совершенно искаженно изображена во всех трех памятниках история церковных соборов конца XV - начала XVI в. Собор 1491 г., осудивший лишь новгородских еретиков и никак не удовлетворивший «обличителей» ереси, слит в обоих Ж. с собором 1504 г., покончившим с ересью, в некий единый собор на еретиков, происходивший при участии Ивана III, Василия III и Иосифа Волоцкого (в действительности Василий III и Иосиф могли участвовать только в соборе 1504 г.). В Надгробном слове Досифей сперва рассказывает о «книге», написанной Иосифом против «богоборного веления» еретиков (т. е. о «Просветителе», составленном, по-видимому, лишь в начале XVI в.), затем о расправе над еретиками, устроенной Геннадием (без упоминания о предшествующем соборе 1490 г.), а затем об осуждении еретиков на соборе, возглавляемом «благочестивым великим князем Иваном Васильевичем всеа Русии и сыном его князем великим Василием Ивановичем всея Русии» (т. е. о соборе 1504 г.). В Ж., составленном Львом Филологом, собор на еретиков предшествует «стечению» епископов, обсуждавшему вопрос о «второбрачии» священников и монастырском владении «селами»; между тем, по более достоверным данным, собор о вдовых попах происходил в 1503 г., до второго собора на еретиков. Приписывая постановку вопроса о допустимости монастырского владения «селами и нивами» великому князю, Филолог упоминает, что о «стяжании сел монастырем» «поболеша» и некие «отцы, иже безмолвное и уединенное житие проходящие и любящие», но Иосифу (виднейшему защитнику монастырского землевладения) он приписывает сдержанную и как бы нейтральную позицию в этом споре: «И в сих же съвопрошаниях Иосиф разумно и добре разчиняя, лучшая к лучшим смотря, обоюду ползующая». Наконец, в явно идеализированном виде изображают оба Ж. судьбу Волокаламского монастыря после смерти Иосифа - они утверждают, что Иосиф перед смертью назначил своим преемником Даниила. Но ни в своем предсмертном послании Василию III, ни в Духовной грамоте Иосиф, перечисляя возможных преемников, даже не упоминает среди них Даниила - очевидно, этот ближайший сподвижник великого князя и будущий митрополит стал игуменом помимо воли своего предшественника. Оба Ж., как и Надгробное слово, вполне соответствуют агиографическому канону, утвердившемуся в конце XV - начале XVI в. Им свойственны традиционные этикетные ситуации житийной литературы: расставание житийного героя с родными и их «плач», уход святого из своего монастыря и «скорбь» по нему, его странствование под видом «невегласа», склонность к ручному труду даже после достижения им высокого сана (в Надгробном слове рассказывалось, что рядовой инок, вручную моловший жито вместе с Иосифом, признавал: «не премолоти ми... сего игумена»), милостивое освобождение святым пойманных в монастыре воров и т. д. Все три Ж. изданы К. И. Невоструевым; первая редакция Ж., составленного Саввой, напечатана, кроме того, в ВМЧ, вторая редакция - в «Библиографической летописи»; Ж., принадлежащее Льфу Филологу, опубликовано в ЧОИДР. Изд.: Надгробное слово преподобному Иосифу Волоколамскому ученика и сродника его инока Досифея Топоркова. М., 1865; Житие преподобного Иосифа Волоколамского / Сост. Саввою, еп. Крутицким. М., 1865; Житие преподобного Иосифа Волоколамского, сост. неизвестным. М., 1865 (все три публикации, подготовленные К. Невоструевым, - отд. отт. из ЧОЛДП за 1865 г.); ВМЧ, Сентябрь, дни 1-13, СПб., 1868, стб. 453-492; Житие Иосифа, сост. неизвестным // ЧОИДР, 1903, кн. 3, отд. 2, с. 22-43; вторая редакция Жития, сост. Саввой: Библиографическая летопись СПб., 1914, вып. 50, с. 60-71 (подг. Н. П. Поповым). Лит.: Ключевский. Древнерусские жития, с. 292-295; Кадлубовский А. П. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава, 1902, 1-5; Иванов С. Кто был автором анонимного жития преподобного Иосифа Волоцкого? // ВВ, 1915, т. 3, сентябрь, с. 173-190; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV - начала XVI в. М.; Л., 1960, с. 235-236, 410-414, 437-439; Будовниц. Монастыри на Руси, с. 229-258. Я. С. Лурье

