ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРОВЕ́ДЕНИЕ, наука о художественной литературе (см. Литература), ее происхождении, сущности и развитии. Современное Л. представляет собой сложную и подвижную систему дисциплин. Различают три главных отрасли Л. Теория литературы исследует общие законы структуры и развития литературы. Предметом истории литературы является преимущественно прошлое литературы как процесс или как один из моментов этого процесса. Критику литературную интересует относительно единовременное, «сегодняшнее» состояние литературы; для нее характерна также интерпретация литературы прошлого с точки зрения современных общественных и художественных задач. Принадлежность литературной критики к Л. как к науке не является общепризнанной.
Важнейшей частью Л. является поэтика — наука о структуре произведений и их комплексов, творчества писателей в целом, литературного направления, литературной эпохи и т. д. Поэтика соотносится с основными отраслями Л.: в плоскости теории литературы она дает общую поэтику, т. е. науку о структуре любого произведения; в плоскости истории литературы существует историческая поэтика, исследующая развитие целых художественных структур и их отдельных элементов (жанров, сюжетов, стилистических образов и т. д.); применение принципов поэтики в литературной критике проявляется в идейно-художественном анализе конкретного произведения, в выявлении особенностей его структуры. Во многом сходное положение занимает в Л. стилистика художественной речи: она может входить в теорию литературы, в общую поэтику (как исследование стилистического и речевого уровня структуры), в историю литературы (напр., язык и стиль данного направления), а также в литературную критику (стилистические разборы современных произведений).
Для Л. как системы дисциплин характерна не только тесная взаимозависимость всех ее отраслей (так, литературная критика опирается на данные теории и истории литературы, а последние учитывают и осмысляют опыт критики), но и возникновение дисциплин второго ряда. Существуют теория литературной критики, ее история, история поэтики (следует отличать от исторической поэтики), теория стилистики и т. д. Характерно также передвижение дисциплин из одного ряда в другой; так, литературная критика со временем становится материалом истории литературы, исторической поэтики и др. Существует и множество вспомогательных литературоведческих дисциплин: литературоведческое архивоведение, библиография художественной и литературоведческой литературы, эвристика, палеография, текстология, комментирование текста, теория и практика эдиционного дела и др. В середине XX в. усилилась роль математических методов (особенно статистики) в Л., преимущественно в стиховедении, стилистике, текстологии, где легче выделяются соизмеримые элементарные «отрезки» структуры (см. Структурализм). Вспомогательные дисциплины — необходимая база основных; вместе с тем в процессе развития и усложнения они могут выявлять самостоятельные научные задачи и культурные функции.
Многообразны связи Л. с другими гуманитарными науками, одни из которых служат его методологической базой (философия, эстетика, герменевтика, или наука об интерпретации), другие близки к нему по задачам и предмету исследования (фольклористика, общее искусствознание), третьи — общей гуманитарной направленностью (история, психология, социология). Многоплановы связи Л. с языкознанием, основаны не только на общности материала (язык как средство коммуникации и как «первоэлемент» литературы), но и на некоторой близости гносеологических функций слова и образа и некоторой аналогичности их структур. Слитность Л. с другими гуманитарными дисциплинами фиксировалась прежде понятием филологии как синтетической науки, изучающей духовную культуру во всех ее языково-письменных, в т. ч. литературных, проявлениях; в XX в. это понятие передает обычно общность двух наук — Л. и лингвистики, в узком же смысле обозначает текстологию и критику текста.
