АРАБСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
АРА́БСКАЯ ЛИТЕРАТУ́РА, важнейшая составная часть арабо-мусульманской культуры, сложившейся в условиях Халифата в VII—IX вв., в настоящее время — совокупность литератур арабских стран, обусловленная единством литературного арабского языка и общностью культурных и исторических традиций. Выделяются 4 периода истории А. л.:
1) классическая арабская литература (VI—XIV вв.),
2) арабская литература XV—XVIII вв.,
3) новоарабская литература (XIX — нач. XX вв.) и
4) современная арабская литература (XX в.).
Классическая арабская литература (VI—XIV вв.) восходит к устной словесности кочевников-бедуинов Аравийского п-ова V—VI вв. — преимущественно поэзии (араб. «аш-ши`р», букв. — «чувствование»; по самым ранним определениям — «знание людей, у которых не было знания достовернее этого»). Известны произведения приблизительно ста поэтов, среди которых были и непримиримые защитники интересов своих племен (Амр ибн Кульсум, аль Харис ибн Хиллиза), и выразители идеалов патриархальной старины (Тарафа, Лабид ибн Рабиа), и изгои, противопоставлявшие себя обществу с позиций неприятия социального зла (Салуки), и певцы воинской доблести (Антара) или наслаждений (Имру-уль-Кайс), и богоискатели (Умейа ибн Аби-с-Сальт), и первые панегиристы (Набига, Зухайр, Аша). Значение древнеарабской поэзии не только в том, что она с редкой яркостью и полнотой отразила жизнь аравийских племен периода разложения родо-племенного строя. В силу ряда географических и исторических условий арабы первых веков н. э. остались наименее эллинизированным народом Ближнего Востока и в наибольшей чистоте сохранили особенности семитской языковой и словесной культуры, которые и легли в основу арабской литературной традиции, определив как принципы метрико-ритмической организации арабского стиха (см. Аруз), так и закономерности тематического и композиционного строя поэтических произведений (см. Касыда и раздел Арабская поэтика в ст. Поэтика).
Возникновение в Аравии в 1-й половине VII в. монотеистической религии — ислама и становление арабо-мусульманского государства противопоставили поэзии новый тип «достоверного знания» — религиозное откровение, данное в Коране, первом письменном памятнике А. л., вобравшем в себя, с одной стороны, опыт аравийских ораторов, проповедников, прорицателей-жрецов, с другой — бытовавшие изустно предания местного и библейского происхождения. Утверждение теократических идеалов ислама сопровождалось резкой поляризацией общественного сознания, обнажившей противостояние религиозного и светского начал.
Ассоциировавшаяся с язычеством поэзия приобрела чисто светский характер, и ее ведущим жанром стал панегирик. Средневековая арабская панегирическая поэзия несводима к льстивости или угодничеству перед власть имущими. Всегда обращенная к реальным лицам, она не ставила своей задачей изображение этих лиц. В ней находили выражение представления об идеальном государе, правителе, военачальнике и т. д., формировавшиеся в ходе непрекращавшейся борьбы между различными объединениями племен и религиозно-политическими группировками в Халифате, идеологами и ораторами которых выступали поэты (в VII — начале VIII вв. — Ахталь, Фараздак, Джарир). Часто в ней звучал неприкрытый социальный протест; так, один из первых профессиональных панегиристов Хутайа был выразителем настроений аравийской бедноты.
Изменение функций поэзии с возникновением ислама повлияло и на развитие любовной лирики — прежде всего в городах Хиджаза. В условиях теократии, не оставлявшей места «мирскому», светское могло обособиться и наиболее интенсивно проявить себя только как личное, причем почти исключительно в одной чувственной, гедонической сфере. Мекканец Омар ибн Аби Рабиа, великий арабский певец любви, еще не шел дальше утверждения «безгрешности» своих стихов. Однако в дальнейшем углубление гедонических мотивов вело к приданию им откровенно мировоззренческого значения, и уже в VIII в. «необузданность страстей» стала принципиальным выражением оппозиционности.