ЖИТИЕ ИСАЙИ, ЕПИСКОПА РОСТОВСКОГО

Житие Исайи - агиографический памятник, повествующий о жизни и деятельности реального исторического лица - ростовского епископа XI в., известного по ранним письменным древнерусским памятникам. Пожалуй, самое раннее упоминание о нем читается в Житии Феодосия Печерского: «Тъгда же христолюбивый князь (Изяслав Ярославич. - М. К.) от монастыря великаго отца нашего Феодосия избрав единого от братия, иже в чьрньчьскемь житии просиявъша, Исайю наричемааго, того же извел игумена постави в манастыри своемь у святааго мученика Димитрия, иже и послеже добрых ради нрав его поставлен бысть епискупъм Ростову городу» (Успенский сборник XII-XIII в. М., 1971, с. 95). Имя Исайи встречается и в летописях (см.: Указатель к первым осьми томам ПСРЛ, СПб., 1898, отд. 1, с. 373), в частности в Повести временных лет под 6596 (1088) г. сказано, что ростовский епископ Исайя участвовал в освящении церкви св. Михаила в монастыре Всеволодовом (Выдубицком) при митрополите Иоанне; под 6597 (1089) г. - что он вместе с митрополитом Иоанном освящает церковь Богородицы в Печерском монастыре (факт, позже использованный в Ж.). Ростовский край, населенный неславянскими племенами, во времена Исайи еще только начал подвергаться христианизации, проходившей с немалыми трудностями: предшественник Исайи епископ Леонтий был убит: среди населения еще было сильно влияние религиозных вождей «волхвов» (ПВЛ. М.; Л., 1950, т. 1, с. 117). После смерти Исайи, происшедшей около 1090 г., ростовскую кафедру закрыли вплоть до середины XII в. (Насонов А. Н. История русского летописания XI - начала XVIII в.: Очерки и исследования. М., 1989, с. 63, 75, 113). В Ж. агиограф включил даты - 1062 г. (в некоторых рукописях 1087 т.) - поставление его на игуменство, 1077 г. - на епископство; в 1164 г. найдены его мощи, в 1474 г. перенесенные на новое место; нет только даты смерти. Приводятся имена и его современников. Но, казалось бы, столь точные сведения не всегда соответствуют другим источникам. Так, в Летописи Тверской поставление Исайи ростовским епископом датировано 1072 г., хотя сам факт поставления заимствован из житийной литературы (ПВЛ. М.; Л., 1950, т. 2, с. 406). В Ж. Исайю рукоположил митрополит Иоанн, однако он занимал кафедру в 1080-1089 гг.; в 1068-1079 гг. митрополитом был Георгий. В Летописи Никоновской сказано, что мощи Леонтия и Исайи были открыты в 1162 г. Эти расхождения дат и несоответствие исторических лиц, существовавших в то время, свидетельствуют о позднем написании Ж. Рукописная традиция Ж. полностью еще не изучена, однако в исследованиях XIX в. отмечены две стабильные редакции текста. В ПС за 1858 г. опубликован текст 1-й редакции с переводом, в подстрочных примечаниях даны характерные признаки 2-й редакции (пересказ - перевод текста 1-й редакции рукописи Троицкой лавры № 44 дан также в кн. «Жития святых...»). Текст 1-й редакции, встречающейся в списках очень редко, опубликован по сборнику-конволюту ГПБ, Солов. собр., № 647(806) (806/916), XVI-XVII в.; на листах с Ж. филиграни не просматриваются. 1-я редакция озаглавлена «Месяца майя в 15 день память Исайя епископа Ростовского чюдотворца. Благослови отче». Она не имеет вступления или предисловия и начинается прямо с кратких сведений об Исайе: «Сей убо блаженный Исайя от земля Руския от области Киевъския рождение и воспитание име». Кроме того, что Исайя постриженник Киево-Печерского монастыря, автору неизвестно о нем ничего; все сведения почерпнуты им из Жития Феодосия Печерского, Жития Леонтия Ростовского, Повести временных лет и Патерика Киево-Печерского. Скудость известий обусловила и краткость произведения, основное содержание которого посвящено официальной деятельности Исайи. Его учительство в монастыре («труды ко трудом прилагая, учением же своим верных душа напаяя на истинный разум к богу приводя») предопределило и его миссионерскую деятельность в качестве епископа: он обходит ростовскую и суздальскую земли, проповедуя христианство, крестя жителей, «идеже обретает идолы, и вся огню предаяше, и по всему ревнуя апостольскому житию». Автор продолжает сравнение Исайи с апостолами в рассказе о единственном чуде, происшедшем еще при жизни его: как апостолы на облаке были принесены на успение Богородицы, так и Исайя, извещенный ангелом, был доставлен в Киев на освящение церкви Богородицы в Печерском монастыре в 1089 г. и так же возвращен обратно в Ростов. Дальнейшее повествование касается только мощей Исайи, открытых в 1164 г. во время копания рвов для построения нового ростовского собора Успения Богородицы взамен сгоревшего деревянного. Похороненные в новом соборе мощи долго находились в небрежении, «яко николи же во притворе оном свеще горети у гроба святого, священнику приходим: с кадилом ко гробу», несмотря на «многие чудеса», совершавшиеся от тела Исайи. В 6982 (1474) г. мощи были перенесены в новый гроб к южной стене собора. Заканчивается Ж. краткой молитвой с просьбой защитить «от глада, и пагубы, и нахождения иноплеменных, и от всех злых». Посмертных чудес Ж. не имеет; их заменяет фраза: «и доныне с верою приходящим ко гробу его и подает исцеление». Текст 1-й редакции положен в основу 2-й, пространной редакции. Ее автор в своей работе обращался к тем же источникам - Печерскому патерику и Повести временных лет. Пополнение 2-й Редакции сделано путем двух вставок, одной из Жития Феодосия, читающегося в более поздних редакциях Печерского патерика, о первом игумене Дмитровского монастыря Варлааме, другой - из Повести временных лет о митрополите Иоанне; это место читается в летописи сразу вслед за рассказом об освящении Печерской церкви (см.: ПВЛ, т. 1, с. 137). Обе вставки, как отметил Ключевский, мало связаны с сюжетом самого Ж. Текст 2-й редакции имеет и стилистические отличия от 1-й: в него внесены распространения и стереотипные житийные формулы: так, после известия о сжигании идолов, добавлено, «и велико тщание о том имеяше, нищих же милуя и удовляя пищею и одежами, и милосердуя о них, яко чадолюбивый отец, и украшена обитель духу пресвятому является» (ГПБ, собр. Титова, № 2059, XVI в., л. 109). Ж. 2-й редакции озаглавлено «Месяца майа 15 день житие иже во святых отца нашего Исаиа епископа Ростовского чюдотворца. Благослови отче», начинается риторическим вступлением «Венець убо многоцветный, всяким украшением цветовным украшен, зрящу его многу светлость подавает...» (там же, л. 103-103 об.) и заканчивается похвальным словом, которое архиепископ, переносящий его мощи, произносит над телом Исайи. Редакции Ж. претерпели различные модификации. Так, в некоторых списках нет дат. Могло происходить соединение редакций (например, ГПБ, Соф. собр., № 1357, XVII в., вступление и заключение из 2-й редакции, основной текст - 1-й, но без дат). Несколько позже, может быть, в конце XVI или в начале XVII в. на основании текста 1-й редакции возникла проложная редакция с характерным для этого жанра сокращенным текстом (см., напр., ГПБ, собр. Титова, № 239, XVI-XVII в., где текст без дат кончается известием об обретении мощей и многих исцелениях от них). Этот же текст с небольшими разночтениями читается и в печатном Прологе (см.: Пролог. М., 1643, 15 мая, л. 384 об. - 385 об.). Здесь есть даты: поставление Исайи на Ростовскую епископию в 6585 г. (как и в Ж.), и, что особенно важно, указана приблизительная дата смерти Исайи (в Ж. ее нет) «на второе лето по освящении церкве Печерския», что дает приблизительно 1090 г., вероятно отсюда и взятый всеми авторами, писавшими в XIX в. об Исайе. Возможно, вскоре после появления 1-й редакции Ж. была составлена и служба, во многом отразившая его содержание (см. Минея служебная. М., 1646, л. 186 и след.): «По всему уподобися преславным апостолом и обтече всю Русскую землю, идольскую лесть попирая», «обходя грады и веси в Ростовской и Суздальской области идольские капища разоряя» (почти цитата из Ж.); отмечено, что вначале гроб Исайи «в небрежении бысть»; встречается и мотив, близкий к заключительной молитве Ж. - «Умилосердися владычице на непотребные своя рабы и не предаждь нас в руце поганых грех ради наших». Ж. принято было датировать XIII в. (см. Историю русской литературы) и относить, как и Ж. первого ростовского епископа Леонтия, к областной ростовской литературе этого периода. Основанием для этого послужила дата - 1274 г. - последняя, фигурирующая в Ж. как дата перенесения мощей и установления почитания - в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Эфрона (СПб., 1894, т. 13, с. 363), назван 1231 г. - дата торжественного освящения Успенского собора в Ростове. Однако уже Ключевский заметил, что 1274 г. появился в результате ошибочного прочтения. В издании ПС, как и в издаваемой рукописи из Соловецкого собрания, стоит \#SЦПВ (6982) г., в параллельно помещенном переводе прочитанный как 1274 вместо 1474. По-видимому, дело не просто в ошибочном прочтении, так как хотя в подавляющем большинстве рукописей стоит 6982, но встречаются и рукописи с датой 6782 (\#SψПВ) (напр., ГПБ, Соф. собр., № 419, л. 422-426, Торжественник, XVI в.). Таким образом, только полное выявление и обследование всех списков Ж. позволит окончательно решить вопрос датировки. Тем не менее существуют и другие аргументы, указывающие на XV в. как на время появления произведения: 1) Перенос мощей совершает архиепископ, в 1-й редакции без имени, во 2-й - Иоанн, хотя на самом деле в 1474 г. Ростовским архиепископом был Вассиан Рыло. Архиепископы (это тоже отмечено Ключевским) существуют в Ростове с 1390 г.; 2) Рассказа о преставлении Исайи нет в месяцесловах XV в.; 3) Ж. не встречается в рукописях ранее XVI в., где оно традиционно помещается между Житием Леонтия и Житием Игнатия Ростовского. Скорее всего создание Ж. и службы приурочены к канонизации Исайи. В Житии епископа Леонтия указано, что мощи Исайи были обнаружены в 1164 г., когда после пожара в Ростове сгорела деревянная церковь Богородицы (что подтверждается и известиями Летописи Никоновской), и по повелению Андрея Боголюбского на ее месте стали копать рвы для фундамента новой постройки (ПС, 1859, ч. 1, февраль, с. 306-307). По-видимому, с этого же времени началось народное поклонение мощам Исайи, хотя епископ никакого празднования ему не установил. По мнению Голубинского, 1474 г. - дата установления архиепископом Вассианом Рыло местного празднования памяти Исайи. К тексту об Исайе в позднейших списках Жития Феодосия Печерского было добавлено «и тамо со святыми чтут его, прият бо чудотворения дар», как объяснение причины канонизации. Ростовские епископы получили статус общерусских святых еще до Макарьевских соборов 1547 и 1549 гг., хотя неизвестно никакого официального указа по этому поводу. Вторая редакция Ж., вошедшая в Великие Минеи Четии (15 мая), широко распространена в рукописных сборниках 30-40-х гг. XVI в. Ключевский вообще не нашел достаточных оснований для ее датировки. Но можно предположить, что именно вторая редакция была составлена для установления общерусского празднования памяти Исайи. Автор второй редакции заметил, что эпизод чудесного прибытия Исайи на освящение Печерской церкви и сравнение его в этой связи с апостолами взяты из Печерского патерика (ср.: Абрамович Д. Киево-Печерський патерик. Киïв, 1930, с. 14-15), написав: «известно же о сем сказуеть в Патерице печерьском» (ГПБ, собр. Титова, № 2059, л. 111 об.). По мнению издателя Ж., эта ссылка указывает на XV-XVI вв., когда появилось такое название патерика. Наконец, архиепископ во второй редакции назван Иоанном. Архиепископ с таким именем в Ростове был в 1520-1525 гг. Не дают ли эти наблюдения основания для датировки второй редакции началом - первой четвертью XVI в.? Исследуя жанрово-стилистические особенности старших северовосточных житий, Ф. И. Буслаев, а за ним В. О. Ключевский отметили их примитивность, «проложность», краткость, связывая проявление этих произведений с утилитарно-богослужебными потребностями вновь зарождавшейся в ростово-суздальской земле государственности. С этой точкой зрения не согласился С. А. Бугославский, проследивший в ростовских житиях продолжение киевской литературной традиции, сочетавшей элементы агиографические и документально-летописные, использующей византийские агиографические формулы. С. А. Бугославский пришел к выводу, что «традиции византийской агиографии, унаследованные Киевскими агиографами не прерываются... мы имеем дело не с зарождением нового стиля, а лишь с упрощением под пером еще неопытных севернорусских авторов старых изысканных приемов письма». Бугославский датировал Ж. XIII в. В дальнейшем место этого памятника в древнерусской литературе должно быть пересмотрено. Предстоит связать его с исторической обстановкой последней четверти XV в., когда Ростов уже был присоединен к Москве (в 1474 г.) и рассмотреть в контексте литературы этого периода. Изд.: ПС, 1858, ч. 1, март, с. 432-450; Жития святых российской церкви: Месяц май. СПб., 1858, с. 240-245 (пересказ-перевод текста 1-й редакции по рукописи из библиотеки Троицкой лавры № 44); Яросл. епарх. вед. 1876, ч. неофиц., с. 26-28. Лит.: Словарь исторический о святых, прославленных в российской церкви, и о некоторых подвижниках благочестия местно чтимых. СПб., 1863, с. 124; (Буслаев Ф. - Рец. на кн.: «Православный собеседник», 1858 // Летописи Тихонравова. М., 1859, т. 1, отд. 3, с. 75-76); Сергий. Полный месяцеслов Востока. М., 1876, т. 2, с. 127, 15 мая; Филарет. 1) Русские святые, чтимые всею церковью или местно. 3-е изд. СПб., 1882, т. 2. Май - август, с. 91-96; 2) Обзор, № 34; Барсуков. Источники агиографии, стб. 227-230; Голубинский. История канонизации, с. 61, 80, 90, 91, № 38; Бугославский С. А. 1) Литературная традиция в северовосточной русской агиографии // Статьи по славяноведению и русской словесности: Сб. статей в честь акад. А. И. Соболевского. Л., 1928 (СОРЯС, т. 101, № 3), с. 335-336; 2) Литература Ростова XIII- XIV вв. § 2. Жития // История русской литературы. М.; Л., 1946, т. 2, ч. 1. с. 62-66. М. Д. Каган