Начатки искусствоведческих и литературоведческих знаний зарождаются в глубокой древности в форме мифологических представлений (таково, напр., отражение в мифах античной дифференциации искусств). Суждения об искусстве встречаются в древнейших памятниках — в индийских ведах (X—II вв. до н. э.), в китайской «Книге преданий» («Шуцзин», XIV—V вв. до н. э.), в древнегреческих «Илиаде» и «Одиссее» (VIII—VII вв. до н. э.) и др. В Европе первые концепции искусства и литературы разработаны античными мыслителями. Платон в русле объективного идеализма рассмотрел эстетические проблемы, в т. ч. проблему прекрасного, гносеологическую природу и воспитательную функцию искусства, дал главные сведения по теории искусства и литературы (прежде всего деление на роды — эпос, лирику, драму). В сочинениях Аристотеля при сохранении общеэстетического подхода к искусству происходит уже формирование собственно литературоведческих дисциплин — теории литературы, стилистики и особенно поэтики. Его сочинение «Об искусстве поэзии», содержащее первое систематическое изложение основ поэтики, открыло многовековую традицию специальных трактатов по поэтике, которая со временем приобретала все более нормативный характер (такова уже «Наука поэзии» Горация). Одновременно развивалась риторика, в рамках которой происходило формирование теории прозы и стилистики. Традиция составления риторик, как и поэтик, дожила до нового времени (в частности, в России: «Краткое руководство к красноречию», 1748, М. В. Ломоносова). В античности — истоки и литературной критики (в Европе): суждения ранних философов о Гомере, сопоставление трагедий Эсхила и Еврипида в комедии Аристофана «Лягушки» (405 до н. э.). Значительная дифференциация литературоведческих знаний происходит в эллинистическую эпоху, в период т. н. александрийской филологии (III—II вв. до н. э.), когда вместе с другими науками Л. отделяется от философии и формирует собственные дисциплины. К последним следует отнести биобиблиографию («Таблицы» Каллимаха — первый прообраз литературной энциклопедии), критику текста с точки зрения его подлинности, комментирование и издание текстов.
Глубокие концепции искусства и литературы складываются и в странах Востока. В Китае в русле конфуцианства формируется учение о социально-воспитательной функции искусства (напр., Сюнь-цзы, около 298—238 до н. э.), а в русле даосизма эстетическая теория прекрасного в связи с универсальным творческим началом «дао» (Лао-цзы, VI—V вв. до н. э.). В Индии проблемы художественной структуры разрабатываются в связи с учениями об особом психологическом восприятии искусства — расе (трактат «Натьяшастра», приписываемый Бхарате, около IV в., и более поздние трактаты) и о скрытом смысле художественных произведений — дхвани («Учение об отзвуке» Анандавардханы, IX в.), причем с давних времен развитие Л. тесно связано с наукой о языке, с изучением поэтического стиля. В целом развитие Л. в странах Востока отличало преобладание общетеоретических и общеэстетических методов (наряду с текстологическими и библиографическими работами; в частности, в персо-язычных и тюрко-язычных литературах большое распространение получил биобиблиографический жанр тазкире). Исследования исторического и эволюционного плана появились лишь в XIX—XX вв.
Связующими звеньями между античным и новым Л. были Византия и латинская литература западноевропейских народов; средневековое Л., стимулируемое собиранием и изучением древних памятников, имело преимущественно библиографический и комментаторский уклон. Развивались также исследования в области поэтики, риторики, метрики. В эпоху Возрождения в связи с созданием оригинальных поэтик, соответствующих местным и национальным условиям, проблема языка, выйдя за рамки риторики и стилистики, возросла до общетеоретические проблемы утверждения новоевропейских языков в качестве полноправного материала поэзии (трактат Данте «О народной речи», 1304 — 1307, «Защита и прославление французского языка», 1549, Дю Белле); утверждалось также право Л. обращаться к современным художественным явлениям (лекции Боккаччо о «Божественной комедии»). Однако поскольку новое Л. вырастало на основе «открытия античности», утверждение оригинальности противоречиво совмещалось с попытками приспособить элементы античной поэтики к новой литературе (перенос на эпопею норм аристотелевского учения о драме в «Рассуждении о поэтическом искусстве», 1587, Т. Тассо). Восприятие классических жанров как «вечных» канонов уживалось со свойственным Возрождению ощущением динамизма и незавершенности. В эпоху Возрождения была заново открыта «Поэтика» Аристотеля (наиболее важное изд. осуществлено в 1570 Л. Кастельветро), которая вместе с «Поэтикой» Ю. Ц. Скалигера (1561) оказала сильнейшее влияние на последующее Л.