Гедонизму горожан противостояла идеализация неизменных любовных пар (Меджнун — Лейла, Кайс — Лубна, Джамил — Бусайна и др.) в т. н. узритской лирике, возводимой арабской традицией к бедуинской среде Аравии 2-й половины VII в. Любовь узритов — предопределенная свыше всепоглощающая страсть, сулящая поэту только страдания, воспевалась ими как подвижническая верность высшему идеалу — единственной и недоступной возлюбленной, и объективно их поэзия была предвосхищением мистицизма «божественной любви» суфиев (см. Суфийская литература).
С VIII в. А. л. развивалась как исключительно городская в новых центрах, основанных арабо-мусульманами в период завоеваний на периферии эллинистического мира. Ведущими из этих центров были сначала Басра и Куфа (Ирак), а с IX в. — Багдад. Арабский язык стал литературным языком новой, арабо-мусульманской культуры, создателями которой наряду с арабами были представители покоренных народов. Мощное переводческое движение (с VIII до конца X вв.) было вызвано стремлением последних сохранить свое культурное наследие, зачастую противопоставляя его духовному засилью завоевателей, и ввело А. л. в круг идей и жанровых форм ближневосточных литератур раннего средневековья. Один из первых переводчиков, иранец Ибн аль-Мукаффа, стал одним из создателей арабской художественной прозы (см. «Калила и Димна»).
Но преобладала в литературе по-прежнему поэзия. Гедонические мотивы сочетались в ней с обращением к символике земледельческих культов, вытеснявшей реминисценции бедуинского быта. Басриец Башшар ибн Бурд совместил любовную лирику и панегирическое творчество и, мастерски овладев касыдным строем арабского стиха, первым из поэтов VIII в. достиг уровня классической поэзии. Его новации были развиты и окончательно утверждены в художественном сознании Абу Нувасом, соединившим воспевание любви с воспеванием вина. Оборотной стороной гедоники басрийских поэтов был аскетизм Абу-ль-Атахии, приходившего в отчаяние от сознания бренности земного бытия. В IX в. в творчестве их преемников, багдадских поэтов (Ибн ар-Руми и др.), на первый план выступила политическая сатира; в X в. развитие этой традиции дало гражданскую и философскую лирику аль-Мутанабби и аль-Маарри.
Обновление поэзии в VIII в. несло не столько отрыв от старой арабской традиции, сколько ее сознательное усвоение и канонизацию. Например, чуждые арабской поэзии опыты стихотворного эпоса (в произведениях Абана аль-Лахики и др.) получили с X в. продолжение в литературе Ирана (Фирдоуси), но на арабском языке так и не привились. Запись и исследование древнеарабских стихотворений учеными VIII — нач. IX вв. дали свод образцов «подлинной», «настоящей» поэзии, к имитации которой сводило идеал поэтического творчества художественное сознание, выраженное в филологической критике. Развитие поэтом собственной темы осуществлялось как варьирование традиционных мотивов; эта двуплановость построения, сказавшаяся уже у Башшара ибн Бурда и Абу Нуваса, была осознана принципиально на рубеже VIII—IX вв. поэтами течения «бади» — Абу Таммамом, аль-Бухтури, Ибн ар-Руми, Ибн аль-Мутаззом. В их творчестве отчужденная от бедуинской среды древнеарабская традиция окончательно превратилась в некий абстрактный поэтический язык, владение которым естественно заостряло внимание на вопросах стиля. Крайняя риторическая усложненность стиха и гиперболизация образов сочетались у них с детальной разработкой композиции касыды в панегириках, в дружеской стихотворной переписке, в описании природы, дворцовой и парковой архитектуры, в интимной лирике.