ЖИТИЕ ИСИДОРА ТВЕРДИСЛОВА

Житие Исидора Твердислова - памятник агиографии, рассказывающий о ростовском юродивом Исидоре. Как отметил В. О. Ключевский, Ж. очень бедно историческими приметами, несмотря на то, что оно посвящено, по-видимому, реальному персонажу и написано вскоре после его смерти (принято считать, что Исидор умер в 1474 г.). В тексте Ж. дат нет. Поздний ростовский летописец XIX в. (см.: ГПБ, собр. Титова, № 1677 (1350)) называет 1419 г. - время прихода Исидора в Ростов, 1484 г. - год его смерти. Эту дату приводит и Филарет Гумилевский (Русские святые..., с. 90). Дата 1474 г. встречается в месяцесловах XVII в. (см., напр., ГПБ, собр. Погодина, № 1962, л. 76, где Исидор назван новым чудотворцем). Как доказал в своих работах А. М. Панченко, юродство, характерное для Руси, не связано с душевной или телесной болезнью; юродство «Христа ради» - «добровольно принимаемый христианский подвиг», «аскетическое самоуничижение, мнимое безумие, оскорбление и умерщвление плоти». Юродивый одним своим видом и поведением служил укором обществу. Все Ж. составлено из традиционных для жизнеописания юродивого блоков, включая и известие о его происхождении: «яко поведают неции, от западных убо стран, от латиньска языка, от немецкая же земля от славных и богатых, яко глаголют, от местерска роду бе». Был ли Исидор действительно из рода Великого Магистра, или просто дворянином-рыцарем, неизвестно (в списках XVII в. писцы иногда заменяют слово «местер» словом «мастер»), но появление на Руси выходцев из Западной Европы, принявших на себя личину юродивых, не редкость. Согласно указаниям Подлинника иконописного, святой Исидор выглядел так: «Подобием рус, власы велики, брада аки Никиты мученика подоле, риза на нем едина, раздранна серодикая, правое плечо наго, руки крестообразно, ноги голы». Произведение состоит из четко выделенных подзаголовками частей. После небольшого вступления, разъясняющего прозвище святого - Твердислов («вправду тезоименно наречеся, утверди бо ум со словом вкупе»), идет собственно Ж. После странствий по русским городам Исидор пришел в Ростов, где построил себе на острове среди болотистого места хижину без крыши. Днем он ходил по городу, терпя от жителей «досаждение и укоризны, и раны», ночью же, когда его никто не видел, молился в своем убежище, или лежал на земле под дождем и снегом, ничем не укрытый. Два чуда он совершил еще при жизни. Первое: один ростовский купец во время кораблекрушения был спущен с корабля в море на доске как жертва, способная спасти остальных его спутников. Исидор, представ перед тонущим, вернул его чудесным образом снова на корабль, но взял с купца слово молчать. Второе: Исидор пришел в дом князя, где готовился пир, и попросил напиться. Слуга прогнал его. Во время обеда все сосуды с питьем оказались пустыми. Князь, узнав о поступке слуги, послал за Исидором. Тот подал просфиру киевского митрополита, и сосуды наполнились вином. Третье чудо - само преставление Исидора: после его смерти город наполнился благоуханием. Святого похоронили на месте его хижины, где потом поставили собор Вознесения (сначала деревянный, а при Иване Грозном - каменный). И, наконец, в Ж. читается одно посмертное чудо: один пресвитер хотел посмотреть мощи Исидора и стал копать, но неизвестной силой был отброшен от гроба, стал нем и расслаблен; выздоровел он только после молитвы у гроба святого. Кончается Ж. Похвалой Исидору. Таков состав произведения, читающегося в рукописях XVI в. (см., напр.: ГПБ, Соф. собр., № 1357, 1389, 1361). Ж. встречается в большом количестве списков, самые ранние из которых относятся к началу - первому 30-летию XVI в., хотя не исключено отнесение некоторых из них и к концу XV в. По-видимому, В. О. Ключевский не был знаком с рукописной традицией Ж., отчего ошибочно отнес его составление ко второй половине XVI в. До полного текстологического изучения памятника трудно говорить о его редакциях, однако предварительное знакомство со старшими списками позволяет сделать следующие наблюдения. Текст Ж. в целом не подвергался каким-либо изменениям. Кроме списков с уже указанными чудесами, имеются такие, в которых читаются еще два посмертных чуда - о пьянице, «поступившем ума» и о болящем «очною и главною болезнью». Скорее всего эти два чуда добавлены несколько позднее; они и стилистически отличаются от прижизненных чудес-легенд. Добавочные чудеса читаются уже в тексте Ж., вошедшем в Софийский список Великих Миней Четиих Макария (ГПБ, Соф. собр., № 1321, л. 404 об.-406 об.). Читаются они и в списке Торжественника 1536-1538 гг. (ГПБ, Соф. собр., № 1419). В пользу более позднего происхождения текста этих чудес говорят и относящиеся к ним авторские ремарки: «се новейшее и преславное чюдо, еже видесте очи наши...», «потщихомся елико по силе нашей написати отчасти избранных святаго чюдес...». Они нарушают стилистическое и композиционное единство повествования, так как следующая теперь уже за ними Похвала также начинается с авторского вступления: «Како убо возмогу исписати... твое равно аггелом житие и твоя преславнаа чюдеса многогрешный и гнусный аз вкупе душей и телом». В рукописях начала XVI в. (ГПБ, собр. Титова, № 2059 и Соф. собр., № 1364 - рукопись, данная в Кирилло-Белозерский монастырь в 1547 г.) имеется большое предисловие, отсутствующее в других списках (в том числе в ВМЧ). Авторские мотивы в предисловии традиционные: «мала некая въспомянувше от великих чудотворениих блаженаго Сидора», «сиа подобает нам собравше вписати», «ова убо слышахом, паче же и сами видехом очима нашима чюдотворениа божиа». Скорее всего и предисловие написано позже основного текста Ж. и независимо от дополнительных чудес. При этом составление житийного ядра может быть отнесено к XV в. По мнению Филарета, в 1500 г. оно без сомнения было уже написано. Одновременно с Ж. или вскоре после него была составлена и Служба (ГПБ, собр. Титова, № 2059). Вероятно в XVII в. возникла очень краткая Проложная редакция (см., напр., Пролог в списке ГПБ, собр. Титова, № 1187, а также: Пролог. М., 1643, май 14, л. 381-383), озаглавленная «В той же день преставление святаго блаженнаго Исидора иже Христа ради уродиваго, нарицаемаго Твердислова ростовского чюдотворца». В ней нет чудес, предисловия, Похвалы; сохранился только текст собственно Ж. и рассказ о преставлении Исидора. По-видимому, почитание памяти Исидора началось вскоре после его смерти и быстро распространилось не только в ростовской, но и в других областях. Е. Голубинский упоминает месяцеслов 1487 г. Троице-Сергиевой лавры № 761, в котором уже значится св. Исидор Твердислов. Исидор упоминается в церковном уставе из библиотеки Перемышльского Троицкого Лютикова монастыря, написанном между 1474-1513 гг. вероятно, на юге близ Киева (Изв. имп. Археол. о-ва. СПб., 1865, т. 5, вып. 3, стб. 137-144), а также в Уставе 1522 г., написанном для епископа Вологодского и Пермского Алексея (ГБЛ, собр. Румянцева, № 446, см.: Востоков. Описание, с. 713). В то же время о канонизации Исидора как общерусского святого можно говорить только начиная со второй половины XVI в. На соборах 1547 и 1549 гг. он канонизирован не был. В 1552 г. митрополит Макарий в послании к Ивану Грозному, находившемуся в Казанском походе, среди ростовских святых Исидора не называет (ПСРЛ. СПб., 1853, т. 6, с. 309). И только в 1563 г., сообщая Макарию о завоевании Полоцка, царь включает Исидора в перечень ростовских святых (АИ. СПб., 1841, т. 1, с. 320, № 168). Таким образом, Исидор мог быть объявлен общерусским святым между 1552 и 1563 г. (по Голубинскому - между 1549 и 1563 гг.), а его Ж., следовательно, написано задолго до этого события. Как отметил Ключевский, чудеса Исидора, занимающие столь значительное место в Ж., основаны на новгородских легендах: чудо о купце совпадает с одним из мотивов легенды «Садко», а чудо о княжеском пире повторяет эпизод из чудес Николая Качанова, новгородского юродивого (хотя мотив о превращении воды в мед или вино встречается в Житии Козмы и Дамиана и восходит к еще более древнему, евангельскому сюжету - посещению Христом брака в Канне Галлилейской). К наблюдениям Ключевского можно добавить, что и чудо о пресвитере также имеет аналогию в новгородской легенде: в летописи под 1462 г. рассказано, что великий князь Иван III Васильевич вошел в церковь Преображения и хотел открыть мощи св. Варлаама, но из гробницы вырвался пламень и едва не опалил князя, который в ужасе выбежал из Церкви (см. Житие Варлаама Хутынского). Кроме знакомства с легендами, автор проявляет начитанность в св. Писании, пользуясь цитатами из Евангелия от Марка и из Первого Послания апостола Павла к Коринфянам. Ж. принято относить к областной ростовской литературе конца XV - начала XVI в., продолжавшей развиваться, несмотря на потерю Ростовом Великим не только политической самостоятельности, но и всей своей территории (см.: История русской литературы. М.; Л., 1946, т. 2, ч. 1, с. 350). Однако отсутствие в этом произведении местных ростовских мотивов и реалий, его связь с литературами других областей и быстрое распространение по Руси позволяет поставить вопрос, не было ли это Ж. создано хотя и в Ростове, но уже как памятник общерусского значения, тем более что оно в известной мере послужило образцом для создания канонической формы жития юродивого (ср., например, с Житием Прокопия Устюжского). Текст Ж. не издан. Лит.: Жития святых российской церкви, также иверских и славянских и местно чтимых подвижников: Месяц май. СПб., 1858, с. 235-245; Ключевский. Древнерусские жития, с. 280-281; Барсуков. Источники агиографии, стб. 231-233; Филарет. 1) Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Изд. 3-е. СПб., 1882, т. 2, май 14, с. 88-91; 2) Обзор. № 124; Веселовский А. Былины о Садке // ЖМНП, 1886, декабрь, с. 251-284; Леонид. Св. Русь или сведения о всех святых и подвижниках благочиния на Руси: (До XVIII в.). СПб., 1891, с. 162-163; Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной и русской церкви. М., 1895, с. 238-249; Голубинский. История канонизации., с. 84, 108, 548; Лихачев Д. С., Панченко А. М., Попырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л., с. 72-153. М. Д. Каган

ЖИТИЕ ИСИДОРА ЮРЬЕВСКОГО

Житие Исидора Юрьевского - сохранившийся в двух редакциях рассказ о мученической смерти 8 января 1472 г. священника Исидора и 72 юрьевских жителей, которые были брошены под лед в результате столкновения с епископом и латинствующими властями г. Юрьева. В исторических источниках (как в русских летописях, так и местных немецких хрониках) сведений об этом событии не содержится, что дает некоторым исследователям повод сомневаться в подлинности описанных событий. Краткая редакция, автор которой неизвестен (название: «В той же день (8 января. - Л. С.) страсть святого священномученика Исидора, прозветера новаго, пострадавшего за Христа во граде Юрьеве от безбожных немец, и иже с ними пострадавших святых мученик седмидесят и трех», нач.: «Той святый священномученик Исидор живяше в латынех во граде Юрьеве в русском концы с православными крестьяны...»), была создана, по мнению И. Фетисова, вскоре после описанного события, но не ранее 1474 г. (К литературной истории..., с. 219). Список ее датируется XVI в. (Лихачев Н. П. Инока..., с. IX). Вторая, распространенная редакция (название: «Месяца генваря в 8 день. Страдание святаго священномученика Исидора Новаго и иже с ним пострадавших за Христа 72 мученик, во граде Юрьеве Ливонском от немец поганых. Списано священноиноком Варлаамом смиренномнихом по благословению митрополита Макария московского и всея России»; нач.: «В лета 6980 (1472) попущением божиим на христианы, разсвирепевшимся безбожным латыном...) написана известным биографом Псковских и Новгородских святых Василием (в иночестве Варлаамом) между 1558 и 1563 гг. с благословения митрополита Макария. Это произведение представляет собой созданную на основе краткой редакции «витиевато изложенную повесть с введением и послесловием, проникнутую антилатинской тенденцией и горячей ненавистью к латинянам» (Фетисов. К литературной истории..., с. 218). Гибель мучеников оказывается в редакции Василия-Варлаама результатом сознательного, заранее обдуманного гонения на священника Исидора со стороны латинян г. Юрьева. Источники, которыми пользовался автор Полной редакции, и его литературные приемы рассмотрены И. И. Фетисовым (К литературной истории...). Списки Ж. указаны в работах А. С. Будиловича, И. И. Фетисова, Н. П. Барсукова, Н. П. Лихачева. Обе редакции изданы, краткая - Н. П. Лихачевым, полная - по разным спискам А. С. Будиловичем и И. И. Фетисовым. Изд.: Будилович А. С. О русском Юрьеве старого времени в связи с житием священномученика Исидора и с ним сопострадавших 72 юрьевских мучеников // Сб. учено-лит. о-ва при имп. Юрьев. унив. Юрьев, 1901, т. 4, с. 5-144; Лихачев Н. П. Инока Фомы Слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче. СПб., 1908 (ПДП, № 168), примеч. 3, с. IX-XI; Перетц В. Н. Отчет об экскурсии семинария русской филологии в Киев 30 мая - 10 июня 1915 г. Киев, 1916, с. 158-176 («Занятия И. И. Фетисова»). Лит.: Муравьев А. Н. Жития святых российской церкви. СПб., 1857, с. 19; Ключевский. Древнерусские жития, с. 252, 259; Барсуков. Источники агиографии, стб. 230-231; Филарет. 1) Русские святые, чтимые всею церковью или местно. СПб., 1882, с. 15-17; 2) Обзор, с. 154; Голубинский. История канонизации, с. 574; Фетисов И. И. К литературной истории повести о мученике Исидоре Юрьевском // Сборник статей в честь акад. А. И. Соболевского. Л., 1928 (СОРЯС, т. 101, № 3), с. 218-221. Л. В. Соколова

ЖИТИЕ КАССИАНА БОСОГО

Житие Кассиана Босого - памятник агиографии, посвященный монаху Иосифо-Волоколамского монастыря Кассиану и написанный примерно в середине XVI в. Ж. известно по двум волоколамским рукописям (ГИМ, Синод. собр., № 927, л. 102-109 об.; собр. Музейское, № 2157, л. 6 об.-24 об.). По мнению Филарета, Ж. было написано Фотием, учеником Кассиана Босого. А. А. Зимин разделяет это мнение. Ключевский, сопоставляя текст этого Ж. с Житием Фотия, написанного Вассианом Возмицким, учеником Фотия, пришел к выводу, что оба жития принадлежат одному и тому же лицу. Эти произведения представляют собой небольшие биографии, близкие друг другу стилем изложения и даже употреблением одних и тех же выражений. Кроме того, Ключевский обратил внимание на одну деталь в содержании Ж., где автор упоминает о себе: сообщая о пожаре, остановленном молитвой Кассиана, он прибавляет: «мне же в та времена лучись быти в келарях». По Житию Фотия известно, что он много лет был уставщиком и пожелал занимать более высокие посты, а Вассиан известен как архимандрит Возмицкого монастыря. В том и другом произведении приведены конкретные биографические сведения о героях повествования. Автор биографии Кассиана использует сочинение Саввы Черного о Иосифе Волоцком (см. Житие Иосифа Волоцкого) и приводит интересные известия не только о Кассиане, ближайшем сотруднике Иосифа, но и о быте Иосифова монастыря в целом. Лит.: Филарет. Обзор, с. 156; Ключевский. Древнерусские жития, с. 295-296; Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России: (Конец XV-XVI в.). М., 1977, с. 115-116. Р. П. Дмитриева