С конца XVI в. и особенно в эпоху классицизма усиливается тенденция систематизации законов искусства; вместе с тем явственно обозначается нормативный характер художественной теории. Н. Буало в «Поэтическом искусстве» (1674), вынеся за скобки общие гносеологические и эстетические проблемы, посвятил усилия созданию стройной поэтики как системы жанровых, стилистических, речевых норм, замкнутость и обязательность которых превращали его трактат и родственные ему сочинения («Опыт о критике», 1711, А. Попа, «Эпистола о стихотворстве», 1748, А. П. Сумарокова, и др.) почти в литературные кодексы. Вместе с тем в Л. XVII—XVIII вв. намечается сильная тенденция антинормативности в понимании видов и жанров литературы. В частности, у Г. Э. Лессинга («Гамбургская драматургия», 1767 — 1769) она приобрела характер решительного выступления против нормативной поэтики в целом, что подготовило эстетические и литературоведческой теории романтиков. На почве просветительства возникают также попытки обосновать развитие литературы местными условиями, в т. ч. средой и климатом («Критические размышления о поэзии и живописи», 1719, Ж. Б. Дюбо). XVIII в. — время создания первых историко-литературных курсов: «История итальянской литературы» (1772 — 1782) Дж. Тирабоски, построенный на историческом рассмотрении родов поэзии «Лицей, или Курс древней и новой литературы» (1799 — 1805) Ж. Лагарпа. Борьбой историзма с нормативностью отмечены труды «отца английской критики» Дж. Драйдена («Опыт о драматической поэзии», 1668) и С. Джонсона («Жизнеописания наиболее выдающихся английских поэтов», 1779 — 1781).
На исходе XVIII в. наблюдается важнейший сдвиг в европейском литературном сознании, поколебавший устойчивую иерархию художественных ценностей. Включение в научный кругозор средневековой европейской, а также восточной литератур памятников фольклора поставило под сомнение категорию образца, будь то античное искусство или Возрождение. Развивается ощущение несоизмеримости художественных критериев разных эпох, полнее всего выраженное И. Г. Гердером («Шекспир», 1773, и др.). Входит в свои права категория особенного в Л. — применительно к литературе данного народа или периода, несущей в себе свой собственный масштаб совершенства. У романтиков ощущение различия критериев вылилось в концепцию различных культурных эпох, выражающих дух народа и времени. Говоря о невозможности восстановить классическую (античную) форму, противопоставляя ее новой форме (возникшей вместе с христианством), они подчеркивали вечную изменчивость и обновляемость искусства (Ф. Шлегель и А. Шлегель). Однако, обосновывая современное искусство как романтическое, пронизанное христианской символикой духовного и бесконечного, романтики незаметно, вопреки диалектическому духу их учения, восстанавливали категорию образца (в историческом аспекте — искусство средневековья). С другой стороны, в собственно философских идеалистических системах, венцом которых была философия Гегеля, идея развития искусства воплощалась в концепцию поступательного движения художественных форм, с диалектической необходимостью сменяющих друг друга (у Гегеля — это символические, классические и романтические формы); философски обосновывались природа эстетического и его отличие от нравственного и познавательного (И. Кант); философски постигалась неисчерпаемая — «символическая» — природа художественного образа (Ф. Шеллинг). Философский период Л. — это время всеобъемлющих систем, задуманных как универсальное знание об искусстве (и, конечно, шире — о всем бытии), «подминающих» под себя и историю литературы, и поэтику, и стилистику и пр.
В России в 20—30‑х гг. XIX в., испытывая влияние немецких философских систем и отталкиваясь от них, сложилось течение «философской критики» (Д. В. Веневитинов, Н. И. Надеждин и др.). В 40‑х гг. В. Г. Белинский оригинальным образом увязал идеи философской эстетики с концепциями гражданского служения искусства и историзмом («социальностью»). Цикл его статей об А. С. Пушкине (1843 — 1846) по существу явился первым курсом истории новой русской литературы. Объяснение явлений прошлого было связано у Белинского с разработкой теоретических проблем реализма и народности (понятой — в противоположность теории «официальной народности» — в национально-демократическом смысле). К середине XIX в. расширяется область литературоведческих исследований в европейских странах: развиваются дисциплины, комплексно изучающие культуру данной этнической группы (напр., славяноведение), рост историко-литературных интересов повсеместно сопровождается переключением внимания с великих художников на всю массу художественных фактов и с мирового литературного процесса на свою национальную литературу (напр., «История поэтической национальной литературы немцев», 1835 — 1842, Г. Г. Гервинуса). В русском Л. параллельно с этим утверждалась в правах древняя русская литература; усиливающимся интересом к ней отмечены курсы М. А. Максимовича (1839), А. В. Никитенко (1845) и особенно «История русской словесности, преимущественно древней» (1846) С. П. Шевырева.