Становление уже не переводной, а оригинальной письменной прозы связано с завершившимся к середине IX в. переходом от устной или личной передачи исторических и филологических знаний к их распространению в книгах. Наряду с произведениями научного характера (в т. ч. записями в конце VIII в. древнеарабских преданий о сражениях между племенами — «Дни арабов») появились сочинения, выпадающие из научной литературы. Творчество Джахиза, охватившее практически все стороны жизни современного ему общества, было движимо стремлением сделать предметом культурного интереса как можно более широкий и разнородный материал, распространив на него приемы историко-филологической работы. Целью другого крупнейшего прозаика — Ибн Кутайбы — было, напротив, систематизировать исключительно тот безусловный материал «высокой» культуры, знание которого необходимо образованному человеку. В целом преобладали жанры, связанные с историографией и ориентированные на среду науки или на «пишущую касту» государственных служащих, тогда как в «низах» общества бытовали (также и в записях) сказания типа вошедших впоследствии в цикл «Тысяча и одна ночь».
Вызванное вначале нуждами мусульманского богословия активное освоение в IX в. античного и эллинистического философского наследия (в переводах и толкованиях главным образом сирийских схоластов) привело к формированию на рубеже IX—X вв. оригинальной арабо-мусульманской философской традиции и, шире, к своеобразной философской «эллинизации» всей арабо-мусульманской культуры, первые проявления которой заметны уже у Джахиза и Ибн ар-Руми; сохранение арабо-мусульманами этого наследия обусловило мировое значение их культуры как посредника, передавшего произведения Платона и Аристотеля предвозрожденческой Европе. В условиях распада Халифата и глубокого кризиса ислама в X в. в философском сознании искали опору представители все более широких городских кругов, разочаровывавшиеся в религиозно-политических доктринах противоборствовавших сект и группировок. Господствовавшие в философии идеи неоплатонизма не нашли прямого развития в художественной литературе, но на их основе в лирике аль-Мутанабби и аль-Маарри возникло новое понимание поэтического творчества, объективно близкое доисламскому восприятию его как «чувствования» и выражения истины. В поэзии распространились идеи стоицизма, сразу же вступившие в конфликт с ее традиционным содержанием, что и вызвало обособление философской лирики в творчестве аль-Мутанабби. Завершившееся у аль-Маарри ее жанровое оформление означало окончательный отрыв от классической традиции арабской поэзии, не получивший, однако, продолжения в рамках арабского средневековья. Воспевание воинской доблести Абу Фирасом аль-Хамдани, разработка наследия бади аш-Шарифом ар-Ради, творчество багдадских гедоников рубежа X—XI вв. не могли изменить общей картины омертвения классической традиции в новых условиях.
X в. был временем бурного развития в А. л. новеллистики, первые образцы которой представлены в произведениях великих арабских историков ат-Табари и особенно аль-Масуди. Рассказы мореходов и купцов о дальних странах и приключениях в пути собрал в 940-х гг. в «чудесах Индии» Бузург ибн Шахрияр. В форме собрания разрозненных новелл-воспоминаний издал свои мемуары видный государственный деятель Абу Али ат-Танухи. Новеллы и притчи занимают большое место в энциклопедии «братьев Чистоты и возлюбленных Верности» — знаменитого философского кружка в Багдаде 980-х гг. Однако повествование, основанное на сознательном художественном вымысле, встречается только у ат-Таухиди, связанного с «братьями Чистоты», и в прозаических сочинениях аль-Маарри. Завершает развитие прозы X в. становление жанра макамы, соединившего жизненную содержательность новеллистики с изощренностью стиля классической поэзии; творчески плодотворный жанр у своего первого автора — Бади аз-Замана аль-Хамадани, макама уже у аль-Харири стала средством демонстрации филологической эрудиции.
Принято считать, что с XI в. начинается упадок классической А. л. Основными видами литературного творчества стали комментирование или стилизация произведений прошлого, собирание историко-литературных и филологических материалов, породившее богатую историко-биографическую литературу (Якут, Ибн Халликан и др.). Особое значение имела традиция литературных антологий, созданных в XI—XII вв. (ас-Саалиби, Имад-ад-дин, аль-Исфахани и др.). Конец классическому периоду истории А. л. положило монгольское нашествие XIII в.