ЖИТИЕ КИРИЛЛА БЕЛОЗЕРСКОГО

См.: Пахомий Серб (Логофет)

ЖИТИЕ КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА МУРОМСКОГО И ЕГО СЫНОВЕЙ

Житие Константина, Муромского князя, и его сыновей Михаила и Федора - памятник агиографии XVI в. Ж. известно по четырем редакциям: средней, сокращенной, пространной, Похвальному слову. По мнению последнего исследователя этого жития Н. Серебрянского, «первым опытом церковной биографии муромских князей» следует признать текст Средней редакции, которая была написана во второй половине XVI в. В XVII в. была создана Сокращенная редакция, видимо, для четий миней Иоанна Милютина. На материале Средней редакции скорее всего в начале XVII в. было составлено Похвальное слово. Пространная редакция представляет собой сводку текстов Средней редакции и Похвального слова. Есть основания полагать, что составление Ж. было предпринято уже после собора 1547 г., на котором муромский князь был признан местночтимым святым, но не позднее 50-60-х гг. Это произведение представляет интерес возможностью проследить методы работы писателей литературного круга митрополита Макария, усиленно трудившихся над агиографическими произведениями в середине - второй половине XVI в. Центральной темой Ж. является описание установления христианства в Муромской земле и миссионерской деятельности князя Константина. Хотя начало событий, связанных с князем Константином, приурочено к определенной дате (1223 г.), произведение не имеет под собой ни реальной исторической основы, ни какого-либо сложившегося религиозно-легендарного предания. Толчком к почитанию этих муромских князей и составлению Ж. скорее всего послужило обнаружение большой каменной плиты с перечислением их имен. Так думать позволяет краткая заметка, дошедшая до нас в сборнике XVII в. (ГБЛ, собр. Долгова, № 53, л. 355-356 об.). В ней без каких-либо подробностей сообщается, что князь Константин с «чады своими», прибыв в Муром из Киева, «неверные люди в веру привел» и воздвиг храм Благовещения, и затем тоже кратко сказано о посещении храма Иваном Грозным (перед походом на Казань). В этой же рукописи на л. 353-355 переписан именно тот вариант текста Повести о рязанском епископе Василии первой редакции, который был использован во второй редакции этой повести, написанной специально для Ж. князя Константина (см.: Дмитриева Р. П. Повесть о рязанском епископе Василии: (История текста первоначальной редакции) // ТОДРЛ. Л., 1977, т. 33, с. 48-49). Таким образом, упомянутая заметка и Повесть о епископе Василии, помещенные рядом в рукописи собр. Долгова, представляют собой материал, отражающий самый ранний этап по составлению Ж. Скудость сведений о князе Константине заставила автора Ж. обратиться к существующим образцам агиографии на соответствующую тему. При составлении средней редакции были использованы летописный рассказ о крещении Руси, Память и похвала князю Владимиру, проложные жития Владимира и Ольги, проложное Житие Леонтия Ростовского, Сказание о Борисе и Глебе. Автор Ж. использовал не только отдельные обороты и выражения для передачи соответствующей ситуации, но по большей части в рассказ включал целые отрывки из перечисленных произведений. В результате проделанной работы, во многом носящей компилятивный характер, было создано пышное произведение с чертами эмоционально-экспрессивного стиля, к которому стремились агиографы макарьевского круга. Включенная в состав Ж. Повесть о епископе Василии тоже подверглась переработке, стилистически приблизившись к основному повествованию. Как характерную особенность этого произведения следует отметить почти полное отсутствие в нем исторически достоверных фактов и местных муромских реалий: так, рязанско-муромская епископия на самом деле всегда находилась в Рязани и название ее борисоглебской связано с развитым культом Бориса и Глеба в Рязани, начало которого было положено строительством Олегом Святославичем в Старой Рязани собора Бориса и Глеба (Михайловский Е., Ильенко И. Рязань, Касимов. М., 1969, с. 33-35). В Ж. же излагается легенда о том, что якобы сначала епископия находилась в Муроме. Упоминаемая в этом произведении муромская церковь Бориса и Глеба по другим источникам неизвестна. Это результат творческих домыслов автора Ж.; в первой редакции Повести о епископе Василии, откуда заимствуется в Ж. повествование о муромо-рязанской епископии, название церкви не сообщается. Отсутствие в Ж. местных муромских реалий свидетельствует не только о том, что оно было написано не в муромской среде, но и о том, что автор произведения прежде всего стремился соблюсти правила агиографического канона, а отнюдь не донести до читателя исторически достоверный рассказ. Исследователи заблуждаются, когда пытаются найти в этом произведении исторические факты и муромские реалии (см., напр.: Масленицын С. Муром. М., 1971). Однако, видимо, надо признать достоверным историческим фактом то, что Иван Грозный проявил интерес наряду с Петром и Февронией и к этим муромским святым. В краткой заметке рукописи Долгова, № 53 сказано, что при посещении храма Благовещения (во время подготовки похода на Казань 1552 г.) Ивану Грозному была показана «цка каменая велика самородная» с высеченными на ней именами князя Константина и его сыновей. В последующих редакциях описаны дальнейшие знаки внимания царя этим святым - по его повелению был отстроен каменный собор и устроена рака святым. Подтверждением того, что Иван Грозный видел в «сроднике своем» князе Константине одного из защитников самодержавного государства, является включением изображения его в роспись Архангельского собора Московского кремля, которая была осуществлена в 60-е гг. XVI в. (Сизов Е. С. Русские исторические деятели в росписях Архангельского собора и памятника письменности XVI в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1966, т. 22, с. 275-276). Вопрос об авторе Ж. остается открытым. Краткая запись о князе Константине в рукописи собр. Долгова скорее всего была составлена в 50-е гг. XVI в. лицом, связанным с Муромом и его церковными событиями: автор ее, сообщая о расположении храма Благовещения в Муроме, использует местную топонимику («в верхнем конце, в старом городище») и сообщает конкретное местоположение в церкви гробницы, покрытой каменной плитой. Само Ж. написано лицом, хорошо знакомым с русской агиографией и усвоившим приемы литературного творчества, широко применяемыми в литературном круге митрополита Макария. В. О. Ключевским было высказано предположение, поддержанное архимандритом Мисаилом, о том, что автором Ж. мог быть Михаил - инок владимирского Рождественского монастыря, упоминаемый в рукописях второй половины XVI в. как «господин Михаил мних», так как ему принадлежит служба, посвященная князю Константину и его сыновьям, а также часть канонов Петру и Февронии Муромским. В последующих исследованиях это предположение не было оспорено; однако, чтобы оно стало признанным фактом, требуются дополнительные аргументы. Средняя редакция Ж. опубликована в ПЛ, сокращенная - Н. Серебрянским; пространная редакция и Похвальное слово остаются неизданными. Изд.: ПЛ, вып. 1, с. 229-237; Серебрянский. Княжеские жития. Приложения, № 27, с. 100-107, 237-247. Лит.: Ключевский. Древнерусские жития, с. 286-288; Мисаил, архим. Святой благоверный князь Константин Муромский и Благовещенский монастырь, где почитают его мощи // Тр. Владимир. учен. арх. ком. Владимир, 1909, вып. 8, с. 1-130. Р. П. Дмитриева

ЖИТИЕ КОЗМЫ И ДАМИАНА

Житие Козмы и Дамиана - памятник ранневизантийской литературы (IV в.), получивший распространение в древнерусском переводе. В научной литературе различаются, видимо, по месту погребения, три пары братьев-святых с этими именами. Козма и Дамиан асийские (празднование 1 нояб.), аравийские (17 окт.) и римские (1 июля). Общими для всех трех пар являются близкое родство и занятия: они родные братья и бескорыстные целители. Различают и время жизни братьев: римских и аравийских относят ко 2-й пол. III в., асийских - к IV в.; по-разному описывается их смерть: у асийских она естественная, у аравийских и римских - насильственная. В древнерусских иконописных подлинниках не совпадает и внешний облик трех пар святых. Греч. текст Ж. издан в кн.: Deubner L. Cosma und Damian. Leipzig, 1907, S. 87-225. Перевод этого текста на соврем. рус. яз. см. в кн.: Византийские легенды / Изд. подг. С. В. Полякова. Л., 1972 (сер. «Литературные памятники»), с. 7-9. Собственно литературный памятник Ж. повествует о так называемых асийских братьях, родившихся в Малой Азии. Их отец был грек-язычник, а мать, Феодотия, христианка. Козма и Дамиан, благодаря матери прошли обучение; они смолоду проявляли милосердие к людям и животным; так, ими был исцелен верблюд, который заговорил после смерти святых и потребовал, чтобы их не разлучали и погребли вместе. Конфликт между братьями по поводу мзды (трех яиц), принятой у исцеленной Дамианом жены Палладии, подчеркивает бескорыстие Козмы и Дамиана как христианскую добродетель. Описание чудес, творимых святыми, позволяет судить об искусстве врачевания периода раннего христианства (лечение настоем из трав или «пеклом» - кедровым маслом; путем наложения на больное место сырого мяса; растиранием больного и т. п.). Исцеление больных, как правило, поставлено в зависимость от их веры в бога, от их приобщения к христианству. В одном из чудес Козма и Дамиан уподобляются героям античной мифологии Кастору и Поллуксу (их имена в древнерусском переводе искажены), в другом они являются искушаемой бесом жене в виде всадников. Все это делало Ж. Козмы и Дамиана и их чудеса не только душеполезным, но и занимательным чтением. История древнерусского перевода Ж. специально не изучалась. Оно подвергалось на Руси некоторой переработке: сокращению, перестановке чудес и добавлениям. По мнению большинства ученых, дополнительные статьи, следующие после 12 чудес, составлены на Руси, а именно слово похвальное безмездникам Козме и Дамиану (в греческих списках его нет), поучение на память святых Козмы и Дамиана и особое, так называемое «корсунское», чудо Козмы и Дамиана, исследованное Иваном Франко и М. Н. Сперанским (оригинальным русским текстом считал это чудо и А. И. Соболевский; см.: Матер. и исслед. в обл. славян. филол. и археол. - СОРЯС, СПб., 1910, т. 88, № 3, с. 176). «Корсунское» чудо Козмы и Дамиана написано в славянской среде, оно описывает «братчину», а также превращение воды в вино, и наоборот, вина в воду; в нем отсутствует мотив исцеления, хотя участники пира и обращают молитву к святым безмездникам. Текст Ж., 12 чудес, похвалы и «корсунского» чуда включен в Макарьевские ВМЧ; переписывался он и до того в сборниках типа Торжественников, в Прологе и др. Некоторые мотивы Ж. Козмы и Дамиана свойственны и другим сочинениям агиографического жанра, как например погребение в едином гробе, заговорившее человеческим голосом животное и т. п. Популярность Козмы и Дамиана как целителей закреплена на Руси в посвящении им многочисленных храмов, в их изображении на иконах и миниатюрах рукописей, в переписке их Ж. с чудесами и дополнениями, в ономастике и топонимике. Изд.: ВМЧ, ноябрь, дни 1-2. СПб., 1897, стб. 6-43 (См. также: ВМЧ, октябрь, дни 4-18. СПб., 1874, стб. 1060-1061 и 1107). Лит.: Руднев В. Св. безсребренники Козьма и Дамиан. М., 1865; Сергий, архим. Полный месяцеслов Востока. М., 1871, т. 2. Заметки, с. 180 и сл.; Франко И. 1) Пяницьке чудо в Корсунi (причинок до Iстории староруськоï легенди). - ЗНТШ, 1901, т. 44, кн. 6, с. 1-14; 2) Новый варiянт легенди по пяницьке чудо в Корсунi. - Там же, 1903, т. 52, кн. 2, с. 1-2; Шестаков Д. Исследования в области греческих народных сказаний о святых. Варшава, 1910, с. 150, 155-157, 187; Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. М., 1917; Сперанский М. Н. «Корсунское» чудо Козмы и Дамиана. - ИпоРЯС, 1928, т. 1, с. 358-375. О. А. Белоброва