Складываются общеевропейские методологические школы. Пробужденный романтизмом интерес к мифологии и фольклорной символике выразился в трудах мифологической школы (Я. Гримм и др.). В России Ф. И. Буслаев, не ограничиваясь исследованием мифологической основы, прослеживал ее историческую судьбу, в т. ч., взаимодействие народной поэзии с письменными памятниками. Впоследствии «младшие мифологи» (в т. ч. в России А. Н. Афанасьев) поставили вопрос о первоистоках мифа. Под влиянием другой стороны романтической теории — об искусстве как самовыражении творческого духа — сложился биографический метод (Ш. О. Сент-Бёв, «Литературно-критические портреты», т. 1—5, 1836 — 1839). Биографизм в той или иной мере проходит через все новейшее Л., подготовив психологические теории творчества конца XIX — начала XX вв. Влиятельной во 2‑й половине XIX в. была культурно-историческая школа. Ориентируясь на успехи естественных наук, она стремилась довести понимание причинности и детерминизма в Л. до точных, осязаемых факторов; таково, по учению И. Тэна («История английской литературы», 1863 — 1864), триединство расы, среды и момента. Традиции этой школы развивали Де Санктис, В. Шерер, М. Менендес-и-Пелайо, в России — Н. С. Тихонравов, А. Н. Пыпин, Н. И. Стороженко и др. По мере становления культурно-исторического метода выявлялись недооценка им художественной природы литературы, рассматриваемой преимущественно как общественный документ, сильные позитивистские тенденции, пренебрежение диалектикой и эстетическими критериями.
В противовес позитивистским тенденциям русская революционно-демократическая критика, опираясь на наследие Белинского, стремилась восстановить широкий философский и гносеологический контекст литературоведческих исследований.
Касаясь проблем истории литературы и критики, революционные демократы подчеркивали связь литературного процесса с взаимодействием и противоборством различных социальных групп, с развитием освободительного движения («Очерки гоголевского периода русской литературы», 1855 — 1856, Н. Г. Чернышевского, «О степени участия народности в развитии русской литературы», 1858, Н. А. Добролюбова). В то же время постановка некоторыми революционными демократами ряда теоретических проблем (напр., функции искусства, народности) не была свободна от нормативности и упрощения.
В 40‑х гг. в рамках исследования фольклора и древней литературы зарождается сравнительно-историческое литературоведение. Позднее Т. Бенфей изложил миграционную теорию, объяснявшую сходство сюжетов общением народов («Панчатаптра», 1859). Теория Бенфея стимулировала как исторический подход к межнациональным связям, так и интерес к самим поэтическим элементам — сюжетам, персонажам и пр., однако отказывалась от исследования их генезиса и часто приводила к случайным, поверхностным сопоставлениям. Параллельно возникли теории, стремившиеся объяснить сходство поэтических форм единством человеческой психики (народно-психологическая школа Х. Штейнталя и М. Лацаруса) и общим для первобытных народов анимизмом (Э. Б. Тайлор), что послужило для А. Ланга основой антропологической теории (см. Самозарождения сюжетов теория).
Принимая учение о мифе как о первичной форме творчества, Александр Н. Веселовский направил исследование в русло конкретных сопоставлений; притом, в отличие от миграционной школы, он поставил вопрос о предпосылках заимствования — «встречных течениях» в литературе, испытывающей влияние. В «Исторической поэтике», выясняя «…сущность поэзии — из ее истории», он устанавливает специфический предмет исторической поэтики — развитие поэтических форм и тех законов, по которым определенное общественное содержание укладывалось в какие-то неизбежные поэтические формы (жанр, эпитет, сюжет) (указ. соч., 1940, с. 54, также с. 53). С другой стороны — со стороны структуры художественного произведения как целого — подошел к проблемам поэтики А. А. Потебня («Из записок по теории словесности», 1905), выявивший многозначимость произведения, в которое как бы вложено множество содержаний, вечную обновляемость образа в процессе его исторической жизни и конструктивную роль читателя в этом изменении. Выдвинутая Потебней идея «внутренней формы» слова содействовала диалектическому исследованию художественного образа и явилась перспективной для последующего изучения поэтической структуры.