Параллельно А. л. Востока (историч. центр. обл. Халифата) с VIII в. развивалась самобытная А. л. мусульманского Запада — Магриба, сложившаяся к началу XI в. в Ифрикии (совр. Тунис) и достигшая наивысшего расцвета в XI—XII вв. в городах арабо-мусульманской Испании. Интенсивное освоение вост.-араб. классики проявилось здесь в составлении историко-филологических сводов и историографических сочинений художественного характера («Уникальное ожерелье» Ибн Абд Раббихи и др.), поэтик (произведения Ибн Рашика и Ибн Шарафа), обусловившем исходное преобладание в литературе магрибинцев прозаических жанров (сочинения Ибн Хазма, Ибн Шухейда и др.). В XI в. в творчестве главным образом севильских поэтов (Ибн Зайдун, аль-Мутамид ибн Аббад, Ибн Хамдис и др.) утвердился идеал просвещенного рыцаря, на основе которого возникла высокая культура куртуазности; в андалусской поэзии получили развитие новые, строфические формы арабского стиха (см. Мувашшах, Заджал). Мировоззренческое углубление этой культуры в XII в. отразилось в философском романе («Живой, сын Бодрствующего» Ибн Туфайля), в лирическом воспевании природы (поэзия Ибн Хафаджи); сложилась оригинальная мемуарная историография (соч. Абдаллы ибн Булуккина, Ибн Хальдуна, Лисан-ад-дина ибн аль-Хатиба и др.). В XII—XIV вв. главным образом через Египет и Северную Сирию магрибинское наследие вошло в общеарабский культурный фонд.
При обилии в классической А. л. суфийских теоретических трактатов и дидактических сводов суфийская поэзия не получила в ней такого распространения и не имела эпического характера, как в других мусульманских литературах Ближнего и Среднего Востока; известны арабские суфийские поэты — египтянин Омар ибн аль-Фарид, творчество которого связано с традициями народной песни, и выходцы из Магриба Ибн аль-Араби и аш-Шуштари, в большей мере тяготевшие к чисто философской проблематике.
Арабская литература XV—XVIII вв. изучена крайне мало. В условиях глубокого упадка и застоя традиций классики шло формирование новой литературы, представленной, с одной стороны, «простонародными повествованиями» (термин А. Е. Крымского) типа дастанов, с другой — поэтическим творчеством на народных разговорных языках арабских стран (т. н. арабских диалектах). Известно около 250 сложившихся в XIV—XVI вв. в низовой среде эпических сказаний о легендарных героях («Повесть об Антаре», «Повесть о Сейфе, сыне Зу-Йазана», «Повесть о Зу-ль-Химме» и др.), о борьбе за веру и великих войнах («Повесть о Бану Хиляль», «Жизнеописание Победоносного Бейбарса» — о мамлюкском султане Египта, остановившем продвижение монголов в XIII в.) и т. д. Стихотворные сказания встречаются редко, главным образом в Магрибе. Предназначенные не для чтения, а для устного исполнения профессиональными рассказчиками, «простонародные повествования» порождали иногда своеобразную лубочную литературу. К ним примыкают сказания «Тысячи и одной ночи», свод которых оформился в Египте в XIV—XV вв. Исполняемые в ряде стран и поныне, эти произведения оказали в XIX—XX вв. значительное влияние на формирование новых прозаических жанров, в частности исторического романа.
Авторская поэзия на диалекте прослеживается повсеместно с XV—XVI вв. и очень разнообразна. В Марокко и в наши дни популярны четверостишия народного суфийского поэта Маджзуба, в Йемене — стихи крестьянского поэта начала XVI в. Али ибн Заида. В Тунисе некоторые жанры народной поэзии, бытующие в среде кочевников Юга, продолжают доисламские поэтические традиции. Но только в Египте XVI—XVII вв. и в Йемене XVIII в. были попытки ввести творчество на диалекте в «высокую» литературу.