ЖИТИЕ КОЗЬМЫ ЯХРОМСКОГО

См.: Григорий, монах суздальского Спасо-Евфимиева монастыря

ЖИТИЕ КОНСТАНТИНА-КИРИЛЛА ФИЛОСОФА

Житие Константина (Кирилла) Философа (Пространное) - памятник болгарской агиографии, широко распространенный в древнерусской книжности. Ж. содержит ценные сведения о жизни и деятельности Константина Философа, создателя славянской письменности, выдающегося миссионера, полемиста и писателя. Принято считать, что это Ж. было создано в Великоморавии между 869 и 882 гг. Мнение о том, что Ж. было написано в Болгарии в период Второго Болгарского царства (В. Григорович, В. Киселков) и что местом его написания была Паннония, ныне отвергнуто. Древнейшими из 48 полных сохранившихся списков Ж. являются списки болгарского писателя XV в. Владислава Грамматика, сделанные им в 1469 и 1479 гг. Ныне обнаружен утраченный список нач. XV в. (ГИМ, собр. Барсова, № 619). Их тексты не содержат существенных смысловых разночтений. В основу изданий обычно кладут списки Владислава Грамматика как старейшие, а также и список ГБЛ (собр. МДА, № 19) как в некоторых отношениях более исправный. В рукописной традиции бытует много извлечений из текста Ж., существует и несколько переделок. Ж. анонимно, и поэтому атрибуция - один из самых запутанных вопросов его изучения. Большинство славистов считают, что автором Ж. был Климент Охридский, один из самых известных учеников миссионера, выдающийся писатель и педагог, основоположник так называемой Охридской литературной школы. В доказательство обычно приводят стилистические параллели между Ж. и произведениями Климента, которому к тому же принадлежит и Похвала Константину (Кириллу). По другому мнению, Ж. было написано учениками Константина во главе с Мефодием; некоторые полагают, что автором был сам Мефодий. Высокий уровень литературного мастерства, заинтересованность в создании культа брата в связи с дальнейшим укоренением славянской письменности и богослужения, знакомство с детскими и отроческими годами персонажа, с его миссиями среди арабов и хазар - все это приводится в пользу авторства Мефодия. Между тем единственное указание авторства в Ж., которое читается в конце гл. X, сообщает, что Мефодий перевел «книги» своего брата, разделив их на 8 слов. Немаловажно, что значительная часть Ж. восходит к трудам самого Константина Философа. В тексте Ж. во многих местах обнаружены фрагменты из его произведений - стихотворений, молитв, полемических трактатов, отчетов о миссионерских поездках, записей дневникового типа, отдельных высказываний. Многие из них подтверждаются позднейшей рукописной традицией. Агиограф Константина объединил и отредактировал их. Таким образом, Ж. стало своеобразной антологией произведений Константина. Некоторые медиевисты (В. Погорелов и др.) утверждают, что Ж. было первоначально написано на греческом языке. По жанру Ж. примыкает в какой-то мере к традиционным житийным схемам византийской агиографии. Однако нельзя сказать, что оно построено только на них. Видно, например, что благочестие в представлениях автора Ж. не является самым существенным качеством героя. Подвиги святого рассматриваются в плане интеллектуальных достижений, отсюда проистекает «софийность» жития - важнейшая его особенность, которой можно объяснить и все цитаты и отрывки из поэтических и полемических сочинений Константина. Везде Константин побеждает своих противников мудростью, изобретательностью, находчивостью. В этом смысле Ж. заметно отходит от традиционных представлений о благочестивом святом. Полемики Константина с патриархом-иконоборцем Иоанном VIII Грамматиком, с мусульманами, хазарами и «трехъязычниками» придают Ж. некую эпичность, которую с большой осторожностью можно сопоставить с эпическими традициями у славян. Этой проблемы коснулся В. Ламанский в труде «Славянское житие св. Кирилла...», но его наблюдения пока не развиты. Ж. исторично, его пафос состоит в осмыслении дела Константина Философа. Все подвиги героя описываются в нем как подготовка к созданию славянской письменности и фундамента новой славянской культуры, моравская миссия Константина рассматривается как финальный акт деятельности вселенского проповедника. В Ж. видна тенденция представить героя как мирового учителя, жизнь Константина соотносится с деяниями апостола Павла. Сплав между «историзмом» и «софийностью», между эпизмом мудрого богатыря и классическим типом христианского миссионера, между византийской агиографической традицией и оригинальностью новой славянской культуры создает внутреннее напряжение в Ж. Отсюда - высокий уровень его художественности, ясно ощутимая ритмическая организация текста, разнообразие стилевых приемов, элементы средневековой поэзии, риторики, философско-богословских сочинений, выдержанные в манере антично-византийской диалектики. Ж. получило значительное распространение в Болгарии и на Руси. Оно повлияло на ряд памятников древнеславянских литератур. Следует отметить поэтическую и гимнографическую традицию в честь Константина и Мефодия. Очень рано, вероятнее всего с педагогической целью, в Болгарии было сделано сокращение Ж. - «Успение Кирилла», с некоторыми важными добавлениями - известием, что Кирилл был болгарином, что мать его звали Марией и что он до моравской миссии крестил болгар у реки Брегальницы. Текст Ж. во многом повлиял и на латинскую версию - т. н. Итальянскую легенду, которая, вероятно, отражает не дошедший до нас вариант. Видно также, что традиция этого памятника создает особый тип параллелизма в первых агиографических произведениях славян. Так, например, в Житии Мефодия его жизнь явно соотносится с жизнью Константина; оба жития строятся как параллельный жизнеописательный диптих. Традиция параллелизма продолжается в Болгарии - жизнь Климента в его греко-славянском житии соотносится с Житиями Константина и Мефодия, а Житие Наума соотносится как с житиями Константина и Мефодия, так и с Житием Климента. Литературная традиция Ж. особенно заметна на Руси после XV в., оно входит в состав ВМЧ. В XVIII в. Димитрий Ростовский создает первое «научное» жизнеописание Константина и Мефодия, указывая на свои источники. Изд.: Šafarik P. J. Památky drevního pismenictví Juhoslovanův. V Praze, 1851, 1873; Бодянский О. М. Кирилл и Мефодий: Собр. памятников до деятельности святых первоучителей и просветителей славянских племен относящихся. - ЧОИДР, 1863, кн. 2; 1864, кн. 2; 1873, кн. 1-2; Dümmler E., Miklosich F. Die Legende vom heiligen Cyrillus. Wien, 1870; Pastrnek J. Dĕjiny slovanských apostolů Cyrilla a Methoda s otiskem a rozborem hlavních pramenů. Praha, 1902; Балан А. Т. Кирил и Методи. 1. Свезка първа: Житие на Кирила и Методия и похвални тем слова. София, 1920; Лавров П. А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Л., 1930; Lehr-Spławiński Т. Żiwoty Konstantyna i Metodego. Poznań, 1959; Grivec F., Tomšič F. Constantinus et Methodius Thessalonicenses. Fontes. Zagreb, 1960; Климент Охридски. Събрани съчинения. София, 1973, т. 3. Пространни жития на Кирил и Методий; Сказания о начале славянский письменности / Вступ. ст., пер. и ком. Б. Н. Флори. М., 1981 (пер. на совр. рус. яз.). Лит.: Горский А. В. О свв. Кирилле и Мефодии. - Москвитянин, 1843, № 6, ч. 3; Славянские просветители. М., 1846; Бодянский О. М. О времени происхождения славянских письмен. М., 1855; Сборник Кирилло-Мефодиевский. М., 1865; Воронов А. Д. Главнейшие источники для истории свв. Кирилла и Мефодия. Киев, 1877; Сборник Мефодиевский юбилейный. Варшава, 1885; Малышевский И. Святые Кирилл и Мефодий первоучители славянские. Киев, 1886; Ягич И. В. Вновь найденное свидетельство о деятельности Константина Философа, первоучителя славян св. Кирилла. - Прилож. к т. 22 «Зап. имп. АН», № 6, 1893; Петров А. Пятидесятилетие научной разработки пространного Жития св. Константина Философа. - Чтения ОЛДП, 1894, № 5-6; Vondrák V. Studie z oboru cirkevnĕslovanského pismenictvi. Praha, 1903; Snopekk F. Konstantinus-Cyrillus und Methodius die Slavenapostel. Kremsier, 1911; Brückner A. Die Wahrheit über die Slavenapostel. Tübingen, 1913; Ламанский В. Славянское житие св. Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник. Пг., 1915; Балан А. Т. Към тъй наречените Панонски жития. - Год. Соф. унив. Ист.-филол. фак. София, 1923, т. 19; ОгiС”нко I. Костянтин i Мефодiй, ix життя та дiяльнiсть. Варшава, 1927-1928, ч. 1-2; Лавров П. А. Кирило та Методiй в давньословяньському письменствi. У КиС—вi, 1928; Moravcsik G. A. Kyrillos legenda magyar vonatkozásu epizódjához. - Ethnografia, Budapest, 1928, t. 39; Погорелов В. На каком языке были написаны так называемые Паннонские Жития. - Byzantinoslavica, 1932, № 4; Трифонов Ю. Константин Философ (св. Кирил) като царски пратеник при сарацини и хазари. - В кн.: Сборник в чест на проф. Л. Милетич. София, 1933; Dvоrnik Fr. 1) Les légendes de Constantin et de Méthode, vues de Byzance. Prague, 1933; 2) Bysantské misie u slovanů. Praha, 1970; Ильинский Г. А. Опыт систематической Кирилло-Мефодиевскрй библиографии. София, 1934; Weingart M. Analyse philologique des légendes slaves de Constantin et de Méthode. - In: Actes du IV Congrès International des études byzantines. Sofia; 1935; Велчев В. Константин-Кирил и Методий в старобългарската книжнина: Първо българско царство. София, 1939; Georgiev E. Die Italianische Legende. Sofia, 1939; Wijk N. van. Zur sprachlichen und stilistischen Würdigung der altkirchenslavische Vita Constantini. - Südostforschungen, 1941, Bd 6; Попруженко М. Г., Романски Ст. Кирилометодиевска библиография за 1934-1940 г. София, 1942; Динеков П. Стара българска литература. София, 1950, ч. 1; Grivec F. Zitija Konstantina in Metodija. Ljubljana, 1951; Anastos M. The Political Theory in the Lives of the Slavic Saints Constantine and Methodius. - Harvard Slavic Studies, 1954, vol. 2, p. 11-38; Якобсон Р. О. Стихотворные цитаты в великоморавской агиографии. - Slavistična revija. Ljubljana, 1957, t. 10, с. 111-118; Киселков В. За авторството на Кирила и Методия. - Изв. Инст. за лит. София, 1961, кн. 11, с. 31-53; Vavřinek V. 1) Staroslověnské životy Konstantina a Metoděje a panegyriky Ŕehoře z Nazianzu. - Listy filol., 1962, t. 85, n 1, s. 96-122; Георгиев Е. 1) Разцветът на българската литература през IX-X в. София, 1962; 2) Возникновение оригинальной староболгарской агиографии. - Старобългаристика, 1978, год. 2, кн. 4, с. 3-23; Дуйчев И. 1) Към тълкуването на Пространните жития на Кирила и Методия. - В кн.: Хиляда и сто години славянска писменост. София, 1963; Куев К. Към въпроса за Кириловото пространно житие като исторически паметник. - В кн.: Хиляда и сто години славянска писменост, с. 119-126; Петканова-Тотева Д. Литературни особености на Пространното житие на Константин-Кирил. - Там же, с. 127-155; Кurz J. Nekolik poznamek k textu «Zivota» Konstantinova a Metodejova. - Studia linguistica in honorem Thaddei Lehr-Spławinski. Warszawa, 1963; Мечев К. Към въпроса за авторството на Пространните жития на Кирил и Методий. - Изв. на Инст. за лит. София, 1965, кн. 16, с. 105-124; Cyrillo-Меthodiana. Kőln; Craz, 1964; Куas V. 1) Charvatskohlaholské texty Života Konstantinova.- Slavia, 1966, roč. 35, № 4, s. 530-553; 2) Zásady rekonstrukce textu Zivota Konstantinova. - In: Studia palaeoslovenica. Praha, 1971, s. 195-200; Радойчич Дж. У истоков славянской литературы (К вопросу о датировке «Жития» Константина-Кирилла). - Вопр. ист. славян, М., 1966, вып. 2, с. 110-113; Sevčеnkо J. The Greek Source of the Inscription on Solomon’s Chalice in the Vita Constantini. - In: To Honor Roman Jacobson. The Hague; Paris, 1967, vol. 3, p. 1806-1817; Васильев В. Климент Охридски и авторството на «Панонските легенди». - Български език, 1969, кн. 3, с. 229-240; Κυρίλλῳ καὶ Μεθοδίω τόμοζ ‛εόρτοζ ’επὶ τῆ χιλιοστῆ καὶ ‛εκατοστῆ ’ετηρίδι. θεσσαλονίκη 1966-1971, т. 1-2; Кодов Хр. Около житието на Кирил Философ. - Старобългарска литература. София, 1971, кн. 1, с. 53-64; Аnаstаsiоu I. E. Conceptions concerning the Emperors in Vitae of St. Constantin-Cyril and Methodius. - Bizantina, 1971, t. 3, p. 3-14.; Piссhiо R. Strutture isocoliche e poesia slava medievale: A proposito dei capitoli III e XIII della Vita Constantini. - Ricerche Slavistiche. Roma, 1973, t. 17-19, p. 419-445; Minсeva A. Zur Erforschung des Wortschatzes der Vita Methodii. - Zeitschr. fűr Slawistik, 1976, Bd 21, H. 6, S. 794-800; Львов А. О чтении одного места жития Мефодия. - В кн.: Источники по ист. рус. яз. М., 1976, с. 75-79; Сказания о начале славянской письменности. М., 1981: Левочкин И. В. Древнейший список Пространного жития Константина Философа. - Сов. славяновед. М., 1983, № 2, с. 75-79; Дуйчев И., Кирмагова А., Паунова А. Кирилометодиевска библиография. 1940-1980. София, 1983. Хр. Трендафилов