В последней трети XIX в. культурно-исторический метод углубляется с помощью психологического подхода (напр., у Г. Брандеса). Возникает психологическая школа (В. Вундт, Д. Н. Овсянико-Куликовский и др.). Интенсификация сравнительно-исторических изучений привела к созданию специальной дисциплины — сравнительного Л. (Ф. Бальдансперже, П. Ван Тигем и др.). Процесс развития Л. становится всемирным, ломая многовековые перегородки между Западом и Востоком. В странах Востока впервые появляются истории национальных литератур, происходит становление систематической литературной критики.
На рубеже XIX—XX вв. в западном Л. возникла антипозитивистская тенденция, исходящая из идеалистических посылок. Она приняла в основном три направления. Во-первых, оспаривалось право интеллектуально-рассудочного знания в пользу знания интуитивного применительно как к творческому акту, так и к суждениям об искусстве («Смех», 1900, А. Бергсона); отсюда — попытки не только опровергнуть систему традиционных литературоведческих категорий (виды и роды поэзии, жанры и т. д.), но и доказать их принципиальную неадекватность искусству: они определяют только внешнее строение произведения, но не его художественность («Эстетика…», 1902, Б. Кроче). Во-вторых, обозначилось стремление преодолеть плоский детерминизм культурно-исторической школы и построить классификацию литературы на основе глубинных психологических и духовных дифференциаций (такова антитеза двух типов поэзии — «аполлоновского» и «дионисовского» в «Рождении трагедии из духа музыки», 1872, Ф. Ницше). Объяснить искусство глубинными процессами стремился также В. Дильтей, настаивавший на различии «идеи» и «переживания» и выделявший в «духовной истории» три основные формы: позитивизм, объективный идеализм и диалектический идеализм. Эта теория (см. Духовно-историческая школа) не свободна была от механического прикрепления художников к каждой из форм; кроме того, недооценивались ею и моменты художественной структуры, т. к. искусство растворялось в потоке присущего эпохе общего миросозерцания. В-третьих, к объяснению искусства была плодотворно привлечена сфера бессознательного (З. Фрейд; см. Психоанализ). Однако свойственный последователям Фрейда пансексуализм приводил исследователей к бедным результатам (вроде объяснения всего творчества художника «эдиповым комплексом»). По-новому применяя к искусству психоаналитические принципы, сформулировал теорию коллективно-бессознательного (архетипов) К. Г. Юнг («Об отношении аналитической психологии к литературному произведению», 1922), под влиянием которого (а также Дж. Фрейзера и «кембриджской школы» его последователей) сложилась ритуально-мифологическая критика. Ее представители стремились отыскать в произведениях всех эпох определённые ритуальные схемы и коллективно-бессознательные архетипы. Содействуя изучению основ жанров и поэтических средств (метафор, символов и т. д.), это течение в целом неправомерно подчиняет литературу мифу и ритуалу, растворяет Л. в этнологии и психоанализе.
Особое место в западной Л. заняли поиски, основанные на философии экзистенциализма. В противовес историзму в понимании литературного развития было выдвинуто понятие экзистенциального времени, которому соответствуют великие произведения искусства (М. Хайдеггер, Происхождение художественного произведения, 1935; Э. Штайгер, Время как воображение поэта, 1939). Истолковывая поэтическое произведение как самодовлеющую, замкнутую в себе истину и «пророчество», экзистенциалист, «интерпретация» избегает традиционного генетического подхода. Интерпретация определяется языковым и историческим горизонтом самого интерпретатора.