Новоарабская литература (XIX — начала XX вв.) складывалась с 1830-х гг. параллельно в Египте, Ливане и Тунисе и прошла в своем развитии три основных этапа. Она возникла как часть просветительской культуры, вызванной к жизни ощущением отсталости арабских стран в условиях усилившегося проникновения европейских держав на Восток, начиная с экспедиции Наполеона Бонапарта в Египет 1798—1801. Утверждая необходимость модернизации государства и реформ в области образования, призывая к «разумным» заимствованиям из европейской культуры, главным образом Просвещения, арабские просветители (египтянин Р. Р. ат-Тахтави, тунисец Хайраддин, ливанцы А. Ф. Шидийяк, Б. Бустани и Н. Языджи) заложили основы гражданского и патриотического сознания в своих странах. С творчеством Шидийяка связан первый опыт арабского романа (1855).
Содержанием следующего этапа была попытка (главным образом в Египте с 1870-х гг.) преодолеть разрыв между новой просветительской культурой, далекой от масс, и традиционной арабо-мусульманской. Представители т. н. мусульманской реформации (или «исламского модернизма») египтянин М. Абдо, сириец А. Кавакиби и др. истолковывали ислам в духе просветительства. В условиях интенсивного развития прессы с 1860-х гг. они ориентировались на новую, демократическую читательскую аудиторию.
На рубеже XIX—XX вв. ведущее значение приобрело формирование новых прозаических жанров, связанных с публицистикой. Сложившийся в Египте в творчестве выходцев из Ливана новоарабский исторический роман (Дж. Зейдан), опыты т. н. макамного романа (М. Мувайлихи) лежат в основе современной арабской прозы.
Особое место в новоарабской литературе занимает созданная в начале XX в. эмигрантами из Сирии и Ливана в Америке, главным образом в США, т. н. сиро-американская литературная школа, с которой связано становление арабского романтизма (А. Рейхани, Дж. Х. Джубран), оказавшего глубокое влияние на развитие арабской поэзии XX в.
Современная арабская литература (XX в.) представляет собой совокупность национальных литератур арабских стран, имеющих общую культурную основу, но развивающихся в русле местных традиций, восходящих еще к средневековью, однако только с 1920-х гг. получивших определяющее значение (см. Алжирская литература, Египетская литература, Иорданская литература, Иракская литература, Йеменской Арабской Республики литература и Народной Демократической Республики Йемен литература, Ливанская литература, Ливийская литература, Марокканская литература, Палестинская литература, Саудовской Аравии литература, Сирийская литература, Суданская литература, Тунисская литература). Общеарабскую известность имеет творчество египетских прозаиков Таха Хусейна, Тауфика аль-Хакима, Махмуда Теймура, Н. Махфуза, Ю. Идриса, ливанского прозаика М. Нуайме, тунисского поэта А. аш-Шабби, иракских поэтов Дж. С. аз-Захави и М. ар-Русафи.
Литература:
Крачковский И. Ю., Избр. соч., т. 2—3, М.-Л., 1956;
аль-Фахури Х., История арабской литературы, т. 1—2, [пер. с араб.], М., 1959 — 1961;
Гибб Х. А. Р., Арабская литература, [пер. с англ.], М., 1960;
Леви-Провансаль Э., Арабская культура в Испании, [пер. с франц.], М., 1967;
Крымский А. Е., История новой арабской литературы. XIX — начала XX в., М., 1971;
Шидфар Б. Я., Андалусская литература, М., 1970;
ее же, Образная система арабской классической литературы (VI-XII вв.), М., 1974;
Куделин А. Б., Классическая арабо-испанская поэзия, М., 1973;
Грюненбаум Г. фон, Основные черты арабо-мусульманской культуры, М., 1981;
Арабская средневековая культура и литература. Сб. ст. заруб. ученых, М., 1978.
М. С. Киктев.