ЖИТИЕ КОРНИЛИЯ КОМЕЛЬСКОГО

См.: Нафанаил, инок Корнилиева монастыря

ЖИТИЕ ЛАЗАРЯ МУРОМСКОГО

Житие Лазаря Муромского - сочинение, составленное в форме автобиографии Лазаря, основателя Муромского монастыря у восточного берега Онежского озера (ум. 8 марта 1391 г.), записанной с его слов его преемником Феодосием, или же написанное в такой форме позже произведение неизвестного автора. Из него следует, что Лазарь был выходцем из Византии, постриженником игумена «римския обители Высокогорския» Афанасия Дискота, посланным в Великий Новгород к архиепископу Василию «повести сказати... о белом клобуце», - имеется в виду легендарная история передачи новгородским владыкам константинопольским патриархом белого головного убора, изложенная в Повести о белом клобуке. Кроме того, здесь содержится намек на какую-то повесть Василия Новгородского о самом Лазаре: «И о мне грешнем повесть духовно и явленно да скажется Василием епископом новгородским». Лазарь похоронил епископа Василия, а тот вскоре явился ему во сне и повелел основать монастырь на острове в Онежском озере. Лазарь выпросил этот остров у его владельца, новгородского посадника Ивана Фомина сына Захарьевича, жителя Славенского конца. Но когда он добрался до острова, встретил там сопротивление местных жителей - племен лопи, чуди и самояди. Лишь после того, как он исцелил слепорожденного мальчика старейшины-лопянина, те покинули остров. Из рассказа ясно, что у Лазаря была с собой икона - «образ Владыки Христа-Бога». При новгородском архиепископе Моисее (1352-1360 гг.), преемнике Василия, Лазарь вновь посетил Новгород и получил там все необходимое для устройства обители. Сын к тому времени покойного посадника Ивана Федор передал ему завещанные монастырю отцом сто гривен и грамоту на владение землями и водами. В ряде списков Ж. приводится текст грамоты (из него следует, что подаренные места были в свое время куплены дедом посадника Ивана) и описывается прикрепленный к ней «на утверждение» свинцовый моливдовул. В Ж. говорится также, что первые пришедшие к Лазарю, чтобы жить вместе с ним, монахи «от дальних стран» поставили церковь Лазарева воскрешения, прибывшие затем киевские иноки Иона и Ефросин - церковь Успения пречистой Богородицы Афонской, а явившийся с Афона старец Феодосий «своим имением» воздвиг трапезную церковь во имя Иоанна. Этот Феодосий наименовал монастырь Успение Богородицы Муромской. О нем говорится, что он «премудр бе книжной мудрости». Он записал рассказы Лазаря и был избран им в преемники. Умер Лазарь в возрасте 105 лет в 1391 г. и был похоронен за алтарем Лазаревской церкви. Согласно наблюдениям Н. К. Литвиновой (дипломная работа в Лен. гос. унив.), известно тринадцать списков Ж. XVII-XIX вв., из которых одиннадцать содержат краткую редакцию, а два (ГИМ, собр. Уварова, № 542 (408), XVII в. и ГБЛ, собр. Ундольского, № 146, XVIII в.) - пространные. Пространными воспользовался для издания Амвросий. Название произведения в списках варьируется: «Повесть о Муромском острове», «Повесть о Лазаре Муромском», «Начало святыя обители Успения пречистыя Богородицы Печерския и Рождества великого во пророцех Предтеча Господня Иоанна и преподобного чюдотворца Афанасия, еже есть близ Понта Окияна моря». Филарет назвал это «духовное завещание» Лазаря весьма любопытным, но, к сожалению, испорченным переписчиками. С. Н. Валк усомнился в соответствии формы грамоты посадника Ивана, содержащейся в Ж., нормам XIV в. и датировал произведение XVII в. (Валк С. Н. Начальная история древнерусского частного акта // Вспомогательные исторические дисциплины. М.; Л., 1937, с. 301-303). Известно, что в 1539 г. Муромский монастырь вел с Палеостровским монастырем тяжбу из-за земельных владений и проиграл, возможно потому, что не смог представить владельческих документов (по крайней мере, их подлинников). В 1650 г. царь Алексей Михайлович дал разоренному в Смутное время «немецкими и литовскими людьми» Муромскому монастырю грамоту на владение землей и водой, в которой сослался на «списки», упоминающие посадника Ивана как дарителя монастырю «по душах своих» земли и воды (Олонецкие губернские ведомости, 1849, № 37, с. 113-116). По мнению Н. К. Литвиновой, около середины XVII в. была создана лишь краткая редакция Ж., а пространные более древни, одна - середины XVI в., а другая - конца XV - начала XVI в., в основе же всего лежит подлинная автобиография Лазаря, записанная Феодосием в конце XIV в. В 1958 г. из Муромского монастыря в Кижи была перевезена небольшая деревянная Лазаревская церковь с иконостасом. Иконостас датируют XVI в., саму же церковь, судя по особенностям обработки дерева, креплению дверей не на петлях, а на пятах, врубленных в стены, и по традиции, считают современной основателю монастыря (см.: Бартенев И., Федоров Б. Архитектурные памятники Севера. М.; Л., 1968, с. 31; Смирнова Э. С. По берегам Онежского озера. Л., 1969, с. 51-52, 120-126). Ж. неоднократно пересказывалось (Костомаров Н. И. Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. СПб., 1863, с. 358-360; Петров К. Муромский монастырь // Олонецкий сборник. Петрозаводск, 1886, вып. 2, с. 99-117; Олонецкие губернские ведомости, 1867, № 43, с. 183-194); отдельно публиковалось извлеченное из него завещание посадника Ивана Фомина сына Захарьевича (Материалы по истории Карелии XII-XVI вв. // Под редакцией В. Г. Геймана. Петрозаводск, 1941, с. 355; Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под редакцией С. Н. Валка. М.; Л., 1949, с. 284). Изд.: Амвросий. История российской иерархии. М., 1813, ч. 5, с. 115-129; Барсов Е. П. Русские святые. СПб., 1862, вып. 1, с. 325-326; Докучаев-Басков К. А. Подвижники и монастыри Крайнего Севера. Муромский монастырь // Христ. чт., 1886, сентябрь - октябрь, с. 496-505. Лит.: Филарет. 1) Русские святые. СПб., 1862, вып. 1-4, с. 325-336; 2) Обзор, с. 99; Барсов Е. П. Преподобный Лазарь Муромский // Олонец. губ. вед. 1867, № 43; Барсуков. Источники агиографии, стб. 322; Будовниц. Монастыри на Руси, с. 113-120; Розов Н. Н. «Повесть о новгородском белом клобуке» как памятник общерусской публицистики XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1953, т. 9, с. 200-201; Литвинова Н. К. Сказание о Муромском острове - памятник новгородской публицистики XV в. // Пробл. компл. изуч. Северо-Запада РСФСР. Л., 1972, с. 24. Н. К. Литвинова, Г. М. Прохоров