В отталкивании от интуитивизма и биографического импрессионизма, с одной стороны, и от методов, игнорировавших специфику искусства (культурно-историческая школа), — с другой, в 10‑х гг. XX в. возникла «формальная школа» в русском Л. (см. ОПОЯЗ). Дуализм формы и содержания она стремилась преодолеть, выдвинув новое соотношение: материал (нечто предлежащее художнику) и форма (организация материала в произведении). Этим достигалось расширение сферы формы (прежде сводимой к стилю или некоторым случайно выбранным моментам), но вместе с тем в сфере анализа (и понимания искусства) благодаря этому не оставалось места для социально-философского истолкования художественных явлений. Через посредство Пражского лингвистического кружка «формальная школа» оказала значительное влияние на мировое Л., в частности на «новую критику» и структурализм (наследовавших также идеи Т. С. Элиота). При этом наряду с дальнейшей формализацией и вытеснением эстетических моментов наметилась и тенденция преодоления отмеченной антиномии, неразрешимой в рамках «формального метода». Художественное произведение стало рассматриваться как сложная система уровней, включающая и содержательные и формальные моменты (Р. Ингарден). В качестве реакции на «формальные методы» и субъективистские тенденции в 60‑х гг. развивается социологический подход к литературе, однако у многих западных исследователей — с прямолинейным возведением литературных явлений к социально-экономическим факторам. Происходит и сближение и противоборство различных методов; так, социологизм тяготеет к структурализму, а с другой стороны — к экзистенциализму.
Для марксистско-ленинского Л., составившего принципиально новый этап в науке о литературе, определяющим является положение исторического материализма о том, что «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» (Маркс К., Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13, с. 7).
Эволюцию искусства и эстетических идеалов нельзя рассматривать в виде некой самостоятельной и независимой автономной сферы, подчиняющейся только своим внутренним законам; оно определяется в конечном счете, как и развитие всех др. сторон жизни общества, развитием материального производства и обусловленных им производственных отношений. Вместе с тем Маркс отмечал, что расцвет искусства и прогресс в «материальной основе» общества «…отнюдь не находятся в соответствии» между собой (там же, т. 12, с. 736). Благоприятна или неблагоприятна социальная система для развития искусства — это определяется в первую очередь характером свойственных ей общественных отношений, классовых или бесклассовых, дружественных или враждебных человеческой индивидуальности. Маркс и Энгельс пришли к выводу, что капиталистический строй с его духом торгашества и тотальным отчуждением враждебен искусству и поэзии (см. Маркс К. и Энгельс Ф. о литературе), что не исключает возможности создания талантливых произведений и в капиталистическом обществе.
Под влиянием их идей были созданы историко-литературной работы Ф. Меринга («Легенда о Лессинге», 1893), П. Лафарга («Происхождение романтизма», 1885 — 1896) и др.; особенно интенсивно стало развиваться марксистское Л. в России: «Искусство и общественная жизнь» (1912 — 1913) и другие работы Г. В. Плеханова, «Марксизм и эстетика» (1905) А. В. Луначарского, статьи В. В. Воровского о М. Горьком, о декадентах, многочисленные теоретико-литературные и историко-литературные выступления самого Горького и др. Марксистское Л. уже в начальный период своего формирования подвергло критике как позитивистские и субъективно-идеалистические тенденции в Л., так и формалистические и антиреалистические концепции декаданса (см. Декадентство). Вместе с тем, выступая прежде всего как «историки культуры» и «социологи искусства», Плеханов, Меринг, Лафарг широко использовали опыт культурно-исторической школы. В частности, они принимали установленную ею связь литературы с «общественной психологией», но интерпретировали последнюю «…с точки зрения взаимных отношений и взаимного влияния общественных классов» (Плеханов Г. В., Избр. филос. произв., т. 4, 1958, с. 608). В связи с социологическим истолкованием литературы в 1910‑х гг. складывается течение вульгарного социологизма, выросшее из однобокого и неполного понимания существа марксистской социологии и ставшее весьма влиятельным в сов. Л. 20 — начала 30‑х гг. Борясь с ним, марксистское Л. развернуто обосновало как специфику искусства и законов его развития, так и диалектическое понимание социально-исторической обусловленности искусства.
Методологически ключевыми для диалектико-материалистического понимания искусства и для борьбы с вульгарным социологизмом стали статьи В. И. Ленина «Памяти Герцена» (1912) и о Л. Н. Толстом (1908 — 1911). В них было подчеркнуто объективное значение творчества писателя, дан образец критических исследований литературы в ее связях с эпохой и классовой борьбой. Ленинская «теория отражения» учитывает «…не столько субъективную прикрепленность писателя и связанность его с определенной социальной средой, сколько объективную характерность его для тех или иных исторических ситуаций» (Луначарский А. В., Статьи о литературе, 1957, с. 41).
В решении проблемы культурного наследия, одной из сложных и драматических проблем XX в., марксистское Л. опирается как на ленинское учение о двух культурах в каждой национальной культуре: культуре господствующих классов и культуре «демократической и социалистической», так и на высказывания Ленина в защиту культурного наследия прошлого (особенно в борьбе с Пролеткультом). Исключительное значение для Л. имеет сформулированный Лениным принцип партийности литературы (также Ленин В. И. о литературе). Ленинская «теория отражения», принцип партийности литературы и учение о культурном наследии стали основополагающими в создании теории социалистического реализма.
Современное советское Л. (как и марксистское Л. в других странах) — это наука, всесторонне изучающая художественную литературу, ее происхождение и социальные связи, специфику словесно-образного мышления, природу и функции художественного творчества, общие и локальные закономерности литературного процесса. В последние десятилетия оживились исследования в области поэтики, для которых характерна установка на познание формообразующих содержательных принципов литературы; это выдвинуло на первый план проблему произведения как сложной системы, способной включаться в изменяющийся исторический и социальный контекст. На основе такого подхода, противостоящего атомарно-метафизическим тенденциям позитивистского Л., устанавливается иерархичность внутренней организации произведения, компоненты которого рассматриваются функционально, в меняющемся отношении друг к другу. Возросло внимание к математическим аспектам Л., развиваются структурно-семиотические способы исследования (см. Семиотика). Включая художественные явления в социально-духовный процесс, советское Л. изучает место и функции литературы в других системах — экономической, общественной и идеологической, что противостоит односторонности некоторых зарубежных школ Л. В 60—70‑х гг. исследование исторических судеб художественных произведений, истории их восприятия все настойчивее выдвигается как специфическая научная задача. Обострилось внимание к точкам соприкосновения и моментам смены художественных эпох, периодов, стилей (таковы проблемы: античной и византийской литературы, средневековой латинской и новоевропейской литературы, Просвещение и романтизм, древняя и новая русская литература, русский романтизм и реализм и др.). Для сравнительного изучения литературы характерно стремление выйти за пределы внешних и частных совпадений к исторически обусловленным художественным и — шире — к общекультурным контактам и аналогиям. Исследование литературных связей в современном Л. выливается в типологическое изучение единства литературного процесса, проходящего в различных странах и регионах через относительно сходные стадии (также Всемирная литература). Большой размах приобрели текстология и многообразные, в т. ч. академические, издания русских классиков; закладываются основы комплексного исследования литературы в связи с другими видами искусства, идеологии, науки (см. Комплексное изучение художественного творчества).
Активно ставятся вопросы партийности и народности литературы, теоретические проблемы социалистического реализма. Выходят многочисленные монографии и сборники статей, посвященные критике современной буржуазной методологии, а также ревизионистских и вульгаризаторских тенденций в марксистском Л. Советское Л. имеет разветвленную сеть научноисследовательских учреждений, в т. ч. Институт мировой литературы имени М. Горького, Институт русской литературы (Пушкинский дом), институты литературы и языка в союзных и автономных республиках. Выходит большое число периодических и непериодических литературоведческих изданий («Вопросы литературы», «Русская литература», «Литературное наследство» и многие другие; ст. Литературные журналы и газеты).
Литература:
Маркс К. и Энгельс Ф., Об искусстве. [Сб. ст.], т. 1—2, 3 изд., М., 1976;
Ленин В. И., О литературе и искусстве. [Сб. ст.], 6 изд., М., 1979;
Архангельский А. С., Введение в историю русской литературы, т. 1, П., 1916;
Веселовский А. Н., История, поэтика, Л., 1940;
Верли М., Общее литературоведение, пер. с нем., М., 1957;
Теория литературы. Осн. проблемы в историч. освещении, [т. 1—3], М., 1962 — 1965;
Николаев П. А., Возникновение марксистского литературоведения в России, М., 1970; Возникновение рус. науки о литературе, М., 1975; Академич. школы в рус. литературоведении, М., 1975;
Уэллек Р., Уоррен О., Теория литературы, [пер. с англ.], М., 1978; Контекст. Литературно-теоретич. исследования, [в. 1—10], М., 1974 — 1982;
Курилов А. С., Литературоведение в России XVIII в., М., 1981.
Ю. В. Манн, Т. П. Петров (Л. XX в.).