ЖИТИЕ ЛЕОНТИЯ РОСТОВСКОГО

Житие Леонтия Ростовского - один из древнейших памятников древнерусской оригинальной агиографической литературы. Ж. повествует об епископе - исповеднике, насаждавшем в 60-х гг. XI в. христианство в отдаленной от Киева Ростовской земле и убитом местными язычниками около 1076 г. Краткая редакция Ж., «Сказание о Леонтии Ростовском», была создана в 60-х гг. XII в. на северо-востоке Руси и опиралась на традиции и тексты раннекиевских житийных произведений о Борисе и Глебе (см.: Нестор, монах Киево-Печерского монастыря, Сказание о Борисе и Глебе), Феодосии Печерском, а также «Слова о законе и благодати» митрополита Илариона. Составитель Ж. использовал ростовский соборный синодик, откуда взяты имена епископов ростовских XI в. Феодора, Илариона, Леонтия Ростовского и Исайи, а также местные летописные материалы и легенду. Два основных эпизода Ж. непосредственно связаны с историей Ростова и его кафедрального собора в XI-XII вв. Отмеченное летописью под 1071 г. выступление ростовских противников христианизации трактовано в Ж. как «победа» Леонтия Ростовского над местными язычниками. Строительство нового каменного Успенского собора Ростова в 1160-х гг. дало повод для рассказа об «обретении мощей» Леонтия, уже как духовного покровителя Владимирской Руси во времена Андрея Юрьевича Боголюбского. Образ этого князя находится в центре Ж. рядом с образом Леонтия, что способствовало включению в одну из поздних редакций памятника фрагмента Повести об убиении Андрея Боголюбского. Художественно-документальной природой ранних редакций Ж. объясняется введение в более поздние редакции памятника отрывков из сказания о крещении Руси Владимиром Святославичем, а также из Ростовской летописи. Ж. было одним из наиболее популярных, читаемых произведений древнерусской литературы. Оно получило широкое распространение в рукописной традиции - существует более 200 его списков, в том числе 34 в рукописях до XVI в. Из них 15 списков находятся в составе Пролога, 3 - в Торжественниках, 3 - в Минеях. Наиболее ранние списки Ж. XIII-XIV вв. обнаружены в рукописях Пролога: ГИМ, Синод. собр., № 246; ГПБ, собр. ПДА, № А 1-264, том 2; ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 745. Первые два списка в пергаменных кодексах содержат древнейшие из 12 существующих редакций Ж. Заглавие краткой редакции - «Сказания о Леонтии Ростовском» первого вида: «Обретение честнаго тела преподобнаго отца нашего Левонтия, епископа Ростовскаго»; второго вида: «Обретенье честнаго телеси святаго отца нашего Леонтья, епископа Ростовьского». Текст третьей редакции («Обретенье честнаго телесе святаго святителя Леонтея, епископа Ростовьскаго чудотворца» - похожее заглавие нередко использовалось переписчиками первой редакции), опубликованной в ПС, отличается от текста «Сказания» первого и второго дополнениями о древней дубовой церкви Ростова, о свитке в руке Леонтия и особым текстом с подзаголовкам: «Слово о внесении телесе святаго отца нашего Леонтья, великаго епископа Ростовьскаго, в новую церковь и о мужи, ицелевшемь у гроба великаго Леонтья». Первые части первой и третьей редакций близки (нач.: «Сь бе блаженый Левонтии Костянтиня града рожай и въспитание и за премногую добродетель епископомь поставлен бысть Ростову»). Аналогичное заглавие имеет и четвертая редакция, опубликованная А. А. Титовым в 1892 г., причем в этом заглавии открытие мощей Леонтия помечено 1164 г. (в списке Пролога XV в. ГБЛ, собр. Егорова, № 637 эта редакция датирована в заглавии 1230 г.). Первая часть текста четвертой редакции близка ко второй (нач.: «Сь бе блаженый Царя града рожьнья и воспитанья. Руськыи же и мерьскыи язык добре умеяше. Книгам русьским и гречьским велми хитръсловесен сказатель»). Пятая редакция (нач.: «Сей бе блаженый иже в святых отець нашь великыи Леонтие рождься в Костянтине граде от благоверну родителю. От юны версты оставив мир и яже в мире») непосредственно связана с третьей, причем последняя иногда (например, в ркп. ГПБ, собр. Погодина, № 866, л. 184 об.-190) даже принимает ее заглавие: «Обретение честнаго телеси иже во святых отца нашего Леонтия, епископа Ростовьскаго чюдотворца». Можно выделить также шестую редакцию (нач.: «Съ убо иже во святых отець нашь великыи Леонтий рождейся в Констянтине граде от благоверну родителю, воспитань же бывь в научении и в наказании...»; «Иже вь святых отець нашь великыи Леонтие рождейся в Коньстянтине граде от благоверну родителю. Егда доиде возраста седьмаго лета, вдан бысть родителми на учение грамоте»), производную от пятой. К седьмой восходит девятая редакция (например, список 1497 г. ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 712), она содержит поздние чудеса. Восьмая редакция восходит к шестой; она содержит дополнительно поздние чудеса и поучение на память Леонтия. Десятая редакция опубликована А. А. Титовым в 1893 г. Она наиболее пространна: включает пересказ Повести об убиении Андрея Боголюбского, отрывки из Ростовской летописи с многими датами, поздние чудеса. Особая одиннадцатая редакция соответствует пятой редакции по классификации Ключевского. Текст двенадцатой редакции, близкой ко второй редакции, включен в печатный Пролог под 25 мая. С. А. Бугославский в «Истории русской литературы» отмечал влияние Ж. на другие памятники ростовской агиографии - Жития Исайи и Авраамия ростовских, а также на Житие Феодора Ярославского редакции Андрея Юрьева. Ж. явилось первым в обширной литературе самобытных областных и великорусских, московских владычных житий XIII-XV вв. Изд.: Житие св. Леонтия, еп. Ростовского. - ПС, 1858, февраль, с. 301-317; Титов А. А. Житие св. Леонтия, еп. Ростовского. Ярославль, 1892; Житие св. Леонтия, еп. Ростовского / Предисл. А. А. Титова. - ЧОИДР, 1893, кн. 4, с. I-IV, 1-35; «Сказание о Леонтии Ростовском»: (Подготовка текста и перевод Г. Ю. Филипповского). - В кн.: Древнерусские предания. М., 1982, с. 125-129. Лит.: Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности. М., 1861, т. 2, с. 170-171; Макарий. История русской церкви. СПб., 1868, т. 2, с. 329-332; Ключевский. Древнерусские жития, с. 3-22; Барсуков. Источники агиографии, стб. 323-329; Голубинский. История церкви, т. 1, ч. 1, с. 757-758; Бугославский С. А. 1) Литературная традиция в северо-восточной агиографии. - СОРЯС, 1928, т. 101, № 3, с. 332-336; 2) Литература Ростова XIII-XIV вв. - В кн.: История русской литературы. М.; Л., 1946, т. 2, ч. 1, с. 62-66; Воронин Н. Н. «Житие Леонтия Ростовского» и византийско-русские отношения второй половины XII в. - ВВ, 1963, т. 23, с. 23-46; Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967, с. 27; Переверзев В. Ф. Литература Древней Руси. М., 1971, с. 39-43; Филипповский Г. Ю. 1) Художественно-документальные жанры Владимирской литературы 60-х гг. XII в. - Вестн. МГУ. Филол., 1979, № 4, с. 37-44; 2) Жанры историко-легендарного повествования владимирской литературы второй половины XII в. Автореф. канд. дис. М., 1979. Г. Ю. Филипповский

ЖИТИЕ МАКАРИЯ ЖЕЛТОВОДСКОГО И УНЖЕНСКОГО

Житие Макария Желтоводского и Унженского - памятник агиографии XVI в. Ж. сообщает о Макарии (1349 - 25 июля 1444 г.), что он был уроженцем Нижнего Новгорода, сыном Ивана и Марии. Двенадцати лет от роду Макарий втайне от родителей постригся в Нижегородском Печерском монастыре при его основателе, архимандрите Дионисии, впоследствии архиепископе Суздальском (будущем участнике борьбы за русский митрополичий стол). По сведениям Ж., Дионисий взял отрока после его пострижения к себе в келейники. Из Печерского монастыря Макарий спустя годы «отошел» ради «безмолвного жительства» в «пустынь» на р. Лух, где основал первый свой монастырь. Затем он переселился на Желтые воды и основал там другой монастырь. В 1439 г., во время нашествия казанских татар на русские земли, монастырь на Желтых водах был разорен, а Макарий вместе с уцелевшими русскими людьми переселился на р. Унжу и основал здесь последний свой монастырь, где спустя пять лет умер и был похоронен. В рукописной традиции известны две редакции Ж.: краткая, мало украшенная (нач.: «Сей преподобный отец Макарий родился в Нижнем Новеграде, честна сын родителю...») и пространная, украшенная (нач.: «Что убо похвала благоверию и что ино утверждение, разве еже ведати и внимати милосердию божию...»). Текстологическое исследование списков Ж. до сих пор не проделано. Очевидно, что первоначальной является краткая редакция. Составитель пространной редакции пользовался кратким Ж., украсив его словесно, не распространил фактическую его основу. Он сам сообщил в предисловии, что «видех писания» о Макарии и «от писавших известихся» о нем. В канонизацию 1547-1549 гг. Макарий не попал. Но из Ж. ясно, что уже в 1522 г. его чтили на Унже как святого и имели здесь его икону. В 1532 г., по сведениям того же Ж., в Солигаличе была заложена церковь во имя Макария, в честь избавления города от татар. Тематика большей части чудес, имеющихся в краткой редакции, связана с периодом столкновения Руси с Казанским царством - начиная от двух первых чудес, случившихся во время нападения татар на город Унжу и Унженский монастырь в 1522 г. и кончая чудом об исцелении воеводы Ивана Выродкова, случившимся во время похода русского царского войска на Казань. Значит, краткая редакция с чудесами может быть датирована периодом, близким ко времени завоевания Казанского царства в 1552 г. Подтверждение этому находим и в тексте службы Макарию, предшествующем в отдельных списках краткому Ж. Время ее создания тоже определяется кануном 1552 г.: здесь в молитвенном обращении к святому есть прошение о даровании «победы православному царю нашему на неверныя варвары». Служба имеет явное солигалическое происхождение: Макарий называется в ней «заступником и помощником» «граду нашему Галическому», говорится, что «днесь град твой, отче, Галич, тобою хвалится». Не определяет ли это солигалического происхождения и Ж.? Краткое Ж. могло быть написано либо в Унже (или Унженском монастыре), либо в Солигаличе, где Макарий на протяжении XVI в. почитался как местночтимый святой. Можно предположить, что краткой редакции Ж. с чудесами предшествовал более ранний вид, без чудес. Об этом говорит наличие отдельных списков, помещающих единственное прижизненное чудо Макария - об исцелении дочери ушканина Федора - внутрь Ж., перед повествованием о кончине Макария и следующим затем разделом чудес. Другая группа списков выносит и это чудо в заключительный раздел чудес. Можно предположить, что структура списков, помещающих прижизненное чудо внутрь Ж., отражает наиболее ранний его вид, который заканчивался повествованием о кончине Макария и еще не имел особого раздела чудес. В 1619 г. вновь поставленный патриарх Филарет постановил «преподобному отцу Макарию честь воздаяти тако ж, яко ж и прочим святым преподобным отцем» по всему Русскому государству. Перед этим было осуществлено свидетельствование чудес, происходящих у гроба Макария. По инициативе патриарха молодой царь Михаил Феодорович вместе со своей матерью, инокиней Марфой, ходил в 1619 г. на богомолье в Унженский монастырь, ко гробу Макария. Филарет Никитич располагал в это время текстом Ж.: «а даст бог вперед подлинное Макариево Житие и чудотворение пришлю», - писал он царю (см.: Письма русских государей. М., 1818, с. 27-46). Какая это была редакция, не ясно. Вторая, пространная, редакция Ж. возникла после 1615 г.: этим годом датируется первое из новых чудес, присоединяемых второй редакцией к чудесам первой редакции. Существовала ли она в 1619 г. или появилась несколько позже? Мы находим ее в сборнике, писанном Германом Тулуповым в 1633 г. (ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 694, л. 340). В четь-минейном сборнике Германа Тулупова, писанном годом раньше, в 1632 г., помещена краткая редакция Ж. (ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 679, л. 595). После 1640 г. было написано Сказание об обновлении Желтоводского монастыря («Сказание по сокращению о зачатии на Желтых водах обители святаго и преподобнаго отца нашего Макария, игумена желтоводскаго и унженскаго чудотворца, и о разорении ея от безбожных агарянских внуков, и запустении, и поновлении по многих летех, паки на том же месте о устроении»). Оно помещается в рукописях вслед за пространной редакцией Ж. (ГИМ, собр. Уварова, № 1197 (398) (105), л. 69 об.; ГБЛ, собр. Пискарева, № 119, л. 106). Здесь повествуется о том, как в 1620 г. строителем Авраамием был возобновлен Желтоводский монастырь, находившийся 180 лет в запустении после разорения его при жизни Макария воинством Улумахмета и Мамотяка. Авраамий, отыскавший заброшенное место и поселившийся здесь, собрал вновь монастырскую братию в запустевшую обитель; с этого момента начался бурный расцвет Желтоводского монастыря. Строитель Авраамий умер в 1640 г., Сказание написано после его смерти. Текст Ж. не издан, перечень его списков, указанный Н. П. Барсуковым, может быть значительно расширен. Лит.: Описание Макариева Унженского, Костромской епархии третьеклассного мужского монастыря. М., 1835; Макарий, иеромонах. Сказание о жизни и чудесах преподобного Макария, Желтоводского и Унженского чудотворца. М., 1850; Ключевский. Древнерусские жития, с. 324; Барсуков. Источники агиографии, стб. 335-339; Голубинский. История канонизации, с. 123-124. Н. В. Понырко

ЖИТИЕ МАКАРИЯ КОЛЯЗИНСКОГО

Житие Макария Колязинского - памятник агиографии, посвященный деятелю второй половины XV в. Макарию (в миру Матвею) (1402-1483 гг.), основателю одного из крупнейших монастырей Тверской земли. Макарий, по свидетельству его младшего современника Иосифа Волоцкого, происходил из рода кашинских бояр Кожиных. После смерти жены он постригся в Клобукове монастыре, откуда ушел с семью старцами и около 1459 г. основал Троицкий монастырь на земле некоего Василия Коляги. По имени его основателя монастырь стал называться Макариевым, а по имени прежнего землевладельца - Колязинским. Событие это относится ко времени борьбы Твери с Москвой за главенствующее положение среди русских княжеств, в которой тверские князья стремились опереться на авторитет и поддержку крупных церковных деятелей. Колязинский монастырь играл роль и идеологического центра. Именно там, у Макария Колязинского, получил благословение тверской купец Афанасий Никитин, отправляясь в 1468 г. на Восток. Но уже в 1485 г., через два года после смерти Макария, Тверь потеряла свою самостоятельность и была присоединена к Москве. Однако Макариев Колязинский монастырь, выгодно расположенный на волжском торговом пути, не потерял своего значения. Макарий Колязинский вошел в круг церковных деятелей, почитаемых иосифлянами. О нем писал Иосиф Волоцкий в главе 10 своей Духовной грамоты - «Отвещание любозазорным и сказание вкратце о святых отцех, бывших в монастырех, иже в Рустей земли сущих» в 1507 г. (ЛЗАК за 1862-1863 гг. СПб., 186[4], вып. 2, отд. 2, с. 89; ВМЧ, Сентябрь, дни 1-13. СПб., 1868, стб. 558-559), как о ревнителе святой жизни, подкрепляя это мнение свидетельством «великого старца» Митрофана Бывальцева, Девять лет прожившего на Афоне, однако, по его словам, «всуе трудихся и без успеха шествовах толик путь, еже во Святую Гору мимо Колязинской монастырь: мощно всем подобно творится зде киновиям, иже во Святой горе сущим». Однако «обретение» в 1521 г. мощей Макария, объявление его новым «чудотворцем» и канонизация как местночтимого святого московским митрополитом Даниилом, занявшим этот пост в 1523 г., вызвала возражение противника иосифлян Вассиана Патрикеева, знавшего Макария как «простого человека» и «мужика сельского» (Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881, с. 214-218; Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960, с. 112, 297). Вероятно, в связи с этой канонизацией начали собирать сведения о жизни и делах Макария. В сборниках XVII в. до нас дошло известие о том, что «в лета 7032 (1524) марта в 17 день (день смерти Макария. - М. К.) воспрашивал князь Юрий Иванович (Дмитровский. - М. К.) стретеньскыа старицы Ефросиний Василиевскыа жены Кожина о житии преподобнаго Макария чюдотворца» (ГПБ, собр. Погодина, № 1571, л. 28). Ефросинья знала мамку Макария Евфимию, его родителей - Василия и Ирину, его жену Елену, умершую во время мора, сообщила, что сам Макарий умер 81 года от роду. Другие сведения о Макарий со слов Иосифа Волоцкого поместил в Патерике Волоколамском Досифей Топорков (Волоколамский патерик по рукописи Московской Синодальной библиотеки № 927, XVI в. // Моск. высшие женские курсы: Семинарий по др.-рус. лит., [1912], вып. 5, с. 13-15). Ряд подробностей биографии Макария Колязинского, известных Иосифу Волоцкому и Ефросинье, не попал в его официальное Ж. Старшие списки Ж. датируются XVI в. Ж. традиционно состоит из трех частей: собственно Ж. с авторским предисловием, тремя прижизненными чудесами и Словом о преставлении Макария, Сказания об обретении мощей Макария 26 мая 1521 г. во время рытья рвов для новой церкви в Колязинском монастыре и Сказания о посмертных чудесах. Рукописная традиция Ж. полностью не изучена, но предварительные наблюдения над списками XVI в. позволяют выявить два вида текста. Второй вид (ГПБ, Солов. собр., № 826/936) более полный, в нем читается рассказ о постриженниках и учениках Макария - Маркеле и Сергии, выдержка из Духовной грамоты Иосифа Волоцкого со сслыкой на Митрофана Бывальцева, упоминание о семи старцах, покинувших Клобуков монастырь вместе с Макарием, дата обретения его мощей. Однако эти подробности скорее всего вторичного происхождения, на что указывают сопровождающие их фразы: «о них же последи поведано будет», или «мы же о сих оставльше, паки на предлежащее возратимся». Первый вид текста (ГПБ, Соф. собр., № 1491) беднее эпизодами, но более цельный стилистически. Это же соотношение подробностей присуще и Сказанию об обретении мощей: в первом виде текста гроб Макария посещает только дмитровский князь Юрий Иванович, во втором - митрополит Даниил посылает свидетельствовать чудеса еще и чудовского архимандрита Иону, отчего эпизод удваивается. В первом виде текста 16 посмертных чудес, во втором - 93, в число которых включены и три прижизненных; некоторые из чудес датированы, последняя дата - 1539 г. В первом виде текста чудо о Захарии расслабленном изложено подробнее, чем во втором виде; зато чудо о бесноватом Василии Рясине дано подробнее во втором виде текста. В первом виде эти чудеса следуют одно за другим, а во втором виде между ними рассказывается о многих людях, приходивших к Макарию за утешением, в то время как «невегласи» смеялись над ним, не признавая в простом и бедно одетом иноке игумена и святого. 16 чудес первого вида Ж. представляют собой небольшие рассказы-миниатюры; 93 чуда второго вида - это только краткий перечень; в сокращенном варианте в него включены и 16 чудес из первого вида, но не в прежнем порядке: так чудо 1-е соответствует 18-му, 2-е - 8-му, 3-е - 9-му, 4-е, возможно, - 16-му, 5-е - 12-му, 6- е -23-му (26-му, или 36-му), 7-е - 19-му, 9-е - 30-му, 13-е - 48-му, 14-е - 51-му, 15-е - 52, 16-е - 64-му. Авторское предисловие Ж. у обоих видов общее, но во втором виде существует еще и авторское послесловие, в котором сообщается, что история жизни Макария идет от Маркела и Сергия и передается из уст в уста, и, хотя прошло уже 64 года после смерти Макария, жития его еще никто не написал. Стилистически это послесловие традиционно и никаких примет автора не содержит. В тексте первоначального вида Ж. этого послесловия нет (как нет в самом Ж. упоминания об иноках Маркеле и Сергии), но есть авторское предисловие ко второй части произведения - Сказании об обретении мощей, из которого следует, что оно, возможно, написано тем же лицом, что и само Ж.: «Аз же убогий мало преже сих понужахся написати о рожении, и воспитании, и о равноангеловом житии его, елико изообретох, тако вашей любви написах. Ныне же прострох недостойную мою десницу во еже мало что явити о проявлении мощей его». В Сказании второго вида этого предисловия нет. Таким образом, можно предположить, что первый вид трехчастного произведения, складываясь постепенно, связан с первой канонизацией Макария как местночтимого святого и появился между 1521 и 1524 гг. Второй вид Ж. появился через 64 года после смерти Макария (1483+64) и приурочен к собору 1547 г., на котором было канонизировано большое количество русских святых, составивших по замыслу митрополита Макария русский пантеон, соответствующий новой роли Московского государства в политической и идеологической жизни христианского мира после Флорентийской унии и падения Константинополя. Объявление Макария общерусским святым зафиксировано в Окружной грамоте митрополита Макария 1547 г.: «Пети и праздновати повсюду марта в 17 день великому чюдотворцу игумену Мекарию Колязинскому» (ААЭ, т. 1, с. 203). В Подлиннике иконописном под 17 марта внешность нового святого описывалась так: «Подобием стар и сед, брада поменше Власиевы, не раздвоилась, риза преподобническая, ряска празелень с белилы». Автор первого вида Ж., создатель основного текста, скорее всего был книжником-профессионалом, хорошо владевшим как композицией житийных произведений, так и их традиционным стилем. В его тексте постоянны ссылки на св. Писание и отцов церкви: сам автор считает себя, как это принято, грубым и недостойным писать жития, однако он «убояхся осуждения раба оного, скрывшего талант господина своего». Отрок Матвей задумал уйти в монастырь, научившись грамоте и читая Евангелие; уговаривая сына вступить в брак, родители приводят ему примеры из Библии, из легенд об Аврааме и Моисее, цитируют Иоанна Златоуста; выбирая место для монастыря, Макарий поет псалмы. Редактор второго вида Ж. не внес изменений в общий стиль произведения, добавив только некоторые эпизоды. Исследователи XIX в. (Строев, Филарет, Сергий, Барсуков, Леонид) считали, что Ж. написано монахом Макарием. Имя это было прочитано в анаграмме, помещенной после списков Ж. в сборниках собр. Тр.-Серг. лавры (№ 8, л. 462; № 692, л. 488; № 802, л. 17). Однако уже Ключевский обратил внимание на то, что послесловие инока Макария относится только к последней части произведения - Сказанию о чудесах: «Свидетель ми есть Христос мой, не от себе устремляем есть, но принужден быв от отца моего духовнаго именем Серапиона и от некоего брата именем Филарета, а саном еклисиарха..., по прошению их и по повелению такоже се написах и ваших прежних тетрадей никакоже не повреди, не почернил нигде же, ни имяни не пременил в чюдесах, но паче распространил и речи пременил удобь приятен вид». «Аще кто хощет уведати имя преписавшаго чюдеса преподобнаго Макария, се написую ти», далее следует тайнопись, которая скрывает имя Макарий. Таким образом, инок Макарий является редактором уже существовавшего Сказания о чудесах. По наблюдению Ключевского, его работа относится к последней четверти XVI в.: прибавленное им чудо датируется 1584 г. Ж. включено в Великие Минеи Четии: текст Ж. (скорее всего первого вида), Сказание об обретении мощей и 16 чудес (см.: Иосиф. Подробное оглавление Великих Миней Четиих митрополита Макария. М., 1892, стб. 28-29, 17 марта, л. 401-408 об.). В печатном Прологе (М., 1643, л. 86-87 об.) читается очень краткий текст Ж., в котором сказано, что он «бысть убо от западных стран» и поселился в пустыне близ града Дмитрова. Эти детали, отсутствующие в тексте полного Ж., указывают на независимое от него происхождение проложного вида. В рукописях XVI-XVII вв. встречаются служба Макарию, молитва Макарию и Слово похвальное на память Макария, создание которых также связано с канонизацией святого. Текст Ж. не издан. Лит.: Строев П. М. Хронологическое указание материалов отечественной истории, литературы, правоведения до начала XVIII столетия // ЖМНП, 1834, ч. 1, кн. 2, § 109, с. 168; Словарь исторический о святых, прославленных в Российской церкви, и о некоторых подвижниках благочестия местно чтимых. СПб., 1836, с. 171-172; Ключевский. Древнерусские жития, с. 289-290; Сергий. Полный месяцеслов Востока. М., 1876, т. 2, с. 69; Строев. Словарь, с. 194-196; Барсуков. Источники агиографии стб. 340-342; Филарет. 1) Русские святые, чтимые всею церковью или местно. СПб., 1882, т. 1, с. 372-379; 2) Обзор, № 133; Леонид. Святая Русь или сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси до XVIII в. обще и местно чтимых. СПб., 1891, № 490, 491, 492, с. 122-123; Голубинский. История канонизации, с. 83, 100, 222, 228-229, 232; Лурье Я. С. Роль Твери в создании русского национального государства // Учен. зап. ЛГУ, 1939, вып. 3, № 36, с. 85-109; Будовниц. Монастыри на Руси, с. 204-206. М. Д. Каган